— Какую сделку?

— Он сказал, что начни я убивать столь явно и беспощадно, это быстро привлечёт внимание властей. И продал мне талисман, который я должен был носить на шее, чтобы никто не заметил моего присутствия. А взамен он попросил души убитых мною людей, — пояснил Ван Сянъян. — Я уже мертвец, чужие души мне были ни к чему, и терять было нечего… Я согласился. И он сдержал своё слово. Никто меня не поймал. Большинство моих жертв умерли в больнице от необъяснимой неизлечимой болезни. Кто мог подумать, что кто-то в итоге додумается позвонить в полицию с жалобой на отравление?

— Что было на талисмане? — спросил Чжао Юньлань.

— Моё имя и полная дата рождения, написанные чёрными чернилами, и обведённые киноварью. — Помолчав, Ван Сянъян достал из-за ворота сложенный восьмиугольником бумажный талисман. — Можете посмотреть, если желаете.

Чжао Юньлань развернул талисман и увидел слова, обведённые алым; однако, стоило ему присмотреться, и бумага обернулась в его руках горсткой серого пепла.

Одного взгляда Шэнь Вэю оказалось недостаточно, чтобы понять, кому принадлежит почерк. Однако по описанию Ван Сянъяна, всё это определённо было связано с Кистью Добродетели: чернила для зла и киноварь для добра, одно слева, другое справа, будь ты благом или проклятием, героем или злодеем — не имеет значения. Кисть движется, выводя символы на бумаге, и всё может быть прощено.

Легенды говорят, что древко Кисти Добродетели было вырезано из ветви дерева, растущего в преисподней. Неразрушимого дерева, которое не разрубит ни один клинок. На нём не растут листья, не распускаются цветы и не зреют фрукты, однако люди всё равно зовут его первобытным Древом Добродетели. Это имя пришло из древних времён, и его истоки оказались давно забыты.

Однако, подумал Шэнь Вэй, возможно подобное название высмеивало саму идею кармы и добродетели трёх миров: в конце концов, добродетель рождена из добрых поступков и воздержания от зла, что проистекает из боязни плохой кармы. Сердце мертво, и истинное добро мертво тоже.

— Как выглядел этот человек? — спросил Чжао Юньлань. — Где ты его видел?

— Ничего особенного в нём не было, — пожал плечами Ван Сянъян. — Странно, я как будто не могу вспомнить… — Помедлив, он потер переносицу, словно пытаясь отыскать в памяти ответ. — Нет, не могу. Наверное, недалеко от моего дома, двадцать миль к западу от города. Можете сами взглянуть.

— Благодарю, — кивнул ему Шэнь Вэй и поднялся на ноги.

— Это мне следует вас благодарить, — тихо сказал Ван Сянъян. — Я не солгал ни в чём и не собираюсь лгать впредь. Можете спросить меня о чём угодно.

Шэнь Вэй взглянул на Чжао Юньланя и вышел из допросной.

Юньлань похлопал Линь Цзина по плечу и прошептал ему на ухо:

— Свяжись со стражей, всё объясни. Они знают, что делать.

И последовал за Шэнь Вэем.

Тот ожидал его в конце коридора. Проводив его в свой офис, Юньлань запер дверь и спросил:

— Ну? Думаешь, в деле замешана Кисть Добродетели?

— Не уверен, — нахмурился Шэнь Вэй, — но вероятность велика. Даже если это подделка, её владелец слишком хорошо знаком с четырьмя святынями.

Чжао Юньлань потёр подбородок.

— В чём дело? — чутоко спросил Шэнь Вэй.

Однако прежде, чем Юньлань успел ответить, в окно снаружи вдруг постучала костяная кукла. Пришлось открыть окно и впустить её внутрь.

Кукла почтительно поклонилась Чжао Юньланю и обратилась письмом, которое влетело прямо в руки Шэнь Вэю.

Стоя возле окна, Чжао Юньлань прищурился в ночь: его не оставляло ощущение, что чей-то внимательный взгляд наблюдает за каждым его движением. Через пару минут он задёрнул шторы и усмехнулся, поворачивая обратно к своему раздражающе всезнающему собеседнику. И кто из них ещё совершенно не думает о себе, продолжая раз за разом встревать во всевозможные передряги?

Закончив читать, Шэнь Вэй нахмурился.

— Нужно бежать? — вскинул бровь Юньлань.

— Дело срочное. — Шэнь Вэй в одно мгновение обратился из профессора Шэня в Палача Душ, чью окружённую холодом фигуру окутал чёрный плащ. Подойдя к открытому окну, он обернулся к Чжао Юньланю. — Не ходи никуда один. Что бы ни случилось. Ожидай моего возвращения.

Юньлань ничего ему не ответил, только привалился к стене и лениво пожаловался:

— Ваша Честь, я столько сил потратил, чтобы вас расколоть, и вы хотите сказать, что даже не останетесь на ночь? У меня много грязных желаний, и я очень плохо сплю в одиночестве… — Он тяжело вздохнул. — Завтра будут огромные мешки под глазами.

Шэнь Вэй осознал, что серьёзного разговора не предвидится, и тихо просочился в окно, обернувшись облаком тёмного дыма.

Чжао Юньлань, встав у окна, молча закурил сигарету. Убедившись, что Шэнь Вэй исчез, он открыл ящик стола и перезарядил пистолет, спрятанный в кобуре на лодыжке, а затем тщательно проверил, хорошо ли закреплён на теле нож. Следующим осмотру подвергся бумажник с талисманами: половину из них Юньлань оставил на столе, а с собой взял только те, что применялись для защиты и нападения.

— И почему бы мне не пойти одному? — усмехнулся он. — Мы же не хотим подвести надежды того, кто специально отвлёк тебя неотложным делом?

С этими словами Юньлань накинул на плечи куртку, подхватил сумку с вещами и вышел из спецотдела, спокойно попрощавшись с коллегами. В машине он включил навигатор и направился прямиком к жилищу Ван Сянъяна.

Ночные дороги были пусты, и два часа спустя Чжао Юньлань прибыл на окраину города Дракона. Эта деревушка ничем не отличалась от множества других: такая же тихая и спокойная, только изредка тявкали в отдалении собаки.