— У меня были дела, — буркнул отец, — встреча с другом.

Стиснув зубы, он тоже обернулся к Шэнь Вэю и ощупал его взглядом, выискивая, за что бы зацепиться, но ничего не нашёл — спасибо идеальной выправке профессора Шэня.

 — Я не слишком хорошо вас встретил, прошу профессора Шэня не принимать это близко к сердцу, — сухо выдавил из себя отец.

Шэнь Вэй обменялся с ним вежливыми приветствиями.

Юньлань же украдкой вытащил талисман, отпугивающий мелких божков, сложил его треугольником и протянул отцу.

— Пару дней назад зашёл в храм за защитным талисманом. Не открывай и храни при себе.

Отец принял его, ничего не заподозрив.

И ничего не произошло: талисман остался неподвижным. Юньлань нахмурился. Неужели их новый знакомый сбежал? Или настолько силён, что даже такой талисман ему нипочём?

Глава 81.

Признав, что поймать кубок Шэнь-нуна не удалось, Чжао Юньлань поспешно откланялся. Его отцу явно было не по себе в присутствии Шэнь Вэя, а в таких ситуациях за ним водилась неприятная привычка портить жизнь другим людям, чтобы не мучиться одному.

Вся эта ситуация здорово выбила Юньланя из колеи.

— Обычно в людей вселяются какие-нибудь красавцы-лисы из волшебного народца, и только мой паршивый папаша мог привлечь внимание разбитого кубка… Должно быть, в прошлой жизни он был нищим или монахом, что повсюду таскал с собой что-то подобное.

— Не волнуйся, последователи Шэнь-нуна известны своей добротой. Без должных оснований они людей не трогают. И ты ведь и так уже за ним следишь? Мы можем присмотреть за ним вместе.

— Отличная идея, — хохотнул Юньлань. — Мы ещё даже не женаты, а будущий свёкор тебе уже досаждает.

Обиды действительно не задерживались в его голове: Юньлань уже успел позабыть о недавней вспышке Шэнь Вэя и вернулся к безудержному флирту.

Ему хотелось позвать Шэнь Вэя в кино: на дворе всё-таки стоял валентинов день. Однако, то ли в машине было слишком тепло, то ли история с отцом его измотала, но Юньлань незаметно для себя задремал.

И только и успел подумать, прежде чем провалиться в сон: с чего бы ему последнее время так уставать?..

Может, простуда какая?..

Сон его был беспокойным: волна за волной на Юньланя накатывали кошмары, где всегда присутствовал некто, прячущийся за белым туманом, и его настойчивые слова:

— Ты забыл подумать о последствиях, ты не умеешь отличать хорошее от плохого, добро от зла, а жизнь — от смерти…

Они крутились у Юньланя в голове, не давая забыть, и вскоре тот невольно задумался: что есть на самом деле жизнь и смерть?

Пытка становилась всё громче: Юньлань прекрасно знал, что спит, но проснуться не получалось. Кошмары затащили его в бездонное болото, и чем больше Юньлань сопротивлялся, тем сильнее проваливался, теряя почву под ногами, и задыхался в душном плену.

Пока кто-то не сунул ему под нос какой-то сосуд, и ужасная вонь выдернула Юньланя обратно в реальность. Он попытался отшатнуться, но кто-то удержал его голову на месте, заставил открыть рот и силком влил знакомое лекарство. Юньлань дёрнулся, отказываясь глотать эту гадость, но вдруг почуял знакомый запах, а его губ коснулись мягкие губы, и Юньлань сдался и тяжело сглотнул.

Он лежал дома в своей постели и понятия не имел, как тут оказался. Шэнь Вэй убрал в сторону миску с лекарством и протянул Юньланю чашку тёплого чая.

— Ну же, — нежно попросил он, прижавшись своим лбом к его. — Выпей. Смоешь неприятный привкус.

Взглянув на него, Юньлань молча забрал чашку. Его ресницы слиплись длинными тёмными стрелками, а на лице ещё блестел холодный пот.

Осушив чашку, он тихо сказал:

— Понятия не имею, почему я в последнее время так быстро устаю.

— Наверняка дело в том, что случилось на горе Куньлунь, — предположил Шэнь Вэй, слегка помедлив.

— Ага, — хмыкнул Юньлань, вскинув на него лукавые глаза, и протянул с намёком: — А я уже было подумал…

Театральная пауза затянулась, и у Шэнь Вэя от напряжения окаменели плечи.

— Я было подумал, что ношу твоего ребёнка, — невинно пропел этот невыносимый человек.

Шэнь Вэй едва не выронил миску вместе с чашкой и стремительно ретировался на кухню.

Дотянувшись до телефона, Юньлань обнаружил там письмо от Ван Чжэн с кратким описанием нового дела. В пригороде города Дракона, километрах в трёхстах, во время утренней пробежки один из жителей обнаружил труп: уже посиневший, с искажённым от ужаса лицом и такой же мёртвой чёрной собакой, прижатой к груди.

«Уже почти седьмое января», — писала Ван Чжэн, посчитав своим долгом напомнить об этом шефу.

Говорят, что седьмой день первого месяца — это день рождения всего человечества, и существуют определённые хитрости, позволяющие позаимствовать у других людей годы жизни. Ну, а кровь чёрной собаки издавна использовали, чтобы пообщаться с миром мёртвых. Гороскопы жертвы и охотника писались кровью на бумаге вместе с количеством украденных лет, а по углам расставлялись свечи: если они оставались стоять прямо, это означало, что преисподняя приняла взятку. После этого, чтобы завершить ритуал, бумагу требовалось немедленно сжечь и проглотить пепел.

В древности, когда кто-то из стариков заболевал, их дети или внуки временами отдавали им какую-то часть жизни по своей воле. Но теперь люди позабыли об этих ритуалах, и только последние трусы и эгоисты, ничего не понимающие в магии, иногда умудрялись раскопать этот старый рецепт и воспользоваться им для кражи чужих жизней.