— И даже сплетни иногда оказываются правдой! — хохотнул Юньлань. — Ну да ладно. На несколько лет воцарился мир, но затем разгорелась первая великая война: Жёлтый Император против Чи Ю. В ходе этой войны Чи Ю осознал, что противник гораздо сильнее, и ему не справиться, а потому его душа покинула тело и отправилась на гору Куньлунь, чтобы упросить её владыку, то есть меня, защитить своих последователей — волшебный народ и гоблинов. Куньлунь, будучи божеством ленивым, делать этого не хотел, но непрекращающиеся мольбы и земные поклоны его попросту утомили. К тому же, его дурацкий жадный кот умудрился слизать кровь Чи Ю, и в обмен Куньлуню пришлось согласиться выполнить его просьбу. Это ведь был Да Цин, так ведь? Так и знал, что этот жирный засранец давненько портит своему папочке жизнь!

Шэнь Вэй деликатно отвёл взгляд, не желая смотреть на «папочку», чья жизнь была безвозвратно испорчена его котом.

— В той войне Куньлунь, как и обещал, защитил гоблинов и волшебный народ, а также предоставил им дом и несколько поколений за ними приглядывал. Однако вскоре миру пришёл конец, и разразилась вторая великая война, в которой бог воды Гун-гун и император Сюань У были заодно, а император Востока, Хоу И, пытался использовать царящий повсюду хаос в свою пользу. В войну снова оказались втянуты люди, гоблины и волшебный народец, и в этот раз они были сильнее, а значит, и число погибших было значительно выше. Это позволило Шэнь-нуну хорошенько порезвиться со своими умозаключениями: тогда он и пришёл к выводу, что «смерть — это хаос», а заблудшие души ждут вечные страдания, ведь Нюйва создала человечество «несчастливым в жизни и обречённым на мучения в смерти». А вместе они придумали, как избавиться от смерти окончательно: тогда и появилась идея перерождения.

— Он сам тогда уже был смертным, — нехорошо усмехнулся Шэнь Вэй, — и ему грозила та же участь, что и остальным людям: подобно весенней цикаде, сгинуть с прибытием осени. Быть может, он и сам боялся смерти.

— Это сейчас неважно, обсудим потом, — отмахнулся Юньлань. — Где мы остановились? Шэнь-нун забрал пламя из моего левого плеча и на горе Бучжоу столкнулся с Гун-гуном, который наверняка и изобрёл технику камикадзе, и из-за него уронил то, что нёс.

— Он сделал это нарочно, — холодно указал Шэнь Вэй. — Боялся, что не сумеет уговорить Нюйву, а остальное было нелепыми оправданиями. Его истинной целью было установить в преисподней колесо перерождений.

— Пора бы уже отпустить эту обиду, не находишь? Он давно получил то, что ему причитается. — Чжао Юньлань вытащил сигарету и присел на корточки, чтобы закурить. Словно настоящий вандал, он удобно опёрся на пятки и выпустил первое кольцо дыма, не смущаясь, что они стоят на вершине священной горы. — А в результате появилось призрачное племя. Но кое-чего вам всем не хватало: души. В круг перерождения вам ходу не было, а стоило Великой Печати треснуть, и вы сразу же наводнили землю с самыми кровожадными намерениями. Это была настоящая катастрофа, и богам пришлось спасать своих подданных, указав им путь на гору Пэнлай. Гоблины погибли в потопе в наказание за своё невежество и неблагодарность, а люди и волшебный народец были спасены. Нюйва починила небеса и возродила землю, Шэнь-нун умер от старости и вошёл в круг перерождения, а Куньлунь запечатал четыре небесных столпа и отправился охранять Великую Печать. — Юньлань слегка притормозил. — Вот теперь мне всё ясно.

В этом году у него не было времени сходить к парикмахеру, и волосы у Юньланя отросли, почти закрывая уши: ветер то и дело швырял длинные прядки ему в глаза. Склонившись, Шэнь Вэй бережно заправил одну из них Юньланю за ухо и тихо спросил:

— Что именно тебе ясно?

— Ты тогда был ещё совсем маленьким, а мне полагалось охранять Великую Печать, и я не мог позволить тебе сбежать. Но почему я отдал тебе своё сухожилие? — Взяв Шэнь Вэя за руку, Юньлань поднял на него взгляд. — Потому что Шэнь-нун собирался тебя убить, так ведь? И я надеялся тебя защитить. Единственное, что я мог тебе подарить перед смертью, это силу сотни тысяч гор…

— На этот раз ты не прав, — покачал головой Шэнь Вэй. — Он не хотел меня убивать. Он собирался расправиться со всем призрачным племенем. Ему не по сердцу было знать, что по земле ходят существа без души: а если у тебя нет души, то разве можно назвать тебя живым? Шэнь-нун своими руками посодействовал рождению призрачного племени, а потому искренне планировал взять на себя эту ответственность и «искупить свою вину». — Шэнь Вэя вдруг охватила мелкая дрожь. — Если бы не твоё сухожилие… Если бы ты не отдал его… Тебе не пришлось бы уходить так скоро.

— Рано или поздно всё равно бы настало это время, — мягко улыбнулся Юньлань.

— Если бы у меня было больше времени, я бы мог…

— Прелестное существо всё-таки выросло в настоящего красавца. — У Шэнь Вэя покраснели кончики ушей. — И что же было дальше?

— Я украл твою душу, — признался Шэнь Вэй. — Украл её и явился к колесу реинкарнации. Единственный раз в этой жизни я умолял, и это тот самый раз. Цикл реинкарнации к тому времени уже полностью сложился и обзавёлся сводом правил, а потому мне пришлось умолять Шэнь-нуна позволить тебе переродиться смертным. И пусть в каждой новой жизни ты бы не помнил обо мне, но ты продолжал бы жить. — Шэнь Вэй улыбнулся. — Он был против. Древним богам путь к перерождению заказан, ведь Шэнь-нун создал колесо реинкарнации силами собственной души, и если людей, волшебный народец и призраков оно принимало, то мощи настоящего божества попросту бы не выдержало. Выход был только один: Шэнь-нун должен был подавить все твои божественные силы и умыть твою душу, обратив её человеческой… Но для этого ему самому нужно было согласиться на смерть. Своеобразный обмен, жизнь за жизнь: его свобода в обмен на твою.

— И что же он попросил взамен?

— Я должен вечно охранять Великую Печать. Существовать, пока существует она. И если когда-нибудь она падёт, я должен умереть вместе со всем призрачным племенем. — Пальцы у Шэнь Вэя были холодны как лёд. — И мне запрещено видеться с тобой. Если не смогу сопротивляться, то вытяну твою сущность досуха, и ты умрёшь, а твоя душа разлетится на осколки.

Отняв у Юньланя руку, Шэнь Вэй бережно погладил его по лицу и взял за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза.

— Это обещание я держал многие тысячи лет, — тихо произнёс он. — Но теперь Великая Печать разрушается, и это означает, что мой конец близок. Я собирался уйти тихо, не поднимая шума, но судьба столкнула нас вместе, и я… С той ночи, когда ты впервые полностью принадлежал мне… Нет, с того дня, когда ты снова преподнёс мне своё сердце, я больше не мог тебя отпустить. Я намеренно подменил воспоминания внутри священного древа, чтобы тебя обмануть, а затем я нарочно позволил тебе увидеть, из чего сделано твоё лекарство. После этого я сбежал, чтобы ты пришёл за мной в преисподнюю, и показал тебе изменённые воспоминания Великой Печати. Всё это я сотворил, чтобы привязать тебя к себе. Чтобы ты не мог оставить меня. Чтобы по собственной воле решил последовать за мной навстречу смерти. — Пальцы Шэнь Вэя совсем заледенели, и с ростом его нервозности крепла и хватка, став уже немного болезненной. — И даже теперь, когда ты в пух и прах разнёс мой обман, я всё ещё пытаюсь заманить тебя на мою сторону. — Голос у него мучительно дрогнул. — Что ты выберешь? Умереть вместе со мной и вернуться к изначальному хаосу? Или позволишь избавить тебя от воспоминаний обо мне в этой жизни, чтобы нас более ничего не связывало? Тогда ты забудешь меня, а я впредь буду держаться от тебя подальше.