Лицо Шэнь Вэя залила краска. Отвернувшись, он неловко кашлянул:

— Прости меня.

— Я… — Пронзившая тело вспышка боли заставила Юньланя поморщиться. Он глубоко вдохнул, пережидая её, но у Шэнь Вэя было такое лицо, словно это он сам воспользовался своим положением.

Юньлань много раз представлял себе, каково будет умереть от любви, но такого он и вообразить не мог.

Чушь какая. Кого он пытается убедить?

Какое-то время на лице Юньланя боролись противоречивые эмоции, а затем он взглянул на чашку, в которой ещё осталось немного отвара, и чересчур ярко вспомнил его вкус.

— Принеси мне ещё воды? И обезбол, он в таких случаях отлично помогает.

Шэнь Вэй послушно убрал своё непонятное лекарство.

— Отвар должен подействовать. Поверь, я не стану тебя травить.

— Травить не станешь, просто заездишь до смерти, — усмехнулся Юньлань.

Шэнь Вэй не сумел подобрать ответа.

Идеально воспитанный, профессор Шэнь стоял рядом с лицом, полным искреннего стыда. Он выглядел так, словно подвёл своего учителя — или как юная жена, разбившая дорогую посуду.

Чжао Юньлань не мог отвести от него взгляда.

Шэнь Вэй осторожно помог ему улечься обратно в постель.

— Тебе… Нужно ещё поспать. Хочешь есть?

— Хочу тебя, — упрямо заявил Юньлань. — Ложись рядом и позволь мне вернуть тебе должок.

Шэнь Вэй смущённо опустил взгляд, и у него покраснели кончики ушей.

— При свете дня? Глупости.

«Вот чёрт», — вздохнул про себя Юньлань.

Мерзкое лекарство Шэнь Вэя, кажется, начинало действовать. Стоило ему опустить голову на подушку, и Юньлань ощутил, как тяжёлым одеялом на него наваливается сон, но всё равно упорно вцепился Шэнь Вэю в руку.

— Я, можно сказать, вчера заново лишился девственности, так что не нужно мне тут!.. Слышишь меня? Я что-нибудь придумаю… Я обязательно что-нибудь придумаю…

Шэнь Вэй улыбнулся и осторожно опустил ладонь Юньланю на лоб. Его дыхание медленно успокоилось, а к лицу под влиянием «травяного отвара» постепенно возвращались краски, заставляя болезненную серость отступить. Это не могло не радовать. Шэнь Вэй тихо поднялся на ноги и отнёс чашку на кухню, чтобы её помыть.

Чжао Юньлань проспал до самого вечера, и всю дорогу его сопровождали размытые, разрозненные осколки снов и воспоминаний.

Примечание к части 1. Из-за большого объёма сноски к этой главе не убираются в поле примечаний после части, и потому внесены в тело главы после её окончания.

2. Эта и две последующие главы охватывают события, произошедшие в далёком прошлом, и из-за огромного количества отсылок к китайской мифологии их может быть тяжело осознать. Однако чудесная rainbowse7en, которая перевела "Хранителя" с китайского на английский, после 78 главы приводит краткое содержание/пересказ этих трёх глав, которое здорово помогло и нам, в том числе, уложить в голове то, что же на самом деле произошло десять тысяч лет назад. Это краткое содержание будет частью 78 главы.

Спасибо, что читаете! ❤️ Глава 76.

Пройдя сквозь священное древо, Чжао Юньлань узнал гораздо больше, чем надеялся. И унёс с собой не только Кисть Добродетели.

У этого дерева имелась с горой Куньлунь древняя, нерушимая связь, завязавшаяся ещё на заре времён более десяти тысяч лет назад. Оказавшись внутри, Юньлань словно угодил в другое измерение. Он попытался отшатнуться, но вместо ветки, которую только что отпустил, нашёл только лишь пустоту. И с каждым шагом всё безнадёжнее утопал в плотном густом ничем.

Здесь не было ни единого лучика света. Нетронутый ветром, здесь стоял мёртвый, вечный штиль. И всё вокруг заполняла непроглядная темнота.

Прищурившись, Юньлань присмотрелся и среди всей этой тьмы нашёл взглядом слабое мерцание: даже не искра, а всего лишь крошечный светлячок. А подойдя поближе, он понял, что это была Кисть Добродетели: она сжалась до размеров обычной кисти для каллиграфии, словно и в самом деле была сделана из волоса ласки и фисташкового дерева.

Чжао Юньлань потянулся к ней — и, к своему удивлению, не встретил никакого сопротивления. Сомневаясь в успехе, он вскинул брови: найти сокровище не может быть так просто, ведь так?..

Однако, стоило ему прикоснуться к гладкой рукояти, и Кисть Добродетели с недюжинной силой потянула его вперёд.

Умом Юньлань прекрасно понимал, что должен был схватить её и поскорее вернуться назад, но всё равно послушно пошёл дальше.

Даже просто потянуться к этой святыне было ошибкой: почуяв его присутствие, она мгновенно заманила его в ловушку.

Сложно сказать, сколько времени Юньлань провёл в кромешной темноте. Он в совершенстве владел сразу несколькими способами сотворить свет, но ни один из них не сработал. В конце концов, ему ничего не осталось, кроме как опуститься на землю.

И ждать.

Ни темнота, ни уединение его нисколько не пугали, и потому поначалу окружение не слишком досаждало Юньланю. Однако постепенно бескрайняя тьма просочилась к нему под кожу. И это была непростая тьма: отчего-то Юньланя больше не волновало, что он так беспечно угодил в ловушку: какая-то неотъемлемая часть его существа теперь верила, что оказаться здесь и погрузиться в навеянную темнотой дрёму было предназначено Юньланю судьбой.

Тьма навалилась на него ватным одеялом, стремясь задушить, и Чжао Юньлань зевнул, стремительно проваливаясь в сон.

И в этот момент прямо рядом с ним раздался оглушительный треск, и бесконечное ничто с грохотом развалилось на части в ослепительной вспышке света. Вскочив на ноги, Юньлань отшатнулся: свет теперь разливался повсюду, слепил глаза, заставляя щуриться, но Юньлань всё равно разглядел огромный топор, разрывающий тьму над его головой. Откуда-то из-под земли раздался глухой рокот, и разлом, оставшийся от чудовищного удара топором, раздался в ширину, разделяя пространство ровно посередине.