Чжао Юньлань счёл её разумные слова благословением для него и Шэнь Вэя.

— Верно, — рассмеялся он, — только призрак.

Он кивнул на Да Цина и добавил:

— Вернётесь вместе. Будьте осторожны по пути.

С этими словами Чжао Юньлань перемахнул через перила моста Найхэ и приземлился прямо на проходящий по реке паром, изрядно напугав призрачного паромщика.

— Эй, братишка, скажи-ка: как мне попасть в нечистые земли? Те, что запечатаны?

Паромщик сильно побледнел и молча кинулся в реку. Через пару секунд он утонул, не оставив после себя даже кругов на воде.

Чжао Юньлань понял, что его слова напугали даже призрака. Он почесал нос и задумчиво присел на скамейку на палубе.

— Под преисподней… Под преисподней…

Уставившись на Реку Забвения, Чжао Юньлань снял куртку Шэнь Вэя и аккуратно сложил рядом.

Из воды тут же высунулся любопытный призрак, который попытался её утащить. Не поворачивая головы, Юньлань холодно спросил:

— Как ты смеешь касаться одежд Палача Душ?

Вне себя от ужаса призрак скрылся обратно под водой.

Чжао Юньлань закатал рукава, подвернул джинсы и прыгнул прямо в Реку Забвения. Краем уха он слышал, как где-то далеко закричала девушка и мяукнул кот.

Вода была ледяная, будто из холодильника. Часы Чжао Юньланя засветились мягким светом. Оглядевшись, он решил опуститься как можно глубже до того, как придётся всплыть за глотком воздуха. Но неожиданно жемчужина водяного дракона на его шее вспыхнула белым и образовала вокруг него воздушный пузырь. Чжао Юньлань осторожно выдохнул и почувствовал, что может спокойно дышать.

— Отлично. — Он благодарно коснулся жемчужины и поплыл дальше вниз.

Через какое-то время — Юньлань не знал, сколько его прошло, — свет от парома исчез. Его окутали тёмные воды: сверху, снизу, повсюду вокруг. Единственным источником света служили часы, но стрелки их не двигались. Словно само время остановилось.

Призраки вокруг исчезли тоже. Чуть позже перестала двигаться даже вода.

Ни света, ни звука. Ничего. Собственное сердцебиение казалось Чжао Юньланю оглушительно громким, как барабанный бой, даже когда он закрыл уши руками.

Спустя некоторое время погасли и часы. Чжао Юньлань не смог бы сказать, сколько минут, часов или дней он погружается во тьму.

В конце концов ему стало казаться, что это не воды вокруг тёмные, а он сам снова ослеп.

Примечание к части *Обр. неприкасаемый чиновник; связи в правительстве (имя чиновника, чей сын сбил насмерть девушку и угрожал свидетелям фразой "Мой отец - Ли Ган").

Глава 86.

Чу Шучжи совершенно не ожидал, что вернувшись в город Дракона, первым делом встретится с Го Чанчэном.

Он окончательно освободился от оков и забрал свою конфискованную преисподней собственность, а потому пребывал в хорошем настроении. Воспользовавшись новогодними праздниками, он подыскал себе подходящее кладбище и несколько дней провёл там в уединении.

Но получив от Ван Чжэн письмо о том, что Чжу Хун собирается увольняться, Чу Шучжи вернулся в город Дракона на первом же поезде.

Железнодорожная станция полнилась людьми и бурлила жизнью. Чу Шучжи как раз разыскивал свободное такси, когда на глаза ему попалась знакомая фигура Го Чанчэна. Парень тащил за собой огромный плетёный нейлоновый мешок, сгибаясь под его немаленьким весом, и с трудом вышагивал впёред.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Го Чанчэн ни разу в жизни не был в качалке. Его успехи даже в школьном спортзале были посредственными. Мешок он тащил на себе, как улитка — раковину, и случайные прохожие с удивлением на него таращились.

Чу Шучжи, притормозив, присмотрелся повнимательнее и понял, что на нейлоновом боку мешка медленно расползается прореха.

— Парень, у тебя мешок вот-вот лопнет! — предупредила Го Чанчэна девчонка, продающая на тротуаре варёную кукурузу.

Го Чанчэн обернулся на её голос, но тут его ноша оказалась слишком тяжёлой и заслонила ему обзор: ногой Чанчэн запнулся за колесо тележки с кукурузой и едва не завалил её на бок.

— Смотри, куда прёшь! — возмутился какой-то мужик, которого он чуть не сбил с ног, и пихнул его в ответ.

Го Чанчэн и до того не слишком крепко стоял на ногах, а после этого он и вовсе беспомощно повалился на землю. Многострадальный мешок в его руках лопнул, и наружу высыпался ворох всякой всячины: чашки и миски, тарелки и кружки, пакеты, набитые едой и одеждой. Последней выпала здоровенная деревянная разделочная доска.

Чанчэн словно половину супермаркета волок на своей спине.

Толкнувший его человек, торопившийся поскорее выбраться с запруженного людьми вокзала, стоял над ним, скривившись от омерзения. Взглянув на старую одежду Чанчэна, он принял его за рабочего-эмигранта и разом почувствовал себя правым. Схватив за руку торговку кукурузой, он принялся громко жаловаться:

— Ты разве не видишь, что здесь вокруг люди? Зачем тащишь с собой всё это барахло? Совсем ума нет? Что будешь делать, если испортишь кому-нибудь багаж, а?

Го Чанчэн принялся извиняться, негнущимися руками собирая свои пожитки в кучу: из мешка теперь сыпалось с двух сторон, и Чанчэн в отчаянии вцепился себе в волосы.

Над его головой вдруг протянулась рука и ловко завязала порванный мешок на два узла.

— Братец Чу! — с облегчением выдохнул Го Чанчэн, пока Чу Шучжи собирал его барахло и закидывал в мешок, словно оно ничего не весило.