— Заберёте вы его или нет?

Шэнь Вэй с улыбкой склонился над Юньланем и помог ему подняться на ноги. Как и в случае с подарочной коробкой, чужой вес для него не имел особого значения.

Чжу Хун старательно прятала от него глаза.

Усевшись на диване, Шэнь Вэй уложил Чжао Юньланя головой себе на колени и принялся бережно массировать ему виски.

— Закрой глаза, — негромко попросил он, — они ещё не полностью восстановились. Не пытайся разглядеть всё на свете, только утомишься.

Чжао Юньлань прижмурил глаза, наслаждаясь лаской, и пробормотал:

— Подлей мне тёплого вина.

Шэнь Вэй его как будто не услышал.

Юньлань тут же украдкой окинул его взглядом. Шэнь Вэй молча смотрел куда-то в стену, потерявшись глубоко в своих мыслях.

Быстро сообразив, в чём дело, Юньлань аккуратно потянул Шэнь Вэя за ворот рубашки.

— В чём дело? — тихо спросил он. — Волнуешься из-за встречи с моими родителями?

Шэнь Вэй вернулся к реальности и бездумно погладил его по волосам.

— Все родители хотят для своих детей мирной жизни, крепкой семьи и внуков. Если из-за меня их новый год будет испорчен, я…

Чжао Юньлань взял его за руку и закрыл глаза. Теперь, когда к нему вернулось зрение, оно мешало третьему глазу, и разглядеть чужую добродетель было уже совсем не так просто. Но Юньлань до сих пор помнил, как темнота, накатив, жадной волной без остатка смыла её с Шэнь Вэя.

— Если не пойдёшь со мной, — серьёзно спросил Юньлань, — то где тогда проведёшь новый год?

— Это неважно, правда…

— Вернёшься в преисподнюю? — оборвал его Юньлань. — В ад? Где нет ни крупицы света и ни единой живой души?

Хуже.

Шэнь Вэй никогда не задумывался о том, какой жизнью живёт, но сейчас, услышав слова Юньланя, вдруг ощутил, что многое упускает. Привычные ему поступки теперь казались просто невыносимыми.

Однако признаваться в этом Шэнь Вэй не собирался:

— Ничего. Переживу.

С рассвета времён и первозданного хаоса, с момента создания всего и вся в этой вселенной и до сегодняшнего дня Шэнь Вэй всегда придерживался клятвы, которую принёс тому, кто уже ничего не помнит: вся его жизнь была посвящена этим словам и ничему более.

Юньлань не стал возражать, только прижал ладонь Шэнь Вэя к своей груди. Может, из-за алкоголя, но его сердце билось сейчас чаще обычного.

Когда прошло уже много времени, и Шэнь Вэй подумал было, что он уснул, Юньлань тихо спросил:

— Вэй… Почему тебя так зовут?

— «Горный дух», — объяснил Шэнь Вэй, глядя куда-то сквозь стену, в далёкое прошлое. — Поначалу это было моё единственное имя. Но потом кое-кто сказал мне: «Пусть тебе и подходит быть горным духом, но этому имени не хватает размаха. В этом мире так много величественных и прекрасных гор и морей: восхитительной красоты холмы простираются до самого горизонта и за его пределы.» Он предложил добавить к моему имени ещё несколько черт. Сделал его гораздо прекраснее. [2]

Чжао Юньланю эти слова показались странно знакомыми, и он задумчиво потёр нос.

— Какого непроходимого эгоиста ты встретил? Кто дал ему право менять чужие имена?

Шэнь Вэй улыбнулся.

— Мне повезло, что я его встретил.

На этом разговор затих. Приближался рассвет, и на улице за дверями спецотдела воздух разрывался от фейерверков. Игроки в маджонг поддержали этот хаос радостным воем. Призраки поспешили спрятаться в тенях от утреннего солнца.

А потом в городе Дракона пошёл снег, и воцарились тишина и покой первого дня года. Всё живое радостно встречало первый рассвет. Первый глоток воздуха, смешанный с запахом пороха и снега, разнёсся по домам: пришёл новый год.

Со своими печалями и радостями.

Примечание к части [1] Панг — три одинаковых кости (либо одного номинала и масти, либо три одинаковых дракона или ветра), одна из нескольких малых групп (сетов), за которые можно получить дополнительные очки. - https://en.wikipedia.org/wiki/Mahjong

[2] 嵬 wéi - “высокий, скалистый”; 巍 wēi - “возвышающийся”. В обоих случаях присутствует “гора” сверху и “призрак” снизу.

Глава 65.

Бурное празднование в доме номер четыре на Яркой улице затихло только к полудню первого дня нового года: опьяневшие сотрудники расхватали свои куртки и один за одним разъехались по домам.

Старик Ли убедился, что все ушли, умылся, разыскал швабру и тряпку и принялся наводить порядок.

Да Цин брезгливо обернул лапки хвостом, сидя посреди поставленной с ног на голову комнаты. Старик Ли аккуратно протёр одно из кресел и бережно водрузил туда распушившего шерсть кота.

— Здесь чисто, — пообещал он, и Да Цин тяжело вздохнул.

— Опять тебя бросили тут одного. Молодёжь нынче совершенно безответственная, — проницательно добавил он, запрыгивая на стол.

— Я тут не один, — возразил старик Ли и ткнул пальцем в угол.

В углу, сгорбившись, сидел Го Чанчэн.

— Замечательно, — мурлыкнул Да Цин. — Эй, парень, ты-то мне и нужен.

Он перепрыгнул на стол Чжу Хун и оттолкнул лапкой подставку для кружек, под которой обнаружился красный конверт, набитый подарочными сертификатами. Конверт сразу отправился в руки Го Чанчэну.