Зверь распахнул рот и звонко лязгнул зубами, и в тот же миг другой призрачный зверь, больше похожий на человека, схватил первого за шкирку и безжалостно сдавил морщинистую кожу. Покусившийся на Линь Цзина зверь мгновенно испустил дух и принялся раскачиваться мёртвым грузом.

Убивший его соплеменник радостно взвыл и отгрыз ему ухо: ему даже соевого соуса или уксуса не потребовалось, чтобы его сожрать. А затем он щедрой рукой отбросил бездыханное тело прочь, и остальные призрачные звери радостно набросились на добычу: не прошло и минуты, и от убитого не осталось ни кожи, ни костей.

— Ами… — прохрипел Линь Цзин. — Будда, сжалься надо мной. Прошу вас, господа, следите за своими манерами!

На него зарычали, намекая, что с охотой воспользуются его бренным телом, чтобы поработать над своими манерами.

— Понял, понял, я понял, не хотите — не надо, дело ваше!

В тот же миг вдалеке раздался резкий свист, и всё призрачное племя затихло, застыв на месте, а затем их всех, словно густой туман, стёрло порывом ветра.

На земле перед Линь Цзином теперь лежал человек, однако прежде, чем он успел пошевелиться, от дерева отделились четыре чёрные цепи и вздёрнули этого человека на ноги, надёжно приковали его к стволу. Линь Цзин с ужасом понял, что в груди у него торчит толстый ледяной шип — теперь этот шип пригвоздил пленника к дереву, словно бабочку.

И когда Линь Цзин уже с ужасом подумал, что этот человек мёртв, пленник открыл глаза.

У него дрожали губы, но боли на лице не было.

— Профессор Шэнь! — изумлённо воскликнул Линь Цзин.

Шэнь Вэй взглянул на него из-под ресниц, не говоря ни слова. Со своего места Линь Цзин отлично видел капли холодного пота на его висках и бледные, совсем белые губы. Его тело сотрясала непрерывная дрожь, но боли на его лице по-прежнему не было.

Призрачная Маска ступил на землю перед ним и улыбнулся, а затем поднял руку, чтобы снять свою маску.

Линь Цзин едва не подавился ледяным воздухом. «Будда, смилуйся надо мной и даруй мне пару очков! Зрение окончательно меня подвело: как же может быть на этом свете два профессора Шэня?»

Присмотревшись, однако, он заметил, что тот «профессор Шэнь», что носил маску, отличался смертельной бледностью, до синевы, словно недавно выбрался из сосуда с формалином. Эта бледность придавала ему настоящей жути: темнота и недобрая воля окутывали его плотным покрывалом, и лицо Шэнь Вэя, прекрасное, словно сошедшее с картин великих художников, выглядело нарисованным на черепе Призрачной Маски.

Линь Цзин разглядывал его так старательно, что у него глаза едва не выкатились из орбит. Единственной его рабочей теорией было предположение, что этот человек, ведомый неясными причинами, сделал себе пластическую операцию, чтобы выглядеть так же, как «супруга» их великолепного шефа. Просто фальшивка!

Фальшивка тем временем лениво протянула:

— И почему тебе нужно столь яростно мне сопротивляться? Ты попросту не оставляешь мне выбора: мне правда придётся убить тебя, мой дорогой брат.

Глаза Призрачной Маски зажглись странным, злобным огнём, полным вожделения. Они с Шэнь Вэем оба были Королями Призраков, но его брата Куньлунь защитил и возвёл в ранг бога, а он сам…

— Как ты думаешь, что случится с Великой Печатью, если я пожру тебя целиком?

Шэнь Вэй практически висел на своих цепях, прибитый остриём шипа к Древу Добродетели, и от боли по его лицу медленно стекали капли холодного пота. Однако с его обескровленных губ всё равно сорвался циничный тихий смех:

— А что же случилось с четырьмя святынями? Ты даже с солнечными часами не справился? Они что, обратились простым камнем?

— Да как ты смеешь! — зарычал Призрачная Маска и с силой ударил Шэнь Вэя по щеке. Его голова мотнулась в сторону, и Шэнь Вэй стиснул зубы: во рту появился мерзкий привкус крови, но боли он уже не чувствовал.

Сплюнув кровью, Шэнь Вэй нарочито громко засмеялся:

— Солнечные часы собраны из осколков Камня Перерождения, а Камень Перерождения и Древо Добродетели связаны между собой душами всех живых людей. Только смешавшись в Столпе Природы, инь и ян могут объединиться в одно целое, достаточно могущественное, чтобы поймать в ловушку что угодно на этом свете.

— Я не просто так использовал Столп Природы, чтобы заманить тебя в ловушку и спустить по твоему следу пожирающую душу тьму, — оскалился Призрачная Маска. — И ты не обманул моих ожиданий… Кисть Добродетели занялась пламенем прямо у всех на глазах. И ты правда считаешь, мне неизвестно, что Камень Перерождений — это самое сердце «Очищающего души» котла? Так зачем же мне его осколок? Можешь не отвечать, мне и так всё известно.

— Когда объявилась Кисть Добродетели, я разыскал Солнечные Часы и запер их внутри Столпа Природы, — усмехнулся Шэнь Вэй. — Думаешь, почему знаменитый «Очищающий души» котёл просто так свалился тебе в руки? Просто повезло, что тебе не пришлось и пальцем для этого пошевелить?

— Столп Природы… Всё это время был у тебя?

— Разве неясно? Это же Столп Природы: те самые реки и горы, которыми правил Куньлунь, а я его прямой наследник… Я слышу голоса сотен тысяч гор. Разве явился бы я драться с тобой ради… Того, что и так находилось в моих руках? — Шэнь Вэй небрежно слизнул капли пота с верхней губы. — Думаю, кое-что тебя всё же заинтересует. Пожирающая души тьма, которую ты использовал, чтобы заманить меня в ловушку… Ты вырвал этот клочок хаоса из собственного тела, ведь так? Как думаешь, что я с ним сделал и куда упрятал?

Бледное лицо Призрачной Маски уродливо исказилось от гнева. Взявшись за наконечник шипа, проткнувшего грудь Шэнь Вэя, он с силой провернул его в ране. Кровь, пропитавшая Шэнь Вэя с головы до пят, брызнула с новой силой, но кричать, как надеялся Призрачная Маска, он не стал: только задышал чаще, не в силах больше говорить.

— Меня это не интересует, — хрипло выдохнул Призрачная Маска, склонившись вплотную к его лицу. — Обойдусь. Могу просто пить твою кровь, пока у тебя не останется сил поддерживать это человеческое тело. А могу выдернуть жилу Куньлуня, а затем сожрать тебя, медленно, по частям, чтобы в этом мире остался только один Король Призраков. Единственный. Непревзойдённый.