Шэнь Вэй обжёг его острым взглядом.

— Налево. Остановись возле чайной, я вижу его машину. — Тон у Юньланя был легкомысленный, а вот на лице лежала тень беспокойства. — Я обязан узнать, что из себя представляет человек, который меня вырастил.

Шэнь Вэй едва успел притормозить, а Юньлань уже расправился со своим ремнём и выскочил из машины. По лестнице он тоже взлетел за считанные секунды.

Официантке на этом этаже едва исполнилось двадцать, и завидев его, она от испуга выронила чайник — тот грохнулся на пол и разлетелся на осколки.

Отец Юньланя сидел спиной ко входу и обернулся, услышав звон: его глаза за стёклами очков оставались холодными и спокойными.

Замедлив шаг, Юньлань махнул рукой официанту, проводящему чайную церемонию, и дождался его ухода, прежде чем опуститься в кресло.

— Ты ведь не мой отец, — ровно произнёс он. — Кто ты такой?

Тот не ответил: его взгляд был прикован к поднимающемуся по лестнице Шэнь Вэю. Когда тот приблизился, они посмотрели друг на друга, и Шэнь Вэй вежливо кивнул:

— Господин.

«Отец» Чжао Юньланя хмыкнул, и морщинки на его лице стали глубже.

— Вы слишком добры.

Слегка улыбнувшись, Шэнь Вэй нарочно не стал садиться за тот же стол, а прошёл чуть дальше и опустился в кресло в двух шагах: выбрал чистую чашку, омыл горячей водой и наполнил чаем.

Присоединяться к этому разговору он определённо не собирался.

— В нашу прошлую встречу я был слишком пьян, чтобы разглядеть твою настоящую суть. Мой отец всю жизнь стремился к своим целям, и всё, что интересует его внутреннего зверя — это деньги и власть. Твоих убеждений ему точно недостаёт. Так и быть, я прощу тебе тот обман и то, что ты вынудил меня пару раз назвать тебя папой… Меня интересует только то, где мой настоящий отец. И что связывает тебя с Шэнь-нуном. Может, ты и есть он?

Его собеседник приоткрыл было рот, но ничего не сказал — только взглянул на Шэнь Вэя. Тот молча пил чай.

Терпение Чжао Юньланя между тем подходило к концу. Постукивая пальцами по столу, он вскинул бровь и предупредил, лениво растягивая слова:

— Господин, я все ещё с тобой разговариваю только из уважения к одному из трёх властителей, но если продолжишь в том же духе… Благополучие отца мне всяко важнее манер.

— Я не Шэнь-нун, — тихо признал незнакомец. — И с твоим уважаемым отцом всё в порядке. Я всего лишь заимствую иногда его тело, а взамен оставляю полезные воспоминания. И никогда не вмешиваюсь в его дела.

— Тогда кто ты такой? — резко спросил Юньлань.

Тот улыбнулся.

— Всего лишь кубок для лекарств, оставленный позади великим господином Шэнь-нуном. Во время войны каким-то чудом мне удалось стать мелким божком. Если моё присутствие каким-то образом задевает лорда Куньлуня, я приношу глубочайшие извинения.

— Зачем тебе тело моего отца? И как ты связан с воспоминаниями, которые явились мне внутри священного древа? — Чжао Юньлань, несмотря на свои недавние открытия, всё ещё не видел особой разницы между богом и человеком: старые привычки взяли своё, и нового знакомца он принялся допрашивать с тем же пылом, что и обычного преступника.

— Куньлунь, — негромко произнёс тот, вскинув брови, — откуда тебе известно, что эти воспоминания — не настоящие?

— Я не ребёнок и не великий император, — хмыкнул Юньлань, осушив чашку с хорошим чаем так небрежно, словно это была простая вода. — Иногда меня заносит, конечно, но обычно со мной легко договориться. Чтобы вывести меня из себя и настолько разозлить, нужна причина… И почему глядя на всё это, я испытывал лишь печаль?

Божок напротив него кивнул.

— Могу тебя понять.

— Я просто не мог сотворить что-то настолько ужасное. От гнева пробить дыру в небе? — Юньлань покачал головой. — Куньлунь был рождён владыкой гор и рек, хранителем земли. Во всех своих жизнях я определённо был ярым защитником животных и ни за что бы не стал ослеплять божественного дракона.

Его собеседник усмехнулся и промолчал.

— Так зачем же, — нахмурился Юньлань, — для чего ты обманул меня?

— Если владыка Куньлунь подумает о будущем…

— Ты мне это брось, — оборвал его Юньлань. — Говори нормально, иначе я за себя не отвечаю. Лучше не зли меня, разбитый ты кубок, иначе мало тебе не покажется.

Божок смерил его взглядом, а затем снова взглянул на Шэнь Вэя, который неспешно листал какой-то журнал. А затем его тело вдруг задрожало, а глаза помутнели… Когда же всё пришло в норму, его лицо — нет, всё целиком в нём переменилось.

Отец Юньланя устало потёр виски и нахмурился.

— Что ты сказал? — переспросил он, глядя на Юньланя. — Я немного устал, никак не могу сосредоточиться.

Чжао Юньлань вздрогнул и в мгновение ока превратился из свирепого полицейского в нашкодившего подростка. Ссутулившись, он тихо позвал:

— Пап?

— Что? — хмурясь, отозвался тот.

В этом кратком вопросе Юньлань с лёгкостью прочитал кроющийся за ним смысл: «Я тебя выслушаю, о чём бы ты не хотел поговорить, но только если будешь краток, и только потому, что ты мой сын. Я смертельно устал и не намерен зря тратить на тебя время.»

— Ничего особенного, — улыбнулся Юньлань, развернувшись к Шэнь Вэю. — Мы же договорились о встрече, а тебя не было дома, вот я и привёл его сюда.