«Мы с Линь Цзином съездим. Не забудь, что за переработку — двойная плата.»
Шэнь Вэй всегда спал очень чутко. Иногда Юньланю казалось, что он и вовсе не спит. С тех пор, как они начали жить вместе, Юньлань боялся его потревожить, а потому перед сном всегда выключал на телефоне звук и откладывал его на тумбочку возле своей стороны постели.
Однако тем вечером он уснул так резко, что даже телефон убрать не успел — так и задремал с ним в обнимку.
Входящее сообщение разбудило его ровным толчком.
Не включая экран, Чжао Юньлань затаил дыхание и обернулся проверить, спит ли Шэнь Вэй. Однако его сторона была пуста, и одеяло успело остыть: должно быть, Шэнь Вэй встал уже довольно давно.
Сев, Юньлань потёр глаза и, спустив ноги с кровати, разглядел свет на кухне. Тапочек под ногами не оказалось: должно быть, лежали где-то вне зоны доступа, так что Юньлань поднялся и босиком пошёл на свет.
Шэнь Вэй стоял к нему спиной и, должно быть, готовил что-то в небольшой глиняной миске. На кухне стоял тусклый запах лекарств. Что это за травы такие, которым требуется настаиваться всю ночь?
— Чем занимаешься? — мягко спросил Юньлань, зевнув, и закатал рукава. — Я могу помочь?
Шэнь Вэй дёрнулся, явно не ожидавший его появления, и выронил нож.
Белоснежную кухонную поверхность заляпала свежая кровь.
Чжао Юньлань запнулся посреди шага, мгновенно растеряв остатки сна. Этот нож… Шэнь Вэй вытащил его из собственной груди.
Лицо у него было белым, словно бумага. Драгоценные секунды утекали сквозь пальцы, и воцарившаяся тишина давила на уши.
Сбросив с себя оцепенение, Юньлань рванулся вперёд, схватил Шэнь Вэя за плечо и распахнул на нём рубашку. Ножевая рана в его груди уже затянулась, не оставив и следа, но на пижаме ещё оставались пятна крови. Юньлань стиснул пальцы, не в силах двинуться с места: его словно самого ударили под рёбра ножом — так ему было больно. Осторожно, боясь потревожить, Юньлань огладил чистую и гладкую кожу, где не осталось и следа от ранения, и дрожащим голосом спросил:
— Что происходит?
Шэнь Вэй ему не ответил.
Тогда Юньлань схватил его за воротник и повысил голос:
— Я спрашиваю, что происходит! Отвечай, ну!
Он толкнул Шэнь Вэя к стойке, прижал к ней, и тот охнул, ударившись об её край. Чжао Юньлань всегда был нетерпелив и резок с другими людьми, но никогда не повышал голос на Шэнь Вэя — и тем более не терял присутствия духа. Его злость тоже вечно была напускной, и хватало её всего лишь на парочку резких слов.
Юньлань просто не ожидал, что Шэнь Вэй когда-нибудь заставит его по-настоящему злиться. Должно быть, так Шэнь Вэй чувствовал себя после инцидента с призывом Теневой армии, когда едва не наградил Юньланя звонкой пощёчиной. Боль подкатила к горлу, стиснула железной рукой, и какое-то время Юньлань просто не мог дышать. В голове было пусто.
— Чем ты меня поил? — услышал он собственный хриплый голос. — Шэнь Вэй! На меня смотри! И отвечай, сейчас же, блядь, или я за себя не отвечаю!
— Много лет назад, — тихо отозвался Шэнь Вэй, — ты лишился пламени души из левого плеча и пролил кровь, чтобы создать фитиль Лампы Хранителя. Ты потратил тогда слишком много сил, и твоя душа так и осталась уязвимой. Ты превратил меня в бога, но я был рождён из грязи и тьмы: если мы останемся вместе, ты будешь день ото дня слабеть, и в конце концов моя суть поглотит тебя целиком, вытянет всё до последней капли.
Шэнь Вэй опустил ресницы, чёрные, как вороново крыло, и закрыл потемневшие глаза.
— Тысячи лет назад, — прошептал он, — Шэнь-нун предрёк мне конец столь же несчастный, каким было моё начало. Я был рождён Королём Призраков и навсегда им останусь, и если ты будешь настаивать на том, чтобы оставаться рядом… Ты умрёшь. Из-за меня.
Словно ледяная игла, эти слова пронзили Юньланя насквозь, высасывая из него силы. Отпустив Шэнь Вэя, он отшатнулся и едва не разлил содержимое кастрюльки на плите.
— «Лекарство», которое ты мне давал… Было твоей кровью. — У Юньланя дрожали губы. — Каким образом она должна была мне помочь?
— Всё во мне пропитано тьмой, кроме сердца, которое принадлежит тебе, — мягко улыбнулся Шэнь Вэй, прикоснувшись к своей груди. — Только здесь ещё течёт чистая, алая кровь. И я хотел использовать её, чтобы тебя защитить.
Чжао Юньлань запрокинул голову и прижал дрожащие ладони к лицу.
Если бы Шэнь Вэй его не любил или был к нему безразличен, Юньлань был бы свободен в своём выборе: остаться или уйти, когда это станет необходимым. И то, и другое было бы здравым решением.
Если бы Шэнь Вэй ему лгал, если бы он подвёл Юньланя или сделал ему больно, то опять же Юньлань мог бы выбрать: остаться или уйти. И то, и другое можно было бы понять.
Однако Шэнь Вэй припёр его к стенке: Юньлань не мог ничего сказать, не мог разразиться бранью, не мог его ненавидеть — и принять не мог тоже.
Он молчал очень, очень долго. А потом схватил с вешалки куртку, надел, путаясь в рукавах, и вышел вон.
Оказалось, что и правда бывает на свете любовь, подобная ножевому ранению прямо в сердце.*
Примечание к части *Цитата из книги современного автора Мо Яна “Устал рождаться и умирать”.
Глава 82.
По общим договорённостям, полевая работа требовала одобрения транспорта отделом логистики. Именно поэтому Чжу Хун и Линь Цзин ещё затемно приехали в офис на встречу с Ван Чжэн.
Однако вместо неё они нашли своего шефа: скрючившись, Чжао Юньлань спал на диване, одетый в лёгкую пижаму, и кутался в тёплую куртку, явно принадлежащую кому-то другому.
На полу рядом с ним вылизывался Да Цин, начисто опустошив свою миску.
