— Ну, посмейтесь, смех удлиняет жизнь, — холодно ответил Такэда.

— Да, как правило. — Хомма вытер рукавом выступившие пьяные слезы. — Удлиняет. Сейчас так дела сложились, что или смеяться, или сёппуку делать, или записываться в пациенты психушки. На выбор. Вот, мы с вами недавно говорили, к примеру, о законе и о том, что он не везде имеет право на существование. Вы тогда поделились концепцией, что быть такого не может, что закону всегда есть место на этой планете. Сегодня вы того же мнения?

— Если честно, философствовать нет настроения, — признался Такэда.

— Это вы уходите от ответа, господин инспектор. Я же вас, уж простите за прямоту, насквозь вижу. Когда я вам сказал, что кланы готовы оказать вам поддержку, в том числе и силового характера, вы подумали, что в случае какой-то беды вас спасет ваше удостоверение, то есть, принадлежность не к нашим кланам, а к клану Кейсацу-кай.

— Полиция — это не клан, — нахмурившись, ответил Такэда. — Не передергивайте.

— В чем же разница? Мы, организация со строгой иерархией. Вы тоже. Вы защищаете законы. Мы тоже защищаем законы, даже более древние, чем ваши. У нас тоже есть понятия чести, правила, ранги и звания. Нет никакой объективной разницы, а субъективная в том, что вы считаете врагами нас, мы вас. И вот, сегодня вы попадаете в ситуацию, когда правила, которым вы привыкли следовать, дали сбой. Вы столкнулись с людьми, которым плевать было на ваше удостоверение, на принадлежность к клану. Они бы вас убили. Есть сомнения?

— Нет, — признался Такэда.

— Я уверен, что когда вы оказались в ловушке, у вас была мысль вызвать патруль, то есть обратиться к помощи своего клана. О визитке, которую я вам дал, вы не вспоминали.

Такэда промолчал.

Хомма допил остатки виски, поставил стакан на край котацу и шутливо погрозил пальцем.

— Я был уверен, что так и будет. Поэтому приставил к вам соглядатая, который вызвал Ронина, когда потребовалось. А теперь фокус. Смотрите. Если бы прибыл патруль, что было бы?

— Банду Мако бы арестовали, предали суду… — ответил Такэда.

Хомма покачал головой и вынул изо рта сигару.

— Нет! — заявил он, потрясая сигарой. — Приехал бы патруль, сдаваться байкеры бы не стали, началась бы перестрелка, и полицейские всех бы убили. В качестве меры самозащиты, разумеется. Результат был бы тем же, и не надо по этому поводу строить иллюзий. Только еще пара полицейских оказались бы раненными, а может убитыми. У них семьи, детки, все дела. А у Ронина дети если и есть, то он о них ничего не знает. Жена у него каждую ночь новая, а то и две. Если бы погиб Ронин, это никому бы не принесло горя. Это я еще не рассматриваю потенциальную возможность гибели случайных прохожих, потому что ваших патрульных снайперами трудно назвать. Тогда как Ронин не промахивается. Он не воспитывает деток, не заботится о женах, вся его жизнь — сплошная тренировка и улучшение навыков. Скажите, господин инспектор, чей подход гуманнее, если в данной ситуации вообще возможно применить это термин? Что лучше, отправлять на войну необстрелянных новобранцев, прожженных профессионалов-спецназовцев, или боевых дронов?

— Лучше вообще обойтись без войны! — с уверенностью ответил Такэда.

Слева раздались шутливые аплодисменты, Такэда обернулся на звук и увидел хлопающего в ладоши тучного широколицего мужчину с ершиком коротких седых волос на голове, одетого в строгий европейский костюм. Это был сайко-комон клана, якудза девятого ранга, которого шестеркой бы уже точно язык не повернулся назвать. Как его имя, Такэда не знал, ни разу не попадало в руки досье на него, но прозвище у него было необычным, запоминающимся. Все звали его Акай, то есть, Красный, и именно такого цвета дорожка из капель, брызг и луж тянулась за ним всю жизнь. О его жестокости и неумолимости ходили легенды, его портрет раньше частенько попадал в сводки, но в последнее время он остепенился, раздобрел и вел затворнический образ жизни. До Такэды дошло, что пригласили его не в квартиру, а в офис, принадлежащий Акайю, где Хомме сегодня была отведена роль "контактного лица" и посредника, поскольку тот был единственным контактом инспектора среди якудза. Но все, свою роль он сыграл, и на сцене появился кукловод.

— Браво, господин инспектор! — поставленным голосом произнес Акай. — Лучшего вывода не сделать. Война никому не нужна. Но она постоянно идет. Так устроены люди. Возможно, не только люди, если есть где-то другие разумные существа. Поднимайтесь инспектор, пройдемте в мой кабинет. Там больше цивилизации чем тут.

Следуя за Акайем, Такэда миновал изогнутую стену, стилизованную под перегородку из бамбука, оставил позади бассейн, в котором прохлаждались пять обнаженных девиц, одна из которых, как показалось Такэде, слишком увлеклась, наслаждаясь бьющим со дна искусственным гейзером.

— Проходите. — Акай первым ступил в просторный кабинет, выполненный в классическом европейском стиле, с большим столом, несколькими диванами, креслами, самоочищающимся ковром и светильниками в стиле хай-тек.

Окон в кабинете не было.

— Садитесь, куда пожелаете, — предложил Акай. — Тут отличная акустика, можно непринужденно беседовать, находясь в разных концах кабинета.

Сам он уселся за стол, а Такэда пристроился в кресле напротив.

— Виски, сигару? — поинтересовался Акай.

— Нет, спасибо. — Такэда все же решил ответить отказом. — Вы вломились в мою квартиру, похитили полицейские документы…

— Обеспечили вам надежную защиту в ситуации, когда вам грозила смертельная опасность, — продолжил Акай.

Такэда осекся. Не признать этого не получалось никак.

— Хомма все же оказался прав, — пробурчал Такэда. — Бывают ситуации, в которых закон или бессилен, или, что чаще, попросту не имеет смысла.

— Видите! — Акай приветливо улыбнулся. — Разумный человек всегда готов признать очевидное, даже если такое положение дел ему не нравится. И давайте сразу о правилах. Вот, вы говорите о законе, о том, что честный полицейский не станет якшаться с таким отребьем, как мы. Но и у нас есть свои законы, кодекс чести и правила. Нам тоже не пристало общаться с полицейскими. Понимаете? По сути, мы с вами в одинаково неловкой позе, и я вас пригласил, в первую очередь, чтобы нам обоим принять позу более удобную. Вы ведь не дурак, и понимаете, что я, из-за своего достаточно высокого положения в моей иерархии, нахожусь в более неловкой позе, чем вы, в силу достаточно низкого положения в вашей иерархии.

"Расставил акценты, шельмец", — с неприязнью подумал Такэда.

— Да, я отдаю себе в этом отчет, — произнес он вслух.

— Прекрасно. А вы никогда не думали уволиться из полиции?

— Каждый раз думаю, когда узнаю, что мой шеф якшается с якудза или мне самому у них придется работать на побегушках.

— Туше! — Акай рассмеялся. — Вам палец в рот не клади! Но давайте все же о наших позах. Вам кажется, что вы нарушаете закон, находясь в этом помещении, я считаю, что поступаюсь честью клана по причине вашего присутствия в этом помещении. Тоже, можно сказать, нарушаю закон, но свой. Все из-за того, что вы, формально, полицейский, а я, формально, преступник. Но если бы мы об этом не знали? Без ярлыков? Вот, представьте, мы, не зная друг друга, отправились в круиз, а тут катастрофа, мы с вами вдвоем оказываемся на острове, нас преследуют людоеды, и нам надо с вами от них отбиться. Встали бы вы со мной спина к спине у пальмы, против тысячи вдвоем?

— Я понимаю вашу аналогию, — попытался выкрутиться Такэда.

— Встали бы?

— Да, встал бы.

— Отлично. И вот мы, отбились бы, прожили бы несколько лет вместе, помогая друг другу, потом вернулись в Токио, и тут бы оказалось, что вы полицейский, а я преступник. Вы бы после всего плюнули мне в лицо?

— У нас с вами такого опыта не было. Это абстракция.

— Ну, конечно. Абстракция. А Ронин, спасший вас сегодня, тоже абстракция? Вы слишком предвзяты инспектор. Людей стоит судить по их действиям, делам, поступкам, даже словам. Но не по ярлыкам. Если бы вас спас полицейский, положив всех бандитов, и еще парочку случайных прохожих, вы бы с ним охотно выпили сакэ и были бы ему благодарны за помощь. Но когда вас спас Ронин, не положив ни одного из прохожих, просто убив всех бандитов, вы на него через губу смотрите, мол бандит и преступник. Такова ваша логика? Эта логика держит нас обоих в неловкой позе.