Шэнь Вэй молчал. На улице тем временем наступил вечер, и комната погрузилась в сумерки: в этом полумраке Шэнь Вэй казался Юньланю спустившимся с небес божеством.
— И даже когда чутьё подсказывало мне, кто во всём виноват, я всё равно намеренно исключил тебя из круга подозреваемых… Неужели я где-то подрастерял все свои мозги? — вздохнул Юньлань. — Раньше я думал, что умные люди зовут себя дураками из скромности, но оказывается я и впрямь настоящий идиот. Шэнь-нун был моим главным подозреваемым, и когда я увидел того старика… Это был он?
— Нет, — покачал головой Шэнь Вэй. — Шэнь-нун мёртв. Это была просто иллюзия того, как он выглядел при жизни.
— Тогда неудивительно, что ему удавалось смеяться, будучи разрезанным пополам, — хмыкнул Юньлань и протянул Шэнь Вэю раскрытую ладонь. — Жемчужина водяного дракона… Точнее, та чешуйка. Можешь её мне вернуть?
Помедлив, Шэнь Вэй вытащил обернувшуюся чешуйкой жемчужину и положил на чайный поднос.
— Она змеиная, — заметил Юньлань, подняв её двумя пальцами и внимательно осмотрев. — Чья? Фу Си или Нюйвы?
— Нюйвы, — ровно отозвался Шэнь Вэй, словно робот, который не мог отказаться от ответа.
— Она перенесла меня на одиннадцать лет назад, где я последовал за лекарственным кубком Шэнь-нуна в ад на встречу с тобой. Дружелюбием ваше общение не отличалось, и должен признать, что ты вёл себя, словно какой-то незнакомец… Мне не хотелось верить в происходящее, а потому я спустился в призрачный город и купил книгу — которую два дня назад отследил до того же самого магазина, где хозяйка сообщила мне, что одиннадцать лет назад эту книгу купил я сам. Её существование напрямую доказывает, что и всё остальное было правдой.
Шэнь Вэй нахмурился.
— Эта книга называется «Записи древних тайн», и я прочёл её перед восхождением на гору Куньлунь. Если бы не она, может, я и не согласился бы туда подняться, — задумчиво протянул Юньлань и сунул в рот сигарету, ощупывая карманы в поисках зажигалки.
Маленький огонёк живо заставил искру на кончике его сигареты разгореться ярче.
— Книга всё это время была со мной, но после прыжка на одиннадцать лет назад её страницы опустели — потому что в том мире уже существовала её полная копия. А когда ты вернул меня назад… Кстати, каким образом мы вернулись?
— Глефа Палача Душ способна разрезать что угодно, — сказал Шэнь Вэй, бережно прикоснувшись к месту между его бровей, и в отражении его глаз Чжао Юньлань увидел там тусклое сияние. — Твоя душа несёт мою метку. Я всегда найду тебя, дай только время. Эта книга… «Записи древних тайн». Что с ней стало?
— Я выбросил её в Реку Забвения.
Глядя на Чжао Юньланя, Шэнь Вэй уже знал, что тот окончательно обо всём догадался.
— Шэнь-нун сказал мне остерегаться тебя, а кроме этого намекнул, что эта жизнь — моё перерождение. И собирался сообщить мне что-то ещё, но жемчужина утащила меня в прошлое. — Шэнь Вэй промолчал. — Видишь ли, я купил эту книгу и обнаружил её в библиотеке несколько лет спустя. Прочитав её и кое-что заподозрив, я отправился туда, откуда она появилась, и обнаружил, что покупателем был я сам. Своеобразный круг перерождений, временная петля: после моего возвращения книга одновременно и исчезла, и навсегда осталась в этом мире. Как Земле никогда не соскочить со своей орбиты, так и этот круг замкнулся насовсем. Жизнь оборачивается смертью, а смерть — жизнью… Если между ними не будет разницы, смерть потеряет смысл. В этом и была идея восьми триграмм Фу Си.
— Можешь не объяснять, — усмехнулся Шэнь Вэй, отвесив ему краткий поклон. — Я понял. — Чжао Юньлань выпустил в его сторону колечко дыма. — Значит, тогда ты уже знал, что фальшивые воспоминания внутри священного древа не были делом рук Шэнь-нуна. Всё-таки первый мудрец знал, что творит, — мягко улыбнулся Шэнь Вэй. — Мне с ним никак не сравниться.
Юньлань, щурясь сквозь дым, подлил ему ещё чая.
— Вовсе нет, — заявил он, — вы просто разные люди на разных должностях. И если подумать… Когда «я» резвился и бунтовал против режима внутри священного древа, переполняющие меня ярость и боль… На самом деле были твоими?
Шэнь Вэй поднял крохотную чашечку, вдохнул терпкий запах и горько улыбнулся:
— Я сожалею лишь о том, что не был рождён раньше и раньше не повзрослел. И мне не довелось поучаствовать в войне между богами и демонами.
Чжао Юньлань подлил в заварочный чайник ещё немного горячей воды.
— Ты так долго мне лгал… Пришло время правды.
— Ты правда хочешь знать? — тихо спросил Шэнь Вэй.
Юньлань смерил его нежным взглядом.
— Ты же сам сказал: несмотря ни на что, я никогда тебя не возненавижу.
Примечание к части [1] Тегуаньи́нь (кит. трад. 鐵觀音, упр. 铁观音, пиньинь tiěguānyīn, кант.-рус. титкуньям, юж.-миньск. Thih-koan-im, буквально — «железная Гуаньинь») — полуферментированный чай улун, занимающий промежуточное положение между зелёными чаями и красными (по-русски обычно именуемыми чёрными). В Китае этот чай относят к сине-зелёным (или бирюзовым). - https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B5%D0%B3%D1%83%D0%B0%D0%BD%D1%8C%D0%B8%D0%BD%D1%8C
Примечание к части [1] Сянци (кит. 象棋, пиньинь xiàngqí) — китайская настольная игра, подобная западным шахматам, индийской чатуранге, японским сёги. - https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8F%D0%BD%D1%86%D0%B8 Глава 91.
У Го Чанчэна зазвонил телефон: на экране отобразились цифры, не похожие на обычный мобильный или домашний номер. Начинался он с множества четвёрок, и Го Чанчэн списал было этот звонок на телемаркетинг — тем более, что все остальные были заняты серьёзным разговором, суть которого он не совсем понимал, но очень старался в неё вникнуть, а потому настойчивое жужжание игнорировал до последнего.
Дискуссия, правда, ни к чему не привела: Чу Шучжи всё продолжал донимать Чжу Хун теорией о том, что Четвёртый Дядя не просто так решил преподнести Хранителю свою жемчужину именно сейчас. Избранный им путь заклинателя и круглогодичное проживание на кладбище определённо сказалось на его ходе мыслей: Чу Шучжи просто обожал кровавые теории заговора.
