И это никак не влияло ни на его нынешнюю, ни на будущие жизни.

А Чу Шучжи, будучи опытным и чутким заклинателем, всё никак не мог понять, что с ним на самом деле творится. И это — вкупе с общей несправедливостью происходящего — определённо выводило его из себя.

Почему парень, практически плавающий в добродетели, обречён на несчастную жизнь? Почему ему суждено умереть молодым? Всем известно, что лучше не лезть в правила, определяющие человеческую судьбу и записанные в Книге Жизни и Смерти, но неужели мир настолько несправедлив?

Говорить не хотелось. Го Чанчэн, притихнув, тоже молчал. Так они и доехали до дома номер четыре по Яркой улице.

Уже наступила ночь, и в офисе присутствовали и люди, и призраки.

Переступив порог спецотдела, первым делом Чу Шучжи наткнулся на сбившихся в кучку коллег-духов: моргая абсолютно пустыми глазами, они выглядели так, словно пережили удар молнии.

Прежде, чем Чу Шучжи открыл рот, Ван Чжэн повернулась к нему и дрожащим голосом спросила:

— Братец Чу, ты знал, что профессор Шэнь… Шэнь Вэй… На самом деле Палач Душ?

Чу Шучжи ошеломлённо уставился на неё, но быстро взял себя в руки и хмыкнул:

— Чжао Юньлань, придурок чёртов, его даже такое не остановит… И где его носит вообще? Наигрался и сбежал?

— Прыгнул в Реку Забвения, — мяукнул Да Цин.

— Решил помереть из-за несчастной любви? — удивился Чу Шучжи.

Да Цин и Чжу Хун к тому времени уже пережили первый шок и успели немного успокоиться. Чжу Хун вспомнила, что Юньлань носил на шее жемчужину водяного дракона, и вода не может ему навредить: ей следовало подумать об этом ещё давным-давно. Будь Чжу Хун настороже, она бы сразу поняла, что Четвёртый Дядя не просто так преподнёс Хранителю этот подарок.

— Отправился разыскивать Палача Душ, — бросила она.

Чу Шучжи оглянулся по сторонам: кроме Линь Цзина, который всё ещё находился на задании и должен был вернуться в город на ночном автобусе, все остальные были на месте.

— Предлагаю обменяться информацией. — Чу Шучжи облокотился на дверь и сунул руки в карманы. — Нужно понять, что нам известно, и определиться с дальнейшими де…

Он вдруг запнулся и стремительно побледнел.

— Братец Чу, — взволнованно приподнялась Ван Чжэн, — в чём дело?

— Если Шэнь Вэй на самом деле — Палач Душ… — Чу Шучжи позеленел от ужаса. — Мне конец. Я столько раз ему дерзил!..

Иногда тем, кто остаётся спокойным даже в кризисной ситуации, просто требуется больше времени, чтобы всё осознать.

***

Чжао Юньлань давно потерял счёт времени. Ему казалось, что кто-то запер его в крошечной тёмной каморке.

Нырнуть в Реку Забвения оказалось опытом, совершенно отличным от путешествия сквозь священное древо.

Темнота сгустилась вокруг него, сжимая виски, и Юньлань чувствовал, как с каждой минутой утекают его силы: словно в крови медленно падал сахар, а в желудке поселилось предчувствие тошноты, и чем глубже Юньлань опускался, тем хуже всё становилось.

А затем он увидел проблеск света.

Совсем крохотный, слабее светлячка, даже этот свет опалил его привыкшие к кромешной темноте глаза. Юньлань прищурился и медленно поплыл к этому отблеску.

Оказалось, что его источником было огромное дерево, ветви которого прорастали дальше, чем можно было постичь — и не меньше ста метров в диаметре ствола. Оно было мертво: ни одного листочка не было видно на иссохшихся скрученных ветвях. Юньлань прикоснулся к стволу и ощутил сухое, твёрдое дерево: неровное, чужое, странное — ощущения от этого касания невозможно было описать словами.

Неужели это тоже было Древо Добродетели?

Спустившись ещё на добрую тысячу метров, Юньлань, наконец, увидел бугрящиеся на земле корни. Коснушись земли после погружения, Юньлань с трудом устоял на ногах. Обойдя дерево вокруг, он обнаружил простой каменный указатель: в тусклом свете, исходящем от древнего древа, можно было с трудом прочесть, что на нём написано.

«Небо и Земля. Призрачный город. Нечистые земли.»

Юньлань никогда раньше не видел этого языка, но мгновенно понял, что значат эти слова.

— Нюйва… — Сам того не заметив, он тихо выдохнул её имя.

Его голос разнёсся в воде отчётливой дрожью, словно порывистый вздох, и вдалеке взвился маленький ураган всколыхнувшейся со дна энергии зла. Юньлань не обратил на неё внимания и, не думая, прикоснулся кончиками пальцев к краю каменной плиты.

Голову пронзила боль, залив всё вокруг белизной, и Юньлань вдруг как будто снова ослеп — но вместо толщи воды его взгляд теперь проникал сквозь пространство и время.

Пока он не увидел женщину с хвостом змеи.

Он знал её всю жизнь, словно маму или сестру: красивую, с длинными волосами, спадающими до самой земли.

— Куньлунь, — произнёс знакомый голос, — что, если Шэнь-нун был не прав? Что, если мы все были не правы?

Шэнь-нун был не прав? В чём?

— Но пути назад нет, — прошептал тот же голос.

Погодите-ка!

Нюйве на глаза навернулись слёзы, и она, взглянув на Юньланя с бесконечной нежностью, раскрыла для него объятия. Юньлань потянулся к ней, но прежде, чем успел прикоснуться, её фигура дрогнула и разбилась тысячей осколков, оставив позади себя только сосущую пустоту.