Готти не мог успокоиться из-за кампании, которую, как он знал, ведут против него правоохранительные органы, у него был обширный криминальный бизнес и организационные вопросы, которые требовали его внимания. Электронное прослушивание ФБР в доме Анджело Руджеро на Лонг-Айленде не заманило Готти в ловушку. Опасаясь прослушки, Готти был осторожен в телефонных разговорах с Фэт Энжем и никогда не осмеливался заходить в подслушиваемую столовую Руджеро. Жучки и непрекращающиеся разговоры Толстой Энж были находкой для правительства. Ударная группа Макдональда по борьбе с организованной преступностью использовала эти записи, чтобы предъявить Руджеро и Джину Готти обвинения в торговле героином. Болтовня Руджеро также помогла прокурорам Макдональда построить дела по РИКО против двух ветеранов Гамбино — Джо Пини Армоне, второго помощника Готти, и Джо Н. Галло, пожилого консильери.
Два судебных процесса над Руджеро и Джином Готти по обвинению в торговле наркотиками закончились ошибками, поскольку каждый раз особо бдительные прокуроры и агенты ФБР выявляли явные попытки фальсификации присяжных. Руджеро смертельно заболел раком легких, и весной 1989 года его отстранили от участия в третьем процессе. На этот раз Джин Готти был признан виновным и приговорен к минимальному сроку в двадцать лет.
Армоне и Джо Галло, которым было уже за семьдесят, были признаны виновными в рэкете, что означало для них почти верную смерть в тюрьме до отбытия срока. Сославшись на слабое здоровье и возраст Галло, судья разрешил ему временно выйти на свободу, чтобы провести последнее Рождество с родственниками, прежде чем отправиться в тюрьму навсегда. Армоне судья разрешил бы рождественский отпуск только в том случае, если бы он признал, что всю жизнь занимался преступной деятельностью и состоял в боргате Гамбино. Придя к власти, Готти одним из первых правил установил, что капо и солдаты никогда не должны признавать существование семьи, даже если это означает смягчение наказания. Отчаянно желая в последний раз повидаться с родными, Армоне отправил Готти сообщение с просьбой разрешить ему принять условия судьи. «Нет, мы не можем этого сделать», — упрекнул Готти племянника Армоне, капо Джона Красавчика Джека Джордано, который передал заявление о признании вины. — Это будет неверным сигналом».
Армоне отклонил предложение судьи. Холодный отказ Готти стал для всех членов Гамбино указанием на то, что босс безжалостен, а его правила нерушимы. Старый друг Толстяка Энже Руджеро получил порцию такого же злобного обращения. Разъяренный ущербом, причиненным неосторожными высказываниями Руджеро, Готти разжаловал его из капо в солдаты в то время, когда Руджеро, его 250-фунтовый каркас уменьшился до веса менее 150 фунтов, был смертельно болен раком. Несмотря на горячие просьбы друзей и родственников Руджеро, Готти отказался навестить или позвонить своему преданному последователю в последние дни его жизни. Руджеро умер в 1989 году в возрасте сорока девяти лет.
Заключение в тюрьму подчиненного Готти Армоне и консильери Галло потребовало перестройки иерархии. На должность второго номера Готти выбрал Фрэнка «Фрэнки Лока» Локасио, капо, который до прихода Готти к власти был связан с Нилом Деллакроче. Гангстер старой закалки, Фрэнки Лок был опытным практиком в азартных играх и ростовщичестве, но не разбирался в изощренных вымогательствах и рэкете «белых воротничков». Сейчас ему было около пятидесяти, и он претендовал на славу мафиози, поскольку был одним из самых молодых подражателей, когда-либо созданных, — его приняли в ряды мафии, когда ему было всего двадцать лет, — и что он умело управлял рэкетом в Бронксе и Вестчестере для семьи. Чтобы заменить заключенного в тюрьму Галло на посту консильери, Готти в 1987 году назначил Сэмми Быка Гравано, капо, на которого он все больше полагался. Изучая методы управления со своим новым советником, Готти решил, что Гравано слишком щедро делится богатством со своими ближайшими лейтенантами и помощниками. «Послушай меня, — посоветовал Готти, которому до того, как он достиг вершины, не давала покоя жадность Пола Кастеллано. — Держи их на мели. Держите их голодными. Не делайте их слишком толстыми».
Когда дело дошло до дележа семейной корысти от строительной индустрии, Готти без колебаний принял самые мясные порции. Гравано, специалист семьи по строительному рэкету, доставлял Готти около 2 миллионов долларов в год, 80% от своих доходов, а оставшиеся 500 тысяч долларов оставлял себе.
Узнав о смене режима от информаторов и из разведывательных отчетов ФБР, Брюс Моу пришел к собственной оценке нового режима. «Локасио предан, как овчарка, — заключил руководитель ФБР. — Джону никогда не придется беспокоиться о том, что Фрэнки поступит с ним так же, как с Кастеллано». Моу считал, что Готти нужен твердый «да, сэр, нет, сэр» подчиненный, а не амбициозный, с большой свитой, которая могла бы когда-нибудь бросить ему вызов. У Гравано, крупно зарабатывавшего, были преданные сторонники из его старой команды, и при желании он мог получить дополнительных приверженцев, приобщив их к своим богатствам в строительной отрасли. Попыхивая своей вездесущей трубкой и пытаясь понять душевное состояние Готти, Моу считал, что Сэмми Бык, а не Локасио, является сильным человеком рядом с троном и настоящей правой рукой крестного отца.
Благодаря разговору в туалете у Моу вскоре появилась веская причина для второй личной встречи с Готти. Летом 1987 года в рамках расследования деятельности семьи Дженовезе в Нью-Джерси сотрудники бюро в Ньюарке установили «жучок» в туалете ресторана Cassella's в Хобокене. Ресторан принадлежал одному из солдат Дженовезе, и агенты выяснили, что комната отдыха использовалась для проведения конференций мафии. Подслушав однажды ночью, агенты услышали, как Луис «Бобби Тонкий человек» Манна, консильери семьи, обсуждал с другими мудрецами возможные методы устранения Джона Готти и его брата Джина. Суть разговора сводилась к тому, что заказ на убийство исходил от босса Дженовезе, Винсента «Чина» Джиганте.
Обязанные по правилам бюро предупредить Готти об угрозе, Моу и Джордж Габриэль, агент по делу Готти, прибыли в его дом на Говард-Бич далеко за полдень. Готти все еще лежал в постели, и Моу сказал Вики Готти, что есть веская причина разбудить его. Огромный ротвейлер на лужайке начал яростно лаять, и Моу задумался, как бы выглядели новости, если бы на него напала собака Готти и ему пришлось бы застрелить животное в целях самообороны. Он представил себе заголовок: «ФБР застрелило питомца Готти».
Шаркая по лестнице в халате, Готти успокаивал ротвейлера. «Отличная собака, я ее люблю, — сказал Готти, казалось, ничуть не обеспокоенный появлением на пороге двух агентов ФБР. — В чем дело?»
«Это официально, — начал Моу. — У нас есть информация, что ваша жизнь в опасности. Другая семья собирается вас убрать».
«У меня нет проблем, — сказал Готти, смеясь. — Мне не о чем беспокоиться. Спасибо, ребята». Но выражение его лица изменилось, когда Моу добавил: «Это Вест-Сайд», что, как они все понимали, означало территорию Винсента Джиганте — Гринвич-Виллидж на Манхэттене.
Позднее Моу рассказывал: «Он моргнул, когда я сказал «Вест-Сайд», потому что это что-то значило для него». Моу утаил от Готти подробности того, как ФБР обнаружило угрозу убийства и какие гангстеры были в ней замешаны. Он опасался, что слишком много подробностей может спровоцировать войну между двумя мафиозными семьями. По данным информаторов и слежки, агенты сразу же отметили, что Готти серьезно отнесся к предупреждению Моу. Босс Гамбино быстро изменил свой распорядок дня и увеличил количество телохранителей, сопровождающих его в деловых и светских поездках. По словам информаторов, Готти также обдумал предупреждение с Гравано и другими доверенными лицами. Было ли сообщение Моу уловкой ФБР, чтобы спровоцировать трения с семьей Дженовезе, или предупреждение было правдивым? Впервые Готти предположил, что его первый подчиненный, Фрэнк ДеЧикко, мог быть разнесен на куски по приказу Чина Джиганте в отместку за убийство его коллеги и делового партнера Пола Кастеллано. Готти приказал тщательно проверять его «Мерседес» и все его машины на наличие бомб.
