Вести себя откровенно и прямолинейно было весело: Юньланя не заботили люди, у которых было лишь смазливое личико и крепкая задница, но отсутствовали мозги. Даже когда он ходил на стриптиз, то предпочитал тех, кто не раздевался до конца и при этом оставался сексуальным.

Юньлань думал: человек с хорошим вкусом не может довольствоваться только грубыми и материальными вещами. За красивой картинкой также должны скрываться глубина и качество.

Шэнь Вэй. Юньлань самодовольно посмотрел на себя в зеркало заднего вида и повторил это имя. А потом ещё и ещё, позволяя ему покрепче укорениться в сердце.

Шэнь Вэй был словно бесценная антикварная фарфоровая ваза: даже если нельзя было получить её навсегда, хотелось хотя бы на несколько дней поставить в свою комнату.

И оно того стоило.

Глава 22.

Эта зима в городе Дракона выдалась особенно холодной: листья осыпались с деревьев, даже не успев пожелтеть. Чжао Юньлань откровенно бездельничал, да и делать, в общем-то было нечего: несколько рабочих собраний, и временами он любовно выделял пару часов, чтобы хорошенько смутить профессора Шэня. А всё остальное время проводил дома.

От родителей Чжао Юньлань съехал очень рано, купил квартирку в центре города и жил там по холостяцким правилам: безответственно и неряшливо, не заботясь о беспорядке или пустом холодильнике.

Да Цин всегда считал, что Хранитель в этом поколении был самый трудный. Ему даже пришлось превратить Орден в часть государственного аппарата и дать ему новое имя: «Отдел специальных расследований». Этот Хранитель был умён, внимателен, решителен, и к тому же имел много полезных связей, но Да Цин всё равно немного в нём сомневался.

Было у него смутное предчувствие, что однажды Чжао Юньлань пошлёт свою работу к чертям и ночи напролёт будет прожигать свою жизнь в ничего не значащих романах.

Но пусть Да Цину было несколько тысяч лет, он всё равно был только котом. А жизнь Чжао Юньланя за пределами офиса вовсе не бурлила событиями, как этот кот себе представлял.

На самом деле Чжао Юньлань был из тех городских жителей, чья жизнь практически полностью вертелась вокруг работы. Большую часть жизни он был одинок: частично тут помог необычный род деятельности, а частично постарался он сам. Внешне он казался уверенным и болтливым, но за этим тщательно скрывалась отстранённость и не слишком большое желание общаться с людьми. Если с ним не заговорить, Юньлань мог спокойно промолчать всю ночь без единой эмоции на лице.

Немногочисленные любовники все отказывались от него по одной и той же причине: «недостаток общения». «Безэмоциональность». «Никаких общих интересов». Одна девчонка даже бросила напоследок:

— Ты меня и не любил никогда! Даже шанса не дал занять место в твоём сердце!

Чжао Юньлань был красив, молод и богат, но в городе запросто нашёлся бы ещё не один десяток людей, подходящих под это описание. Деньги у него и правда водились, но спускал он их так же быстро, как зарабатывал. И до сих пор не обзавёлся нормальным жильём: так и просиживал жизнь в своей квартирке, которая давно начала походить на номер в дешёвом отеле. От всей его персоны так и веяло ненадёжностью.

Свидание с Шэнь Вэем было назначено на вечер воскресенья, и никаких планов на субботу у Юньланя не было. Он проснулся за полдень в глухом похмелье и с большим трудом отыскал на полках немного завалявшегося хлеба. Некоторое время уделил поиску информации по артефактам, а затем до самого вечера играл в приставку.

К ночи желудок решил напомнить ему, что неплохо бы поесть, и отвлёк его внимание от игры.

Шевелиться Юньланю не хотелось, и он попытался обмануть сам себя, залив желудок стаканом тёплой воды. Этого хватило на сорок минут: после его снова скрутило, ещё сильнее, и подскочила температура. Делать было нечего — пришлось ползти за едой.

На улице стоял холод, но Чжао Юньлань, поленившись, надел только штаны и набросил поверх пижамы длинное пальто. Даже о носках не позаботился.

Явившись в знакомый маленький ресторанчик, он заказал жареный рис и тарелку отвара. Это должно было занять какое-то время, и Юньлань довольно быстро осознал, что стоило одеться теплее, но всё равно решил смотаться в ближайший магазин за сигаретами.

Проходя мимо тускло освещённой дорожки, он вдруг услышал резкое:

— Деньги давай, живо! — требовал хриплый мужской голос.

— Ты уж нас не вини, — добавил другой голос, — нам тоже не хочется так с тобой обходиться, но выживать как-то надо, правда? А ты одет ну прямо с иголочки, богатенький мальчик, просто делай, как тебе говорят, и никто не пострадает. Идёт?

Ограбление?

Чжао Юньлань осторожно приблизился к развернувшейся сцене: парочка хулиганов припёрла к стенке кое-кого очень знакомого.

Шэнь Вея.

Откуда он здесь взялся?

Вежлив и аккуратен профессор оказался не только со своими студентами. Он вёл себя так со всеми. И даже теперь, окружённый угрожающими мордами, Шэнь Вэй не стал возражать и послушно вытащил свой бумажник.

Грабители, увидев его податливость, оживились:

— И часы давай! Дорогие, наверное?

Шэнь Вэй молча расстегнул на запястье часы.

«Ну это уже никуда не годится», — подумал про себя Чжао Юньлань и вздохнул, не в силах больше на это смотреть.

Грабители выхватили у Шэнь Вэя часы и толкнули его к стене, и на шее профессора вдруг блеснул гладкий шнурок.

— Эй, у него что-то на шее, кажется, нефрит, — жадно крикнул кто-то.

Ещё один громила дёрнул Шэнь Вэя за ворот, обнажив маленькую подвеску между его ключиц. Совсем небольшой, кулон ярко светился даже под тусклым светом уличных фонарей.