— Ты права, — сказал он. — Благодарю тебя.

С этими словами он встал и снова растворился в воздухе: его шаги раздались совсем рядом.

— Госпожа Чжу, — произнёс его голос, — протяните мне руку, пожалуйста.

Чжу Хун, недоумевая, что происходит, послушно вытянула руку, и Шэнь Вэй вложил в её пальцы тонкую ветвь: не длиннее ладони, с двумя нежными почками на сухой коре. Судя по внешнему виду, она должна была ничего не весить, но Чжу Хун она показалась несоразмерно, странно тяжёлой.

— Это…

— Ветвь Древа Добродетели с вершины горы Куньлунь, — объяснил Шэнь Вэй. — С начала времён только Нюйва однажды отрезала такую же ветвь и посадила её на дне Реки Забвения. Эта ветвь вторая такая, и я прошу тебя относиться к ней соответственно.

Чжу Хун от испуга чуть не выронила драгоценную ветвь на землю и осторожно обняла её обеими руками, с трепетом разглядывая две крошечные почки и словно раздумывая, не начать ли ей поклоняться.

— Ветви Древа Добродетели становятся мёртвой древесиной, стоит им пересечь вход в нечистые земли… Всё из-за призрачного племени. Все эти годы я приглядывал за горой Куньлунь и немало сил потратил, чтобы позаботиться о Древе, но даже спустя несколько тысячелетий всё, чего я сумел добиться — пара почек. Это моя вина, — вздохнул Шэнь Вэй. — Твой дядя может не успеть к тебе на помощь: оставайся здесь, и будешь в безопасности. А если что-то случится, эта ветвь дважды сможет спасти тебе жизнь. — Помедлив, Шэнь Вэй добавил: — Если же она тебе не понадобится, то дождись, пока всё уляжется, а затем разыщи для неё подходящее место среди гор и рек.

— А вы? — спросила Чжу Хун, чувствуя в его словах странную решимость.

— Я последую за ним.

— Уверена, он хочет, чтобы вы его нашли, — выпалила Чжу Хун, на мгновение забыв о собственных чувствах. — Не обращайте внимание на то, с какой лёгкостью этот ублюдок сбежал. Прямо сейчас он наверняка об этом уже жалеет. И ждёт вашего появления, не беспокойтесь об этом, — горько заключила она.

Невидимый Шэнь Вэй не ответил: наверное, уже умчался прочь.

***

В словах Чжу Хун не было ни капли лжи. Чжао Юньлань действительно не успел далеко уйти. Он разыскал для себя укрытие недалеко от берега Реки Забвения и принялся расхаживать взад и вперёд, усеивая землю под ногами сигаретными бычками. На двенадцатой за сегодня сигарете кто-то вдруг одним движением затушил тлеющий огонёк и выхватил окурок прямо у Юньланя из пальцев.

Помедлив, Юньлань обернулся и посмотрел в глаза Шэнь Вэю, который стоял рядом с видом человека, отчаянно желающего что-то сказать, но не знающего, с чего начать. В конце концов Шэнь Вэй не выдержал его взгляда и опустил голову: с головы до ног залитый кровью, он выглядел измождённым — даже умудрился где-то потерять свои очки. Слипшиеся от крови волосы падали ему на глаза.

Чжао Юньлань какое-то время молчал, а затем устало вздохнул и протянул к нему руки:

— Иди ко мне.

Шэнь Вэй в один миг притянул его в свои объятия.

«Мои глаза», — подумал про себя Линь Цзин, про которого все благополучно забыли, и поспешно отвернулся.

Издалека ему было видно, что волшебные кланы закончили совещаться и единодушно выбрали стражей преисподней в качестве пушечного мяса: выдвинули их на передние позиции навстречу Призрачной Маске. Призрачных зверей к тому моменту уже стало почти вполовину меньше.

Со стороны Линь Цзину казалось, что вызывающе яркие, подобные оперным наряды десяти королей преисподней сейчас вызывают у окружающих особенную ненависть и ярость.

Поднятая Призрачной Маской стена хаоса была одинаково опасна и для богов, и для призраков: все до единого старательно избегали к ней прикасаться. Те, кому не удавалось сбежать, оказывались беззвучно затянуты внутрь, не оставив после себя и следа: хаос поглощал всё без остатка, словно угодивших в его сети никогда и не было на этой земле.

На глазах Линь Цзина король Цингуан, не удержавшись на ногах, с громким плеском упал в Реку Забвения, и его длинные рукава растеклись по поверхности, словно радужная карамель, пролитая в воду. Его тут же подхватила и вытащила наружу огромная сеть, похожая на рыболовную, и король Цингуан, промокший до нитки, принялся яростно загребать воду руками и ногами, пытаясь выбраться на берег. Силы волшебных кланов тем временем заняли позицию восьми триграмм; когда они при этом успели сплести спасительную сеть, Линь Цзин понять не сумел.

— Амитабха, что происходит? — спросил он.

— Это сеть восьми триграмм, — отозвался вдруг за его спиной голос Шэнь Вэя.

Линь Цзин чуть не подпрыгнул на месте и, сцепив трясущиеся руки, осторожно обернулся:

— Вы там, это… Уже не заняты?

Чжао Юньлань безжалостно отдавил ему ногу.

Шэнь Вэй же этой шпильки даже не заметил и спокойно продолжил:

— Должно быть, её принесли с собой волшебные кланы. Говорят, что после своей смерти Фу Си оставил своим последователям две ценности: свой лук и восемь триграмм. Луком вскоре завладели люди, а секрет восьми триграмм, получается, передавались из поколения в поколение волшебным народом… Неудивительно. У них ещё очень много тайн.

Стена хаоса тем временем слегка сжалась под давлением взмывшей в воздухе сети восьми триграмм. Призрачная Маска завис над ней в воздухе, и лицо, нарисованное на его маске, исказилось от гнева.

А сеть тем временем вдруг брызнула вспышкой ослепительного золотого света, и этот свет разлился во все стороны, заполняя преисподнюю до краёв. Масляные лампы, погашенные волной тьмы, снова загорелись яркими огнями: словно пламенный дракон, защищая свою территорию, уложил длинный хвост вдоль ведущей в преисподнюю дороги.

Взбудораженный хаос вместе с бесчисленными призрачными зверями в одно мгновение оказались втянуты в сеть. Единственным, кто был ей не по зубам, оказался разъярённый Король Призраков.