Только теперь, уже теряя сознание, он с ужасающей ясностью понял: Шэнь Вэй медленно, безжалостно, воспоминание за воспоминанием стирал их совместное прошлое.

И Шэнь Вэй разжал руки, только когда его собственное тело объяло пламя: поглотило его одежды, перекинулось на волосы, и Шэнь Вэй с силой оттолкнул бесчувственного Юньланя в руки ошарашенному кубку Шэнь-нуна.

А затем бросил на него последний, долгий, чувственный взгляд — и пламя поглотило его целиком, без остатка.

Оказалось, что в самом конце он сам решил отказаться от человека, которого мечтал заполучить любыми правдами и неправдами, несмотря ни на что.

Оказалось, что в самом конце обещание жить и умереть вместе, которое стоило ему стольких сил, было нарушено его же руками.

Ни смерти, ни выживания, ни божественности… Только в самом конце, когда жизнь и смерть промчались перед ним в пламенном вихре, Шэнь Вэй, наконец, это понял. И неясно, отчего, но ему стало легче: в этот момент он был совершенно уверен, что достоин. Достоин Куньлуня.

Жаль только, что больше они никогда не увидятся.

Примечание к части [1] Примечание переводчика на английский: кубок Шэнь-нуна называет Шэнь Вэя 上仙 shàngxiān (“бессмертный”) в качестве своеобразного титула, используя его как более формальную и уважительную форму обращения на “вы”. Куньлуня кубок Шэнь-нуна, к слову, называет 山圣 shānshèng (“священная гора/горный мудрец”).

**Восемь триграмм гуа используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия. Триграмма — особый знак гуа, состоящий из трёх яо — линий, сплошных или прерывистых. Все возможные комбинации трёх яо образуют восемь триграмм. - https://en.wikipedia.org/wiki/Bagua

***Четыре знака зодиака — четыре мифологических существа в китайской астрономии. Каждый из них представляет одну сторону света, одну четверть зодиакальной полосы неба, и одно время года, и каждый обладает собственными свойствами и происхождением. - https://en.wikipedia.org/wiki/Four_Symbols

Глава 106.

Преисподняя содрогнулась. На поверхности Реки Забвения поднялись штормовые волны.

Четвёртый Дядя всё ещё защищал Чжу Хун, словно она была крошечной змейкой, любящей обвиваться вокруг его запястья. Его твёрдая, как металл, чешуя прикрывала её от падающих с потолка камней.

Спустя какое-то время всё успокоилось: чёрный туман, не позволяющий понять, что происходит, начал рассеиваться. Выжившие начали, оглядываясь по сторонам, осторожно выглядывать из своих углов.

— Что случилось? — тихо спросила Чжу Хун.

Четвёртый Дядя шикнул на неё, закрыл глаза и прислушался.

Однако Чжу Хун вдруг вскрикнула: Четвёртый Дядя раздражённо повернулся к ней и увидел, что отрастившая третью почку ветвь Древа Добродетели медленно уплывает из её рук. Чжу Хун попыталась было нагнать её, но дядя схватил её за руку:

— Что это ты делаешь?

— Шэнь Вэй спас мне жизнь, — выпалила Чжу Хун. — Я обещала найти этой ветви хорошее место, разве я могу её потерять?

С этими словами она вырвалась и помчалась вслед за улетающей ветвью так быстро, словно за ней кто-то гнался.

Чжу Хун было всего несколько сотен лет, и многие сложности этого мира ей были ещё недоступны. О Великой Печати она и слыхом не слыхивала, а потому выскочила из зала наружу, ни о чём не подозревая.

Четвёртый Дядя, помедлив, снова обернулся человеком и поспешил за ней.

Ветвь Древа Добродетели вылетела прямиком к Реке Забвения. Укутавший её чёрный туман уже рассеялся, обнажив мирные ледяные воды, и ветвь на мгновение зависла в воздухе, а затем резко ухнула вниз.

Чжу Хун притормозила было, испугавшись чёрной воды, но вспомнила об обещании и взяла себя в руки: обратилась огромной змеёй и нырнула вслед за ветвью. Четвёртый Дядя не задумываясь последовал за ней.

В глазах остальных эти двое только что пожертвовали своими жизнями. Никто не знал, что сейчас происходит с Великой Печатью: несмотря на временное спокойствие, вполне можно было ожидать новую волну потрясений. Нырнуть в Реку Забвения в такое время… Разве это была не верная смерть?

Следом за ветвью Чжу Хун и Четвёртый Дядя опустились на самое дно, и его глаза резко вспыхнули пониманием: опыт и накопленные знания подсказывали ему, что ветвь опускается прямиком к Древу Добродетели.

Вскоре оно само показалось перед ними: тысячи лет проведя древним и высохшим, неподвижным, теперь оно медленно шевелило сухими ветками, плавно покачиваясь на волнах Реки Забвения. От них расходилась дрожь, нежная, словно древо чего-то очень ждало.

Уплывшая ветвь приземлилась рядом и закопалась куда-то глубоко у его корней.

А затем стремительно проросла молодым деревцем, зелёным и свежим, и совсем скоро уже гордо вытянулась рядом с древним священным древом.

Длинная ветвь, словно шёлковая лента, протянулась навстречу огромному стволу и нежно обвилась вокруг дерева, что было мертво многие тысячи лет. Чжу Хун торопливо зажала рот рукой: на высохших ветвях медленно зазеленели свежие почки!

А два дерева начали расти, устремившись ввысь, протянулись высоко-высоко и вынырнули макушками из Реки Забвения. В один миг зелень охватила зал десяти королей, от которого не осталось ничего, кроме руин и обломков. После этого Древо Добродетели продолжило тянуться вперёд: с земли уже не было видно его верхушки.

Под тенью раскидистых ветвей раны Четвёртого Дяди затянулись сами по себе, и он оглядел основание Древа Добродетели: Великой Печати, которая стояла там раньше, больше не существовало.

Она пала, и призрачное племя вырвалось на свободу, а землю укрыл чёрный туман, но четыре столба вернулись на своё законное место, и может… Может быть, скоро появится новая Великая Печать.

А в мире живых Ван Чжэн тем временем тихо спросила: