Не успели вызвать свидетеля, как Джакалоне вступил в очередную ожесточенную внутреннюю схватку, на этот раз с ФБР. Готовясь к судебному процессу, Джакалоне узнала, что один из обвиняемых членов команды Бергина, Уилфред «Вилли Бой» Джонсон, был платным информатором ФБР. Она решила разоблачить тайные действия Джонсона и заставить его стать свидетелем обвинения, который мог бы подтвердить основные пункты обвинительного заключения. Джонсон умолял Джакалоне сохранить его тайну, предупреждая, что он и его семья будут убиты, если Готти узнает, чем он занимался. Под кодовым именем «Ваху» Джонсон в течение пятнадцати лет был ценным источником информации ФБР, и бюро обещало, что его никогда не заставят давать показания. Поддерживая Вилли Боя, ФБР решительно утверждало, что его тайна должна быть сохранена. Агенты понимали, что отказ от соглашения с Джонсоном отпугнет других потенциальных информаторов и нанесет неисчислимый вред текущему и будущему расследованию.
Джакалоне была непреклонна. Несмотря на решительные отрицания Джонсона, что он был крысой, прокурор объявила в открытом суде, что он тайно сотрудничал с ФБР. Она рассчитывала, что давление разоблачения станет верным средством переубедить Джонсона, и предложила ему безопасность в рамках Программы защиты свидетелей. Гамбит не удался. Джонсон больше опасался мести Готти, чем правительства, и отказался сотрудничать. На суде он остался за столом защиты, сидя рядом с Готти и другими соучастниками, и неоднократно заявлял им, что никогда не был стукачом.
Большинство обвинений против Готти были получены благодаря уликам, раскопанным не ФБР, а другими агентствами. Когда разгорелся спор вокруг Джонсона, разгневанные сотрудники ФБР отомстили Джакалоне, оказав ей лишь незначительное содействие на последних этапах подготовки дела. В дополнение к внутренней вражде правительства, Джакалоне разоблачила еще одного ценного информатора, Билли Батисту, букмекера и угонщика из команды Бергина, который также планировал использовать его в качестве свидетеля на суде. ФБР разместило Батисту в отеле в Нью-Джерси без постоянной охраны. Через месяц, проведенный в основном в одиночестве, он исчез. В пустом номере отеля куратор Батисты, агент Патрик Колган, нашел записку: «Спасибо за все, Пэт. Я ухожу отсюда». Бегство Батисты, вызванное решением Джакалоне привлечь его в качестве свидетеля, лишило ФБР еще одного секретного источника, что еще больше разозлило сотрудников бюро.
Участь Вилли Боя Джонсона открыла окно в мутное существование информаторов мафии и их мотивов. Он и Готти были подростками в банде Фултон-Рокэвэй Бойз, и оба они работали на банду Кармине Фатико в Восточном Нью-Йорке. Поскольку отец Джонсона был индейцем-ирокезом, и Вилли Бой был итальянцем лишь наполовину, ему запретили стать мафиози, даже если он грабил и убивал для Фатико, Готти и других умников. Джонсон стал возмущаться, когда Фатико не смог должным образом содержать его жену и детей, пока он сидел в тюрьме за вооруженное ограбление. Позже, когда Готти возглавил банду Бергина, 250-фунтовый Джонсон с ростом в шесть футов стал для него ростовщиком, разбивающим колени. Готти, однако, способствовал затаенной злобе Джонсона, называя его «краснокожим» или «полукровкой».
Арестованный ФБР за азартные игры и вымогательство, Джонсон видел выход в том, чтобы стать информатором. Расстроенный тем, что партнеры-мафиози относились к нему с насмешкой, и желая получить вмешательство ФБР на случай, если его снова загребут, Джонсон подписал контракт с бюро. Преступления, связанные с азартными играми и вымогательством, отошли на второй план, пока он добывал информацию о Гамбино и других семьях. Агенты знали, что он должен быть вовлечен в ростовщичество, чтобы оставаться в фаворе у мафии, но они подмигивали ему, лишь бы он не был арестован за другие преступления. Для ФБР это была рациональная договоренность: отпустить двух гангстеров — мелюзгу — с крючка в обмен на бесценные сведения о мафиозных акулах было разумной сделкой.
Конкуренция между правоохранительными органами почти комично проявлялась в деятельности Джонсона. Во время оказания помощи ФБР он был задержан по делу о наркотиках, в котором фигурировала сумма в 50 000 долларов за героин, детективами лейтенанта Ремо Франческини из прокуратуры Квинса. Ухватившись за возможность проникнуть в логово Готти, люди прокурора заключили сделку с Джонсоном, превратив его в информатора, который должен был предать Гамбино. Деньги от продажи наркотиков в размере 50 000 долларов были конфискованы. Чтобы гарантировать сотрудничество Джонсона, окружной прокурор закрепил за ним обвинительное заключение за попытку подкупа арестованных детективов.
Более десяти лет Джонсон снабжал ФБР и прокуратуру аналогичными советами и сведениями, причем ни одно из этих ведомств не знало, что он служит двум хозяевам. Одним из его бесценных подарков бюро стало хвастовство Анджело Руджеро о том, что у него дома есть «надежное» средство связи с бандой — телефон «Принцесса» его дочери.
Процесс по делу РИКО над Готти в Бруклине длился с августа 1986 по март 1987 года. Джакалоне и другой молодой прокурор, Джон Глисон, на основании тридцати часов аудиозаписей и девяноста свидетелей обвинили Готти и шестерых соучастников в трех заговорах с целью убийства и в обвинениях в рэкете. Агрессивная, выжженная дотла стратегия и тон защиты были заданы во вступительном слове Брюса Катлера. В своей броской речи адвокат обрушился на честность Дианы Джакалоне, обвинив ее в создании несуществующей тайной организации преступного мира — семьи Гамбино — ради продвижения собственной карьеры. Держа копию обвинительного заключения над своей лысиной, Катлер расхаживал взад-вперед по колодцу зала суда. «Это гниль. Оно вызывает рвоту и тошноту, — прорычал он, указывая на документ. — Здесь ему самое место», — театрально заключил он, с шумом захлопнув корзину для мусора.
Обвинение в значительной степени опиралось на семь свидетелей-перебежчиков, все из которых были низкопоставленными гангстерами, чтобы подкрепить обвинительное заключение. Катлер обрушился на перебежчиков, подчеркивая, что они были признавшимися убийцами, похитителями или лжесвидетелями, которые избежали пожизненного заключения и получили от правительства деньги и другие льготы за показания против Готти. Он пытался принизить значение записанных на пленку разговоров, настаивая на том, что это были обычные разговоры «парней с нокаутом», грубо говоря, азартных игроков с нестандартным образом жизни, а не мафиози или преступников.
Инсинуационные нападки защиты на Джакалоне были необычными, граничащими с отвращением: один из свидетелей защиты назвал ее «шлюхой» во время своих показаний. В начале процесса Джакалоне, которой было около тридцати лет, с черными волосами длиной до плеч, надела в суд красное платье, что побудило Катлера назвать ее «Леди в красном» при последующем обращении к присяжным, даже когда она была одета в платье другого цвета.
Джакалоне намеревался использовать признавшегося грабителя банков Мэтью Трейнора для опознания Готти как капо и начальника команды, но его кандидатура была отменена после того, как прокуроры уличили его во лжи. Вместо этого защита вызвала его в качестве свидетеля, чтобы обвинить прокурора, утверждая, что она подстрекала его подставить Готти. Трейнор показал, что Джакалоне предлагала ему запрещенные наркотики и даже пыталась снять его сексуальную неудовлетворенность в тюрьме. «Она давала мне все, — сказал он, — даже свои трусики из нижнего ящика, чтобы я мог облегчить себя, когда захочу подрочить». (После суда Трейнор был осужден за лжесвидетельство, вытекающее из его зажигательных показаний о Джакалоне).
Вскоре после начала процесса главой офиса Восточного округа был назначен новый прокурор США Эндрю Джей Малони. Общительный, с готовой улыбкой для незнакомцев, внешний облик Малони был обманчив. Под ним скрывалась смесь требовательного сержанта и закаленного в делах юриста. Будучи уроженцем Вест-Пойнтера, он служил офицером в армейском корпусе рейнджеров, а затем сменил профессию и окончил юридический факультет Фордхэмского университета. Затем он двенадцать лет работал прокурором по федеральным делам о рэкете на Манхэттене и возглавлял отдел Министерства юстиции по борьбе с коррупцией, связанной с белыми воротничками. Малони не принимал участия ни в получении обвинительного заключения против Готти, ни в подготовке к судебному процессу. Но, ознакомившись с ходом судебного разбирательства, он был возмущен той огромной свободой действий, которую судья Никерсон предоставил команде защиты. Сторонники Готти в зале суда хихикали над едкими перекрестными допросами Катлера, нахваливая его за то, что он «выводит из себя» свидетелей обвинения. «Никерсон не может справиться с этими парнями, — подумал Мэлони, наблюдая за тактикой адвокатов. — Судья — джентльмен из джентльменов, и он позволяет им превратить процесс в цирк».
