— А тебя не так просто остановить, должен заметить, — горько рассмеялся Линь Цзин и бросился вперёд. Словно огромный паук, он вскочил на второй этаж и с помощью голой силы рук взобрался на больничную крышу, цепляясь за края окон и трещины в стенах, и оказался наверху быстрее, чем это сделал бы пассажирский лифт. Чёрная тень преследовала его по пятам.
Приблизившись к шестому этажу, Линь Цзин крикнул поджидающему там чёрному коту:
— Лови!
Да Цин чёрным клубком метнулся вперёд, и шесть колокольчиков повисли на кольце с шестью углами. Раздался женский крик, и из-за угла выползла огромная змея, угрожающе поводя раздвоенным языком, и живо втянула себе в пасть здоровую часть чёрного облака.
То, что от него осталось, панически заметалось, всё ещё преследуя Линь Цзина. Звон становился всё громче, и всё больше тени исчезало в пасти змеи, заставив сотканную из тени фигуру здорово измельчать в размерах.
И вдруг лицо этого существа стало видимым: белые волосы, красные глаза. Это был тот самый человек, которого видел Го Чанчэн.
Чжао Юньлань затушил сигарету о подоконник.
— Чжу Хун, пригнись!
И шесть колокольчиков разом замолкли, словно кто-то отключил им звук.
Чёрный кот вскочил на спину змее, и они вместе запрыгнули в комнату, где змея снова обернулась женщиной. На высоте шестого этажа разом лопнули все стёкла, и существо с половиной тела снова слегка увеличилось в размерах.
Чжао Юньлань помог Чжу Хун подняться и вернулся к окну, жадно вглядываясь в лицо парящего в воздухе призрака.
— С тобой говорит Хранитель, — крикнул он, словно представлялся обычному преступнику. — Так значит, ты умер и отказался от перерождения? А под новый год решил развлечься, подсовывая людям отраву?
Упоминание нового года разъярило призрака: вытянув несоразмерно огромную руку, он попытался схватить Чжао Юньланя за горло, потянулся к нему чёрным облаком дыма.
Декрет Хранителя в руке Юньланя обратился кнутом, вырос, подобно лиане, и хищно обвился вокруг призрачной руки. Чжао Юньлань и призрак застыли друг напротив друга, окружённые целым морем битого стекла.
— Ты ослеп, что ли, — зашипела Чжу Хун и пихнулся Линь Цзина в бок, — помоги ему!
Линь Цзин к тому моменту успел наиграться в человека-паука, убегая от злобного призрака, и до сих пор пытался отдышаться, тряся ноющими пальцами.
— Помочь? С чем? Ты вообще видела эту тварь, чем я здесь могу помочь?
— Позвони в колокольчик! Разве тебе не положено делать это каждый день?
У Линь Цзина от её воплей зазвенело в ушах.
— Женщина, успокойся, — беспомощно протянул он. — Я обычный монах, откуда взялась эта чушь про колокольчики? К тому же, Будда милосерден к затерявшимся во тьме душам. Это существо раньше было человеком, колокольчик на него не особо подействует… Да и кто бы говорил, ты даже сожрать его целиком не сумела, а чего-то ждёшь от моих бедных колокольчиков!
— Плевать, придумай что-нибудь!
Линь Цзин взглянул на Чжао Юньланя и горестно вздохнул.
— Будда, будь ко мне милосерден… И к моему лицу… Сделай его красивее…
С этими словами он вытащил небольшую баночку и открыл крышку: воздух заполнил тёплый запах масла. Заглянув внутрь, Линь Цзин уже потянулся сунуть туда пальцы, когда Чжао Юньлань замахал на него рукой, даже не обернувшись:
— Убери своё дурацкое масло. Мне твоя помощь не нужна.
В этот момент призрак выкрутился из его хватки, и кнут Хранителя снова исчез в его рукаве. Призрак же взревел и вырвал из стены оконную раму, стиснул в ладонях, выламывая себе проход.
Чжао Юньлань отступил и вытянул обе руки перед собой, стиснув пальцы. В правой руке у него оказался нож, и Юньлань без тени сомнения взрезал себе левую ладонь. Яркая алая кровь побежала по лезвию, заполнила дол и вдруг затвердела.
Юньлань улыбнулся.
Увидев, что происходит, Да Цин вздыбил шерсть и залез на руки Чжу Хун. Улыбка эта была совсем не похожа на Чжао Юньланя. В его глазах сейчас жила безжалостная пустота, а взгляд прожигал насквозь; на лице лежала жуткая тень, а губы кривились в холодящей кровь жестокой ухмылке.
В тот момент сложно было сказать, кто здесь на самом деле злобный призрак.
— Слушайте меня, глубины преисподней, — произнёс голос, который не принадлежал Чжао Юньланю: глубокий и хриплый, он врезался в уши, словно тупая пила. — Кровь — моя клятва, холодное железо — моё доказательство, одолжите мне три тысячи войнов. Люди и боги, никто не выживет…
Последние его слова тяжёлыми камнями упали на землю, необъяснимо жуткие и наполненные устрашающей силой. Кровь на лезвии ножа обернулась чёрной, и из-за спины Чжао Юньланя вырвалась целая армия призрачных воинов верхом на костяных лошадях. Размахивая ржавыми мечами, они бросились в атаку с силой морского шторма, отбросили призрака прочь от пролома в стене и живо отсекли ему руку.
Чжао Юньлань, пошатываясь от усталости, нащупал за собой стену и под ошарашенными взглядами медленно сполз на землю. Взглянув на свою руку, с которой всё ещё капала кровь, он выдохнул, тяжело дыша:
— Блядь, рукав испачкал. Прачечная опять мне житья не даст.
Да Цин осторожно подкрался к нему и замер в полуметре, склонив голову на бок.
— Юньлань?
— Чего? — Чжао Юньлань вскинул бровь.
Этот взгляд чёрному коту был прекрасно известен. Как и остальные взгляды Чжао Юньланя, от каждого из которых невольно хотелось выпустить когти. Зашипев, Да Цин шлёпнул Юньланя лапой по щеке и рявкнул: