Осознав свою ошибку, Палач Душ не нашёлся с ответом: его собеседник был слишком умён. Может, Юньлань и выглядел легкомысленным дурачком, но за этим ярким фасадом прятался недремлющий острый ум. Который в любой истории с лёгкостью мог нащупать несостыковки.
Почуяв слабину, Юньлань надавил сильнее:
— У вас рукава в крови, Ваша Честь. А я вот никогда раньше не слышал о призрачных зверях, явившихся за солнечными часами. И преисподняя загадочно молчит. Так что же они такое? Из воздуха такая гадость взяться не может, а значит, кто-то за этим стоит. И реликвии… Люди множество раз до смерти бились за право обладать ими, верно? Почему вы так надолго оставили их на земле?
Если подумать, Палач Душ всегда вёл допрос, и быть по другую сторону баррикад ему ещё не доводилось. Замкнувшись, он надолго замолчал, подыскивая правдоподобное объяснение, и в конце концов ровно выдохнул:
— Прости, но я не могу тебе сказать. — Лгать Хранителю было неправильно. Лучше придерживаться простой правды. — Я знаю ответ, но не могу раскрыть его тебе.
Правда всегда даётся легче любых историй.
Чжао Юньлань зажёг очередную сигарету и затянулся: мысли его были ведомы только ему одному.
Но вопросы он задавать перестал. Поднялся на ноги, достал пустую сигаретную пачку и вытряхнул оттуда рисунок с восьмиугольником.
— Ты знаешь, что это означает? — спросил он у Ван Чжэн. — Это же письмена Ханьга?
— Отец рассказывал мне что-то такое, — отозвалась она. — Восьмиугольник — это гора, а круг за его пределами означает воду.
— Он тебе часом не наврал? — хмыкнул Чжао Юньлань. — Неужели у твоего безграмотного клана не было другого символа для горы?
К счастью, Ван Чжэн была воспитанной девушкой, умеющей подавлять порывы ударить шефа по лицу.
— Восьмиугольник представляет собой божественную гору, на которой стоит Столп Природы, — объяснила она. — Приходить сюда было разрешено только главе клана.
— Но вокруг этой горы нет ни одной реки, — нахмурился Чжао Юньлань.
— Прошло много лет, — нерешительно возразила Ван Чжэн, — местность могла измениться.
— Невозможно, — отрезал Юньлань, — если восьмиугольник в круге означает гору, окружённую реками, это ещё можно понять. Но круг не может означать просто “воду”, в письменности Ханьга нет других примеров подобной двойственности.
Ван Чжэн поражённо уставилась на шефа: она всегда считала его хорошим, но не слишком трудолюбивым человеком, а он за несколько дней сумел так хорошо узнать традиции клана Ханьга.
Вскинув голову, Юньлань посмотрел в сторону Столпа:
— Духи гор и рек… Люди Ханьга много поколений пользовались Столпом Природы и защитной магией Луобула. Должно быть, им было известно нечто большее: если похороны в воде способны уберечь душу от плена, то я нахожу весьма странным тот факт, что круг снаружи восьмиугольника обозначает воду.
— Хранитель предполагает, что в воде кроется слабость Столпа?
— Почему бы не попробовать? — усмехнулся Чжао Юньлань.
Палач Душ поднялся на ноги, а Юньлань махнул рукой Ван Чжэн и нетерпеливо постучал пальцем по часам.
Она послушно втянулась внутрь.
Палач Душ позволил туману исчезнуть и вытянул руку над снежным покровом: сугробы вокруг Столпа мгновенно начали таять, потекли шустрыми ручьями к его основанию.
Дрожащая башня чудесным образом замерла, словно схваченное льдом древнее чудовище.
Палач Душ приблизился и остановился у края маленького озерца, глядя оттуда на Столп. Всё больше и больше снега таяло под его повелевающей рукой, и ручей среди замёрзших гор окреп и набрался сил, а затем пробился сквозь снежный покров и змеёй обвился вокруг Столпа.
А Чжао Юньлань услышал далёкое эхо. Услышал сразу, как пропала туманная стена. Подумал сначало, что в этом снова виноват Столп, но вскоре различил в отдалённом шёпоте отчётливые слова:
— Ещё не стар… Ещё не стар, но опустошён…
На Юньланя накатило странное знакомое чувство — как тогда, после землетрясения. Голос приблизился, очаровал его, потянул за собой.
— Камень, ещё не стар, но опустошён, — пробормотал Юньлань, невольно отзываясь на этот зов, — вода, ещё не холодна, но уже скована льдом; тело, ещё не жившее, но уже мертво; душа, ещё не сгоревшая, но расколотая на части…
Палач Душ обернулся к нему: лицо его было скрыто туманом, но острый взгляд пронзил Чжао Юньланя насквозь. Он быстро очухался и с силой потёр лоб: кажется, это была очередная иллюзия. Столп Природы словно пытался отыскать к нему подход и подманить поближе.
Опустив голову, Юньлань заметил на снегу неяркую вспышку белого света: прямо из воздуха за спиной Палача Душ появилась фигура и занесла над ним гигантский топор.
С самого начала этой заварушки Чжао Юньлань не снимал руки с рукояти своего пистолета. И теперь стремительно вытащил его и без промедления нажал на курок.
Пуля вошла противнику прямо в лоб, и в то же мгновение Палач Душ развернулся в чёрном непроницаемом вихре и отразил удар топора своим клинком. Взвизгнул металл, и они отлетели друг от друга; Юньлань увидел, что владелец топора носит белую призрачную маску. Из пулевого ранения на его лбу сочилась тёмная кровь.
Взглянув на Палача Душ, Юньлань закусил губу: таких существ ему встречать ещё не доводилось.
Призрачная Маска поднял руку и стёр со лба кровь, а затем обернулся к Юньланю и растянул губы в жуткой улыбке.
— Хранитель, — прошелестел тихий голос, — прошло несколько тысяч лет, а ты совсем не изменился.
