Впрочем, он так и не ответил, зачем, лишь бережно убрал карту в кошелёк, как величайшую драгоценность.

Юньлань собирался ещё кое-что добавить, но удивлённо замер, увидев белое свечение, окутывающее фигуру Чанчэна. У этого пацана была мощная аура добродетели. Что же так его берегло — предки или хорошие поступки в прошлых жизнях? Или же…

Он затушил сигарету и указал на свой кабинет.

— Обычно я там, так что если что-то понадобится, стучи.

Он растёр лицо руками, и тёмные круги под его глазами проступили отчётливее. Юньланю ужасно хотелось спать, так что он уронил голову на сложенные на столе локти.

— Разбуди меня, когда он придёт.

Чанчэн не знал, кто такой «он», но к счастью Линь Цзин был рядом, так что самому Чанчэну тоже удалось немного вздремнуть — впервые за целые сутки.

Однако долго проспать ему не удалось: совсем скоро его разбудил дикий холод.

Глава 18.

В считанные секунды воздух в офисе словно покрылся льдом. Кондиционеры отключились сами по себе, и температура воздуха резко упала до откровенно минусовой. На окнах зацвели морозные ледяные узоры.

Призрачные сотрудники бросили работу и почтительно склонили головы, ожидая прибытия самого важного гостя.

Чжао Юньлань, проснувшись, выпрямился в кресле и, выставив на стол четыре чашки, начал готовить чай. Линь Цзин вскочил на ноги.

Растерянный Го Чанчэн на всякий случай последовал его примеру.

Кондиционер тихо звякнул и переключился на обогрев.

Из коридора послышались ровные шаги, остановились у входа, и старик У открыл гостю дверь, почтительно пропуская его внутрь, словно слуга — императора. Его бумажное тело склонилось в поклоне, и старик У произнёс, не отводя глаз от пола:

— Прошу сюда, Ваша Честь.

Гость ответил:

— Благодарю.

Голос у него был мужской, приятный и ровный, с залегающей в глубине ледяной мрачностью.

Го Чанчэн ещё не оправился от своих переживаний: остальные вежливо опустили глаза, и он один смело пялился на стройную фигуру, с головы до ног закутанную в чёрный плащ. Лицо таинственного гостя было скрыто чёрным туманом.

Остановившись, гость вежливо поприветствовал шефа, а тот кивнул ему в ответ, приглашая подойти, а после вытащил жёлтый бумажный талисман и поджёг его. Пепел медленно осел на поверхности горячего чая и растворился в нём, остужая жар.

А чашка пропала со стола и возникла в руках в фигуры в плаще.

— Здесь так холодно, присаживайтесь же, господин Палач Душ, — предложил Чжао Юньлань, — выпьем тёплого чаю.

Го Чанчэн, украдкой наблюдая за происходящим, невольно сравнил действия шефа Чжао с поднесениями, которые обычные люди сжигали для своих погибших.

— Почему стало так холодно? — спросил он, недоумевая: на улице же лето. Что это за странное существо?

И вдруг подумал кое о чём и неуютно поёжился.

Бабушка в детстве говорила, что перед смертью нужно обязательно накормить умирающего горячей едой и обеспечить тёплой одеждой, иначе его душа промёрзнет насквозь по пути в Ад.

Может, это…

Палач Душ сделал глоток.

— Хороший чай. Благодарю тебя.

Он прошёл мимо Го Чанчэна и сел напротив Чжао Юньланя. А Го Чанчэн уловил странный запах: ничего похожего на удушающее разложение голодного духа. Это был очень приятный, тонкий аромат, напомнивший Чанчэну о зимних горах Большого Хингана.

Запах снежной ночи, когда распахиваешь дверь и ныряешь в темноту с головой. Чистый и морозный, с тонкой ноткой только начавших увядать цветов.

Палач Душ говорил ровно и гладко, словно актёр древнего китайского театра. В его облике пугала разве что непроницаемая темнота одежд, но Го Чанчэн, окончательно очнувшись, всё равно ощутил, что страх стискивает его сердце холодной жёсткой рукой.

Его охватил беспричинный, необъяснимый страх.

Словно сама его душа неуютно заволновалась в теле.

Теперь Го Чанчэн прекрасно понимал, почему местные призраки затаились, словно мыши в присутствии кота.

«Наверное, он просто явился с Южного полушария, там же сейчас зима», — попытался он успокоиться, перебирая в голове возможные научные объяснения.

В офисе сейчас было всего четверо людей (и нелюдей), и спящий кот вдобавок. Чжао Юньлань приготовил четыре чашки, но ни Линь Цзин, ни Го Чанчэн не решались приблизиться.

Чжао Юньлань единственный был совершенно спокоен, вольготно развалившись за своим столом.

Когда Палач Душ опустошил свою чашку, Юньлань поднялся на ноги:

— Я провожу вас в допросную.

— Хранитель, ты выглядишь усталым, — заметил Палач Душ, следуя за ним. — Дело было непростое. Тебе следует позаботиться о себе.

— Я в порядке. Пара бессонных ночей меня не убьёт, — отмахнулся Чжао Юньлань, — а если и убьёт, то в Аду мне быстренько подыщут работку попроще.

— Не думаю, что следует с такой лёгкостью шутить о жизни и смерти, Хранитель, — фигура в чёрном покачала головой. — Они слишком важны для всех нас.

Юньлань только хохотнул и открыл ему дверь в допросную.