Да Цин улёгся на коробку с рыбой сверху и продолжил, важно размахивая хвостом:

— Однажды один человек охотился за сверчками и забрел на кладбище. Там он случайно раскопал гробницу Чу Шучжи, а следом, оставшись без добычи, в порыве злобы спалил весь лес, включая ту могилу. К счастью, Чу Шучжи к тому времени уже успел пройти Врата Ада и был на пути к Небесным Вратам, и свет солнца не мог ему навредить. Так он и обнаружил, что несмотря на разрушенную гробницу, его тело осталось нетронутым тем жутким пожаром.

— Неудивительно, что он такой дёрганый, — хмыкнул Чжао Юньлань, который тоже слышал эту историю впервые. — Похуже меня самого. Я-то думал, что это путь Нежити виноват. В нашей работе каждый день приходится сталкиваться с мертвецами, и Чу Шучжи обычно совершенно спокоен, но если его разозлить… Голову откусит и не подавится. Что он сделал с тем поджигателем? Вырвал и сожрал внутренности? Проглотил целиком?

— Подвесил за ноги и сожрал, когда тот завялился хорошенько, — кивнул Да Цин. — И никто бы не обратил внимания, но разоритель гробниц оказался совсем мальчишкой, да ещё и из богатой семьи. Когда всё это случилось, ему не было и семи лет: до дня рождения он не дожил всего полтора дня.

— Какое это имеет значение? — уточнил Юньлань.

— Говорят, что неопытные заклинатели из волшебного народа больше всего боятся детей младше семи лет, — мягко пояснил Шэнь Вэй. — Если на них нападёт взрослый, ему можно смело мстить, и никому не будет дела. Но дети до семи лет ещё невинны, и небеса отказываются судить их дурные проступки, оценивая добродетель лишь по добрым делам. Так что, если тебя прикончил мелкий хулиган… Ничего не остаётся, кроме смирения. Трогать обидчика в таком случае нельзя ни при каких условиях: это страшное преступление. Судьба Чу Шучжи была предрешена триста лет назад, и принятого решения не изменить, иначе я мог бы…

Мог бы помочь в переговорах, пользуясь авторитетом и властью Палача Душ.

— Старик Чу, старик Чу, — вздохнул Чжао Юньлань, не зная, что ещё сказать.

Говоря откровенно, само существование пути Нежити шло против законов небес. Чтобы выиграть подобное дело, требовался настоящий талант, упорство и очень много удачи.

Шансы были — один к десяти тысячам.

Будь Юньлань на месте Чу Шучжи, он бы тоже разозлился на мелкого ублюдка, но точно не стал бы его убивать: лучше наслал бы кошмаров, чтобы хорошенько припугнуть. В конце концов, в том пожаре никто не был убит или ранен, и мстить шестилетнему пацану… Небеса не зря особенно внимательны к детям. Разве способен ребёнок отличить добро от зла? Волшебный народец детей старательно избегает: в конце концов, и прятаться от них не так уж и сложно. Но если другого выхода нет… Будь то карма, ловушка или желание небес — ничего не поделаешь.

К сожалению, прямота Чу Шучжи не дала ему возможности усомниться в законности своей мести.

Судьба и впрямь столь же коварна, сколь и неумолима.

Юньлань прищурился: с волей небес не поспоришь, но разве то же самое относится к преисподней?..

Вытащив телефон, он бросил его на заднее сидение и приказал:

— Звони Чу Шучжи.

Тот не взял трубку.

— Ещё раз, — бросил Чжао Юньлань.

После третьего звонка Чу Шучжи отключил телефон.

Юньлань ударил по тормозам и свернул на обочину. Вытащив из кошелька талисман, он торопливо выцарапал на нём короткую записку: «Встречаемся в доме номер четыре по Яркой улице в полночь.» И свернул из талисмана бумажного журавлика.

В окно ему нетерпеливо постучал постовой:

— В чём дело? Здесь нельзя парковаться!

Юньлань тут же скривился, словно от боли:

— Простите, офицер, ногу свело, я сейчас поеду, мне только минутку передохнуть…

Заговаривая полицейскому зубы, он аккуратно высунул руку в окно и потряс пальцами. Бумажный журавлик послушно сорвался с его ладони и обратился завитком дыма, прежде чем раствориться в воздухе.

***

До вечера было ещё далеко, и Чжао Юньлань, развернувшись, поехал в сторону своего нового жилища. От крыльца до ворот университета Дракона было всего ничего, и в архитектуре этого дома и окружающего его сада чувствовалась рука настоящего мастера.

Порывшись в бардачке, Юньлань вытащил оттуда связку ключей, снял один и бережно вручил его Шэнь Вэю.

— Знаю, тебе ключи не нужны, но пусть будет у тебя. Как символ моих намерений.

Шэнь Вэй невольно крепко стиснул ключ в ладони.

А Юньлань схватил его за руку и потащил за собой.

— Работы почти закончены. Стены и потолки уже готовы, и ребята сейчас занимаются заменой полов, так что внутри может быть грязновато. Зато они обещали через неделю уже всё доделать. Можешь потихоньку перевозить свои вещи сюда или на мою старую квартиру, и в конце месяца уже можно будет въехать по-настоящему. Идём, нам туда.

У него были тёплые ласковые ладони, и Шэнь Вэю казалось, что его сердце тоже окатило теплом, и теперь оно сладко ноет и бьётся чаще и чаще.

В этом доме было всего четыре этажа — по одной квартире на этаж. В квартиру можно было подняться на лифте прямо с парковки: на полу и стенах виднелись следы незаконченного ремонта.

За дверями квартиры, однако, их ожидал мягкий и тёплый свет. Даже на закате он свободно проходил сквозь стекло, заливая засыпанный всякой всячиной пол расплавленным золотом. Из окон с одной стороны открывался шикарный вид на университет, а с другой — на искусственный ручеёк. На зиму его перекрывали, но следы воды ещё виднелись на выточенных из камня статуях по его краям.

— Говорят, что хорошая жена заслуживает золотого дома, — сказал Чжао Юньлань. — Столько денег у меня нет — да и построй я дом из чистого золота, непременно заработал бы обвинения в коррупции. Придётся тебе пока удовольствоваться этой квартирой. Но обещаю, когда-нибудь я заработаю ещё больше денег, и мы найдём что-нибудь получше. — Оглянувшись по сторонам, Юньлань улыбнулся. — Наша спальня с южной стороны, и там есть балкон. Любую другую комнату можешь забрать в качестве своего кабинета.