Го Чанчэн нервно кивнул.

Удивительное дело: шеф Чжао куда-то ужасно спешил, но всё равно стоял здесь и разговаривал с ним, с достоинством и совершенно спокойно.

— Я побегу. Если понадобится что-нибудь, доложишь, как вернусь. Не стесняйся, мы теперь семья. Извини уж, что так получается.

На этом шеф Чжао виновато улыбнулся, кивнул старику У и умчался прочь.

Старик У своего шефа явно обожал: эта короткая встреча преисполнила его хорошим настроением. Прихватив Го Чанчэна, он направился в офис, приговаривая:

— Наш шеф так молод, а уже столького добился. Так хорошо владеет собой, и всегда добр к окружающим.

Го Чанчэн всё ещё пытался оправиться от встречи с большим начальником и слушал его вполуха. А зрительного контакта и вовсе избегал, а потому не заметил, что лицо у старика У было бледным, как мел, губы — кроваво-красными, а во рту, который ширился почти до ушей, не было языка.

В офисе было полно людей, и каждый был чем-то занят: кажется, знакомство здесь и сейчас и вправду оказалось бы не к месту.

И тут Го Чанчэн осознал, насколько это странно.

С чего бы всему офису, включая будку на входе, вообще работать в такие часы?

— Ты не переживай, — сказал ему старик У, — самому тебе по ночам работать не придётся. Перерабатывать приходится, только если сваливается большое дело. Но на дворе июль, и эта пара дней у нас самая бурная. Кстати, за переработку платят втройне, а в конце месяца могут и премию выдать.

Го Чанчэна поглотило недоумение. Что вообще значит «эта пара дней у нас самая бурная»? Преступники предпочитают совершать преступления в июле? Сверяясь с лунным календарём?

Боясь показаться глупым, Го Чанчэн оставил все эти вопросы при себе и кивнул.

Старик У продолжил:

— Я сам работаю по ночам, а днём меня сменяет коллега. Так что видеться будем редко. Ты ведь недавно выпустился? Из какого университета? Что изучал?

Го Чанчэн неохотно признался в своих небогатых успехах, тоненьким голосом добавив в самом конце:

— С учёбой у меня не очень.

— Но ты же выпустился, правда? Люблю умных молодых людей, мне такая судьба только снилась: моя семья не могла позволить себе отправить меня учиться. Правда, лет в семь или восемь мне довелось поступить ненадолго в частную школу. Но теперь я уже всё позабыл. Знаний едва хватает, чтобы газеты читать.

— Позабыл? Частная школа? — Чанчэн снова растерялся, но больше ничего не сказал.

— Вот мы и на месте! — радостно заявил старик У.

Подняв голову, Го Чанчэн уставился на табличку с надписью: «Отдел работы с персоналом». Буквы были красные на белом фоне, и этот оттенок красного Чанчэну почему-то очень не понравился. Удивляясь самому себе, он пригляделся к подозрительной табличке… И с ужасом понял, что буквы были написаны кровью!

Старик У постучал в дверь:

— Малютка Ван, ты здесь? У нас новенький. Поможешь ему устроиться?

Мягкий женский голос ответил:

— Уже иду.

Это прозвучало словно издалека и одновременно — прямо за спиной. По спине Го Чанчэна пробежал холодок.

— Прости за неудобства, малыш Го, но мы с малюткой Ван можем работать только по ночам. Поэтому тебе и пришлось приехать в это время.

Постойте-ка.

Что значит «можем работать только по ночам»?

Страх окончательно одолел Го Чанчэна вместе с ещё одной волной потустороннего холода. Стуча зубами, он взглянул на проходящего мимо сотрудника и застыл на месте.

Ноги этого человека совершенно точно не касались земли, но тем не менее он быстро и ровно скользил дальше по коридору.

А ног… Ног у него и вовсе не было!

Дверь открылась со скрипом, и в проёме появилась девушка в белом платье, которая тихим жутким голосом уточнила:

— Ты принёс уведомление о найме и удостоверение личности?

Из комнаты веяло прохладой. Сердце Го Чанчэна того и гляди грозило лопнуть от ужаса.

Ему казалось, что если сейчас не ответить, то можно замолчать на всю жизнь.

Задержав дыхание, он медленно поднял голову, окинул взглядом белоснежное платье девушки и замер, глядя на её шею.

А затем захрипел, словно его душили. Открыл рот, но закричать не смог. Глаза у него едва не выкатились из орбит, а конечности отнялись, будто собственное тело перестало его слушаться.

Горло этой девушки пересекал глубокий шрам, как ожерелье, оттиснутое прямо на коже, и поперёк этого шрама шли мелкие стежки, пришивающие её голову к шее!

На плечо Го Чанчэну опустилась ледяная рука, и старик У участливо спросил:

— Малыш Го, ты в порядке?

Обернувшись, Го Чанчэн уставился на его бледное лицо и чудовищный рот.

«Познакомиться с шефом? Лучше призрака встретить.»

Вот это и называется кармой.

Не издав ни звука, Го Чанчэн упал в обморок. Его тело тяжело повалилось на пол.

Дядя и вправду нашёл ему необыкновенное рабочее место.