Судья улыбнулся, чувствуя, как сердце колотится где-то в глотке, и дрожащим голосом пробормотал:

 — Хранитель явился раньше срока, — а затем, обернувшись к Палачу Душ, склонился до самой земли и благоговейно произнёс: — Ваша Че…

Не позволив ему закончить, Палач Душ резко развернулся и направился по дороге в гору.

Если происходящее заставило его забыть даже об основах этикета, значит, он действительно был в ярости.

Возмутиться судья не решился: выдавил из себя смешок и торопливо погнал остальных вперёд. Ему было прекрасно известно, что от немедленной расправы его спасло только присутствие Чжао Юньланя.

Чем выше они поднимались, тем темнее становились небеса. Наверху, у вершины горы разгуливал штормовой ветер: словно чёрный дракон, извиваясь, танцевал среди облаков.

Укрытая снегом, бесконечно высокая, остроконечная гора Куньлунь пронзала небеса. На её тропах не ступала нога человека, и ни единой птицы не пряталось в раскидистых ветвях деревьев.

Когда они достигли горного хребта, Да Цин принялся беспокойно ёрзать у Юньланя на плече, словно окрестности были ему чем-то знакомы.

Как только Чжао Юньлань увидел гору Куньлунь вблизи, все его сомнения растворились в воздухе.

Он никогда прежде здесь не был. И ни за что бы не догадался, что этот снежный гигант имеет к нему какое-то отношение.

И всё же, стоило ему ступить на погружённую в вечный зимний сон гору, и Юньлань мгновенно понял, что их связывают глубокие, кровные узы.

Словно сама его душа вдруг отозвалась той же частотой, которой был пронизан весь этот горный хребет.

На мгновение Чжао Юньлань позабыл обо всех своих проблемах, сопровождающей их толпе и разъярённом Шэнь Вэе. Вместо этого он устремился вперёд на одних инстинктах, чувствуя, как медленно нагревается декрет Хранителя во внутреннем кармане его куртки.

— Хранитель… Хранитель?

Чжао Юньлань вздрогнул, когда его потянули за руку, и очнулся от транса. К его удивлению, они успели добраться до заснеженной долины, по обеим сторонам которой стояли огромные, выше человеческого роста камни, образуя огромную гексаграмму. Ветер ещё забредал сюда, но и он не нарушал чудовищной абсолютной тишины.

Судья выпустил локоть Юньланя и осторожно выдохнул:

— За этой равниной лежит вход в гору Куньлунь. Хранитель, ты должен возглавить наш отряд.

Чжао Юньлань не мог видеть лица Шэнь Вэя, но прекрасно чувствовал его взгляд. Однако стоило ему обернуться, чтобы найти его, и Шэнь Вэй отвернулся, словно ему было всё равно.

Юньлань несчастно улыбнулся и шлёпнул Да Цина по заднице, чтобы тот спрыгнул на землю, а затем вытащил декрет Хранителя и твёрдым шагом вошёл в каменный коридор.

Остальные затаили дыхание, и даже ветер утих, когда Юньлань добрался до центра равнины. За ним протянулась длинная цепочка следов — отчего-то от них веяло жутким одиночеством.

Закрыв глаза, Юньлань медленно выдохнул и прислушался к тихому зову горных вершин.

К северу от Алой реки*, вершина, соединяющая землю с небесами. Место великого погружения и рождения множества богов.

С колоссальной вершины открывается вид на бескрайние моря и дальше; происхождение всех гор и рек, ткани мира и всего, что в нем существует.

Вот, что такое Куньлунь.

Никто не говорил ему, что делать, да Юньлань никого и не спрашивал — он просто знал: словно чей-то знакомый голос прямиком из сердца направлял каждый его шаг. Открыв глаза, Юньлань оглядел окружающие его камни: они кружились вокруг него, словно звёзды, непредсказуемые, непостижимые взгляду.

Кое-кто среди оставшейся позади толпы начал перешёптываться, недоумевая, что происходит. Шэнь Вэй не обращал внимания ни на кого, кроме одной далёкой фигуры.

Горнолыжное снаряжение и растрёпанные ветром волосы Юньланя каким-то образом сплавились в глазах Шэнь Вэя с длинным зелёным одеянием, которое он видел последний раз много лет назад.

Потеряв над собой контроль, Шэнь Вэй позволил тёмному туману вырваться из-под плаща, окутав Чжао Юньланя и отрезав всех остальных — словно во всём этом мире они остались только вдвоём.

Шэнь Вэй горько рассмеялся. Десять тысяч лет назад ему всего лишь требовалось, чтобы на него обратили внимание. Ради этого он с радостью отдал бы жизнь, и останавливал его только страх, что он недостоин и не заслуживает даже случайного беглого взгляда. А теперь алчность захватила его целиком: он посмел возжелать Юньланя лишь для себя, себя одного, и чтобы никто больше не смел даже смотреть на него, не то что прикасаться.

Без ведома Шэнь Вэя рождённое тысячи лет назад семя проросло глубоко в его сердце и распустилось неутолимой одержимостью.

Может, такова была его натура, а может, всего лишь инстинкты, но Шэнь Вэй боролся с самим собой с самого рождения — и всё равно: одной случайной встречи хватило, чтобы он сорвался с цепи.

Земля у них под ногами задрожала: откуда-то издалека добрался далёкий отзвук грома. Плотные облака взрезала молния, и на вершине горы во вспышке света мелькнуло жуткое лицо: это Призрачная Маска стоял там и холодно взирал на них сверху вниз.

Окружающие их камни вдруг с грохотом пошатнулись, и в одно мгновение весь отряд каким-то образом тоже оказался на вершине горы Куньлунь: на запретном пике, закрытом для всех, кроме самих богов.

Пока остальные восстанавливали равновесие, кот на руках Чжао Юньланя громко зарычал, и следом за ним все взгляды устремились к священному дереву, растущему здесь с самого начала вселенной. Переплетённые ветки уже наполовину усохли: ни листьев, ни цветов — живительная энергия утекала из них прямо на глазах.