Ван Чжэн словно вела лекцию по истории: её тихий монотонный голос невольно нагонял сон. Но студенты Шэнь Вэя были приучены к дисциплине, и вместо того, чтобы уснуть, они быстро шуршали карандашами и жались друг к другу, чтобы согреться.

Чжао Юньлань проглотил немного вяленого мяса, уложил свой спальный мешок рядом с мешком Шэнь Вэя и задремал.

Глава 31.

— Со временем климат в этом регионе становился всё более и более неблагоприятным, — добавила Ван Чжэн. — Население уменьшалось, а где-то в период… не совсем уверена, но, кажется, во времена династий Сун и Юань, случилась катастрофа. Тогда большинство людей умерло или мигрировало, остался только маленький клан Ханьга, который жил в пещере.

— Об этом где-то писали? — поинтересовалась староста.

Ван Чжэн покачала головой.

— В давние времена эти горные хребты не были частью Центральной равнины, так что цивилизация Хань сюда не добралась. Возможно, есть какие-то географические данные, но это место настолько уединённое, что правительство императора, скорее всего, о нём даже не знает. Впрочем, у местных существуют легенды. Они рассказывают, что снег превратился в монстров и сошёл с гор, а из трещин в скалах и из-под воды вышли белые существа, которые ловили людей и скот, потрошили и отрезали им головы.

Староста обдумала её слова и кивнула, сделав для себя какие-то выводы.

— Выходит, эту лавину могло спровоцировать землетрясение.

Ван Чжэн не стала ни подтверждать, ни опровергать её предположение.

— Позже народ Ханьга ушёл глубже в горы, куда-то поближе к Речной деревне. Если изучить местное население, вы найдёте много сходства с обычаями Ханьга. Место небесного захоронения было разрушено, уцелела только хижина мастера небесных похорон, которая позже стала наблюдательным пунктом Ханьга. Каждый месяц сюда отправляли сильного молодого человека — высматривать признаки надвигающегося бедствия. Со временем наблюдатель стал самым уважаемым человеком в клане и поселился в этой хижине. Так что наблюдательный пункт превратился в священное место народа Ханьга: когда наступало время важных ритуалов, весь клан поднимался на вершину горы и собирался здесь.

— Почему же мы ничего не слышали о Ханьга? — спросил очкарик.

— Потому что это был маленький народ, который не заключал браков с другими племенами. Он давно перестал существовать, и поэтому о нём никто не помнит.

До студентов наконец начало доходить, и высокий парень заключил:

— О, я понял. Племена вымирают из-за векового смешения крови между родственниками.

Ван Чжэн ничего на это не ответила, лишь тихонько рассмеялась. Сидящие рядом с ней студенты дружно вздрогнули.

Нормальным людям, как правило, было сложно общаться к Ван Чжэн: пусть она не говорила и не делала ничего жуткого, само её существование уже таковым было.

Удовлетворив наконец своё любопытство, студенты, по настоянию Шэнь Вэя, разбрелись спать. Ван Чжэн не нуждалась во сне, у Да Цина вообще ночью просыпалась активность, так что они вдвоём остались сидеть.

Шэнь Вэй ушёл спать последним. Проверил двери и окна и даже заклеил скотчем видимые щели в стенах хижины. Он также не забыл напомнить студентам беречь тепло, а у Ван Чжэн спросил, не нужно ли ей ещё одежды. Огонь он слегка приглушил, чтобы вода в котелке не вскипела.

Только позаботившись обо всём этом, Шэнь Вэй тихо улёгся в свой спальный мешок.

Чжао Юньлань уснул давно, ещё во время скучной лекции по истории. Он лежал, обняв себя руками и опустив голову к плечу; в его ушах всё ещё были наушники.

В приглушённом свете черты его лица казались более острыми, резко очерченными. Неугомонный в дневное время, спящий Юньлань и сейчас выглядел привлекательно, только его лицо стало чересчур бледным.

Шэнь Вэй с некоторым удивлением его разглядывал: спокойный и расслабленный, Юньлань, казалось, нашёл бы, где прикорнуть, даже если небеса будут падать на землю. Глядя на него такого, Шэнь Вэй смягчился. Он осторожно вынул наушники и отложил их в сторону, а затем накрыл Юньланя курткой.

Го Чанчэн, судя по звукам, спал. Ван Чжэн чистила котелок и плиту — по хижине раздавался тихий лязг.

Шэнь Вэй глубоко вздохнул и повернулся на бок, отворачиваясь от остальных. Через пару минут, казалось, заснул и он.

Но глаза его, которые сейчас никто не видел, были открыты.

В тусклом свете он продолжал наблюдать за Чжао Юньланем и мог бы делать это до самого рассвета. Шэнь Вэй слишком долго себя сдерживал и сейчас с трудом подавлял искушение. Он был так близко к Юньланю, что чувства рвались наружу.

Шэнь Вэю хотелось протянуть руки и обнять этого тёплого человека, поцеловать глаза, волосы и губы, попробовать на вкус и поглотить целиком, завладеть им полностью, без остатка.

Шэнь Вэй судорожно вздохнул. Его страстное стремление и желание были сродни тем, что имеет замерзающий до смерти человек при виде тарелки горячего супа. Но Шэнь Вэй не шевельнулся, словно… словно лишь одной мысли об этом было достаточно.

Да Цин, свернувшись клубком возле Ван Чжэн, легко подрагивал хвостом. Ближе к полуночи, когда все заснули, он прошептал:

— Те скелеты или черепа на заднем дворе… чьи они?

Ван Чжэн, чьё пластиковое лицо надёжно скрывал капюшон толстовки, поколебалась, но всё же ответила:

— Только черепа. У народа Ханьга был обычай обезглавливания.

— И как же они вымерли? — полюбопытствовал Да Цин.

— Студент сказал, что из-за смешения родственной крови.

— Вот только мне про это не заливай. Даже у лошадей такой проблемы нет, а люди что, слишком тупы, чтобы с ней справиться? — дёрнул усами Да Цин. — И к тому же, мужчины в прошлом все были полигамны, а этот так называемый запрет на межклановые браки наверняка не касался наложниц. Ну и сам клан, вероятно, состоял из нескольких семей, так что не все они были близкими родственниками.