Да Цин спрыгнул с плеча Юньланя, прокрался ко входу в кухню и вежливо мяукнул.

— Подлиза, — буркнул Юньлань, надевая тапочки, — ты уже слишком стар, чтобы хоть кому-нибудь показаться милым.

Да Цин сверкнул на него глазами.

— Неужели это Да Цин? — послышался женский голос, и мама Юньланя, стряхнув с ладоней муку, бережно подняла кота на руки, с трудом справляясь с его немаленьким весом. — Посмотрите на эту мордашку, ты словно с каждым разом становишься ещё немного пухлее!

Да Цин никак не отреагировал на этот безжалостный выпад, только вяло шевельнул лапкой, чтобы не раскрыть себя, и стал похож на длинную толстую чёрную гусеницу.

Чжао Юньлань засмеялся.

Шэнь Вэй тоже улыбнулся, сдерживая смех.

Матери Юньланя возраст шёл: её длинные волосы были заколоты, открывая изящную шею. Они не были похожи, и сходство можно было заметить, только хорошо приглядевшись: оно пряталось где-то между бровей и глаз. Её лицо было гораздо мягче, и на нём играла улыбка, даже когда её не было у этой женщины на губах. Ещё она носила очки в тонкой оправе и выглядела истинной благовоспитанной леди.

Кажется, вкусом в партнёрах Юньлань пошёл в отца.

Однако стоило этой «леди» увидеть сына, как выражение её лица мгновенно сменилось на прямо противоположное:

— Чего смеёшься? Иди-ка сюда!

Юньлань послушался, и Шэнь Вэй первый раз встретился с его матерью взглядом.

На мгновение замерев, она ещё раз отряхнула руки, поправила очки и мягко улыбнулась:

— Должно быть, это и есть Шэнь Вэй?

Приобняв Шэнь Вэя за плечи, Юньлань подло подтолкнул его вперёд.

— Твой будущий зять. Миленький, правда?

Шэнь Вэй не знал, куда деваться от стыда. Ещё никогда ему не было так стыдно за Юньланя и его пренебрежение любыми манерами.

К счастью, его мать не обратила на него никакого внимания, только осадила взглядом, а затем взмахнула руками:

— Подарки? Не нужно было! Запомни, к нам на ужин можно и с пустыми руками, зачем эти формальности?

— Это я! — вылез Юньлань. — Это я предложил!

Его мама легонько огрела его скалкой.

— Кого ты пытаешься обмануть? У тебя бы ни за что не хватило ума на такой внимательный жест. Я была бы счастлива, будь оно так, а пока налей нашему гостю воды и помоги мне с готовкой!

Юньлань недовольно отряхнул со спины муку и даже не пикнул, поспешив выполнять приказ.

Шэнь Вэй осторожно присел на краешек дивана в гостиной, вежливо откусил кусочек яблока и выпил глоток воды из предложенного стакана.

Узнав, что он преподаёт в университете, мама Юньланя обрадовалась так, словно повстречала старого друга:

— Как здорово! Я была бы счастлива иметь такого сына, как ты. Мужчины в нашей семье… Я лучше промолчу. А ты сиди, отдыхай, пельмешки уже скоро будут, и поговорим по-нормальному.

Шэнь Вэй скупо улыбнулся, держа спину болезненно прямой.

Пять минут спустя Юньланя с позором изгнали с кухни: его пельмени оказались неровными и бугристыми, и пришлось снова уворачиваться от скалки.

— Не при нём же! — прошипел он на ухо матери, ради чего ему пришлось пожертвовать одним ушибленным боком.

— Только и можешь, что болтать! — возразила она. — Торчишь на своей работе и вообще не появляешься дома! Чего тебе терять?

Улыбнувшись, Юньлань отступил от неё подальше и принялся наблюдать за кухонной суетой, опершись плечом на стену.

— А тётушка где? — спросил он, оглянувшись. — И отец? Почему моя прекрасная матушка дома одна?

— Твоя тётя поехала на новый год домой, а у отца вечеринка на работе. Сказал, что сегодня его уже можно не ждать.

— Отлично, — усмехнулся Юньлань и понизил голос: — Если отец узнает… Он точно меня убьёт.

Его мама медленно обернулась.

— Что ты на этот раз натворил?

— Ничего такого, — пробормотал Юньлань, зацепился взглядом за стойку с палочками и невольно сощурился: зрение к нему ещё до конца не вернулось. — Мам… Что ты думаешь о гомосексуализме?

— Я о нём не думаю, — пожала плечами она. — Обычное социальное явление, даже у животных оно встречается. Когда-нибудь его обязательно признают на уровне законодательства. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это важно. — Юньлань потёр нос. — Не надо ударяться в терминологию. Просто скажи, если твой сын однажды признается тебе в этом, как ты поступишь?

— Не меняй тему, я…

— Мам. — Юньлань поднял на неё глаза, и в его взгляде плескалась вина и надежда. — Я серьёзно.

Скалка выскользнула из её пальцев и со стуком упала на пол.

Юньлань нагнулся, чтобы её поднять, и натянувшаяся одежда очертила его крепкую фигуру.

— Я боюсь, что отец откажется меня принять. Решил сказать тебе первой, просто не мог больше скрывать. Я много думал об этом, ты ведь моя единственная мама…

Всё ещё не оправившись от удивления, она забрала у него скалку.