— Чая не нужно, — заявил тот, лениво вытянув ноги. — Боюсь, мой желудок не выдержит того, чем потчуют в преисподней.

Не поднимая головы, он продолжил:

— Дамы и господа, свои намерения вы уже продемонстрировали. Мы с вами люди занятые, так что предлагаю не тратить время зря: говорите, если вам есть, что сказать.

Десять голосов зазвучали в унисон, сложившись чудесной гармонией осуждения:

— Этот маленький человек не отличается вежливостью.

С тех пор, как Призрачная Маска забрал Шэнь Вэя, сердце Чжао Юньланя словно сковало льдом, и теперь холод медленно и неизбежно расползался внутри, не зная выхода. Слова и действия других людей долетали до него словно сквозь толщу воды и казались фальшивыми и бессмысленными.

Только теперь до Юньланя дошло, что творится у него под ногами: выражение его лица не изменилось, но сердце забилось чаще, и запоздало поднялся гнев.

Скрестив на груди руки, Юньлань постарался совладать с участившимся дыханием. Мысли встревоженно метались у него в голове: если десять королей ещё обладали каким-то разумом, то им было известно, что Призрачная Маска похитил Палача Душ. Его возможная смерть и даже рана, нанесённая Призрачной Маской, была преисподней совершенно невыгодна. Кроме того, в воздухе по-прежнему висела проблема Великой Печати: несмотря на помесь правды и лжи, старательно созданную Призрачной Маской, становилось предельно ясно, что Великая Печать близка к падению.

И в то же самое время десять королей избрали столь неприветливую встречу — даже не позаботились о собственном облике. Тридцать лет сотрудничества с преисподней говорили Чжао Юньланю, что этим идиотам что-то от него нужно, но ни один из них не желал лишиться лица, оставив в стороне свои амбиции и эго.

Или они принимали его за обычного смертного и рассчитывали добиться своего принуждением и угрозами.

Но тогда и ему не требуется думать о вежливости.

Не медля больше, Юньлань вскинул голову: его красивое лицо было расслаблено и небрежно в своём высокомерии.

— О, прошу меня простить, — издевательски протянул он, холодно рассмеявшись. — Родители меня плохо воспитывали, вот и вырос бесцеремонным отбросом. Чего вам от меня нужно?

Стражи преисподней невольно задержали дыхание: не зная всех обстоятельств, можно было подумать, что этот человек явился найти виноватых и бросить им прямой вызов. Однако зал десяти королей являлся залом суда: здесь разбирались человеческие грехи — до и после смерти. Национальный герой или великий генерал, все они приходили на своих двоих, а выносили их ногами вперёд. Многие люди, находясь на этом месте, рыдали и взывали к милости, но никто ещё не вёл себя столь нагло и вызывающе.

Словно ему не нужно было волноваться о будущих жизнях!

— Чжао Юньлань! — прогремели десять голосов.

— Для вас — лорд Хранитель, — нисколько не смущаясь отозвался Юньлань.

Его пальцы легли на карман куртки и аккуратно нащупали рукоять пистолета. В груди его горело пламя ярости: мысленно Юньлань уже расстрелял этих высокомерных ублюдков, одного за другим, но на деле окончательно рвать отношения с ними было рано, и оставалось только, сцепив зубы, терпеть этот фарс.

Земля под его ногами вдруг задрожала: сначала немного и всего раз, а затем затряслась сильнее и сильнее — так, что песок и камни взлетели в воздух.

Чжао Юньлань опустил взгляд: каждый из котлов, полных масла, нетерпеливо подрагивал, угрожая выплеснуться наружу. Большие и маленькие призраки, прежде нагоняющие мрак, разбежались кто куда, торопясь поскорее удрать. Где-то далеко внизу появилась глубокая трещина и поползла в разные стороны.

Дверь распахнулась, и в зал влетел страж преисподней, грохнулся на колени и завопил:

— Великая… Великая Печать пала!

Приоткрытая дверь за его спиной распахнулась, и всем присутствующим открылся вид на кипящие воды Реки Забвения. Многочисленные лодочники побросали свои лодки и столпились на Мосту Беспомощности ^[2], и узкая дорога, ведущая на поверхность, была уже затоплена бурлящими волнами. Из-под земли медленно поднялась чёрная тень, достигла поверхности воды и остановилась.

По сторонам затопленной дороги зажглись тусклые огни, вытянулись в линию; Чжао Юньлань припомнил, что проходил мимо масляных ламп, каждая из которых была подписана «Лампой Хранителя».

Слабые огоньки застыли напротив чёрной тени в замершем странном балансе, но любому человеку в здравом уме было ясно, чем закончится это противостояние. Прежде, чем кто-то успел подать голос, в зал ворвался ещё один страж:

— Призрачный город! Ворота пали! Они собирают восстание!

Десять королей, наконец, отбросили идею разговаривать только в унисон и принялись, перекрикивая друг друга и теснясь, словно стая уток, обсуждать ситуацию.

Чжао Юньлань вздохнул и устало потёр подбородок.

— Идиоты, — выдохнул он и поднялся с места, чтобы покрепче ухватить судью за ворот.

Остатки вежливости полетели к чертям: Юньлань вытащил из кармана пистолет и, пользуясь всеобщим гомоном, бесцеремонно протолкнул дуло судье в зубы.

— Нет у меня времени с вами прохлаждаться. Веди меня к Колесу Перерождений, или я вышибу тебе мозги!

— Шеф Чжао! — в ужасе взвизгнула Чжу Хун.

— Лорд Хранитель, — поддержал её один из королей, — что вы творите!

В одиночку его голосу определённо не хватало мощи и плотности.

— Что я творю? Навожу порядок, — хохотнул Юньлань. — Хватит с меня ваших глупостей. — Он грубо толкнул судью в спину. — Двигайся, я сказал!