– Над добровольцами, – сказал Ронин. – Причем не просто добровольцами, а готовыми еще и заплатить за это дело, настолько реальна иллюзия.

– Пробовал, что ли? – усмехнулся я.

– Нет, хвала Аматэрасу, – сказал он. – Чтобы я совал голову в микроволновку? Это для нищебродов, которые дергают свой член за гроши. Если мне понадобится, к моим услугам лучшие таю Токио. Не хотите, кстати, попробовать?

– Нет, – я посмотрел на Кошку, делающую ножницы пальцами. – Я не любитель любви, пусть и первоклассной, за деньги.

– А зря, зря, – усмехнулся Ронин. – А то я бы…

– Я бы что? – повернулась к нему Хитоми.

– Нет, ничего, – махнул рукой Ронин. – Так, мысли вслух.

– И насчет нишебродов Ронин прав, – сказала Мизуки. – Только полностью отмороженный дергальщик нацепит на себя эту штуку.

– Что так? – заинтересовался я.

– Ну насколько я понимаю в древних технологиях, тут используется СВЧ‑излучение для передачи информации непосредственно на кору. Минут пять удовольствия – легкая прожарка нейронов, час – уже лучше, месяц использования – потенциальный рак мозга, тромбозы и прочие прелести влияния СВЧ на организм.

– Я и говорю – микроволновка. Мозги с прожаркой я конечно люблю, но не свои, – встрял Ронин.

– От этой технологии передачи данных непосредственно в мозг отказались еще в самом начале, когда только начали использовать первые импланты с обратной связью. Мозги у испытуемых просто выгорали.

– А испытуемые – это подопытные подпольной лаборатории Кикути‑кай?

– Ну знаешь, я тебе не ходячая энциклопедия, – заявила Мизуки. – Что помню, то и могу сказать. Вон лучше у Реми спроси.

– У меня нет таких данных… пока.

– Значит, так. Любую технологию можно продать, если немного сместить вектор ее применения. Что продается лучше всего? Порок, – сказал Такэда. – Оберните любое во вкусную и пикантную оболочку, и получите прибыль.

– Ну только не в этом случае, – сказал я. – На одиноких маргинальных кибердрочеров это может и сработает, но на богатых и успешных – никогда. Всегда можно набрать контрольную группу из маргиналов, дать им то, что они хотят, и хрен бы с ними – передохнут так передохнут. Одним ублюдком меньше. А вот если эта штука попадет в руки кому‑нибудь из сливок общества и он от нее скопытится, тогда уж точно хорошая прожарка в микроволновке обеспечена. Так что здесь целенаправленная смычка военных, дзайбацу и якудза.

– Да, промышленные микроволновки – штука хорошая, – мечтательно закатил глаза Ронин. – Помню, как‑то раз…

– Избавь нас от подробностей, – сказал я. – Итак?

– Я погоняю эту технологию, – сказала Мизуки. – Не на себе, естественно. В принципе, упрощенная версия «Хонто», только завязанная на центр удовольствия, а не боли. Посмотрю, что может получиться из современных разработок…

– Закрытых патентами, – сказала Реми. – Совершенно секретные разработки тоже патентуются.

– Вот и посмотрим, что запатентовано, а что нет, – подмигнула ей Мизуки. – Ну ладно, давайте уже, мне работать надо. Реми, поможешь?

– Конечно.

– Ладно, не будем тебе мешать, – я махнул рукой остальной команде. – Пойдем.

Мы вышли из лаборатории на заводе Есиды, куда Ронин с Такэдой притащили свою добычу.

– У нас есть еще другие дела, – сказал я. – Которые мы так и не сделали, но которые не ждут совершенно.

– Босс, можно с вами поговорить? – спросил Ронин.

– Ну говори, – кивнул я.

– Тут разговор с глазу на глаз, – сказал он.

– Ладно, подождите нас здесь, – я оглянулся на членов команды, стоящих в коридоре, и толкнул ручку одного из еще пустующих кабинетов. – Проходи.

Ронин выглядел как‑то неуверенно, я бы назвал – мялся.

– Я хочу с вами поговорить.

– О чем?

– Откуда вы?

– Ну мы вроде как решили, что подобных вопросов не задаем, – сказал я.

– Но для меня это имеет значение, и большое, – он твердо посмотрел мне в глаза.

– Бросишь работать на меня? – усмехнулся я.

– Нет. Но степень доверия упадет, – он отвел глаза.

– Ну ладно, начинай. Слушаю твои предположения, – сказал я. Меня этот разговор не то что бы раздражал, но рано или поздно он бы произошел, некоторый персонал не любит работать втемную. Заодно узнаю, что он успел на нас накопать, а потом и решу – жить ему или нет.

– Магия высшего порядка, еще не открытая здесь. Реми – сама Реми! – на подхвате и во плоти. Полный доступ ко всему, взлом любых защит и технологий, недоступная другим информация, знание будущего… И потом, все эти оговорки – древние, пока, еще…

– И твой вывод?

– Либо вы из другого мира, либо, что еще маловероятнее, из другого времени.

– И что, если так? Тебе от этого спокойнее? – спросил я равнодушным тоном. – Что от этого меняется?

– Появляется цель. Мы работаем на вас, доверили вам изменить наш организм и мозг, но для чего? Цель всего этого?

– Насколько я помню, ты успел повоевать и хорошо, – сказал я. – Спецназ, боевые операции и прочие прелести жизни.

– Да, и вы прекрасно это знаете.

– Хорошо. Так вот, ты не видел ничего.

– В каком смысле?

– В самом что ни на есть простом и ясном. Да, ты прав, мы из будущего. Но такое будущее никому не нужно. Я вам с инспектором тогда говорил – вы не поймете. Но раз уж мы прошли определенный путь вместе, и надеюсь, еще продолжим, попытаюсь объяснить, – сказал я, опершись о стену. – Будущего нет, цивилизация уничтожена и стерта с лица земли. Вся. Большая часть человечества погибла, горстка уцелевших сведена до уровня скота.

– Третья мировая?

– Нет, Симада, – сказал я. – Хуже. Кое‑кто восстал из ада и решил, что неплохо ему здесь поселиться. Мы уничтожаем причинно‑следственные связи вместе с ключевыми фигурами, которые к этому привели. Теперь все понятно? Я удовлетворил праздное любопытство?

– Да, сэмпай. И оно отнюдь не праздное. Я с вами до конца, – он вытянулся по стойке смирно и щелкнул каблуками.

– Спасибо, – сказал я. – Ну а теперь займемся делом. Пойдем, остальных позовем.

А про себя я подумал, что тут придется еще один ситуационный центр делать, дубликат второго. Несмотря на все обстоятельства, видеть новых членов команды, пусть и прошедших боевое крещение и доверенных, в нашем доме я не желал. Как и не желал и засвечивать наше место проживания. Дом – это дом, нечего его в воровскую малину превращать.

– Итак, у нас на повестке стоит вопрос, которым мы так и не занялись. Медальон Нанда. Что нам о нем известно? – про себя чертыхнулся я, надо было Мизуки позвать.

– Насколько я знаю, он был приобщен к уликам после теракта на стадионе. Неудавшегося теракта, – сказал Такэда.

– Где он сейчас?

– Ну как бывший полицейский в бегах я не имею больше доступа ни в полицейскую сеть, ни в кэйсацусё, ни в любое полицейское учреждение. Так что от меня больше толку нет.

– Вы же теперь Ищущий, инспектор, – сказал я.

– Но не всемогущий. Мне нужно выехать на место и оценить обстановку.

– Сделаем, – сказал Ронин. – Мы как всегда работаем в паре, как привыкли.

– Хорошо. Дело в том, что в полицейском участке его уже нет, Реми проверила. В списках вещдоков с места теракта он не значится – уже не значится. Кто‑то из вышестоящих начальников прибрал его себе к рукам, я сомневаюсь, что его отправили в научно‑исследовательский институт полиции в Касива.

– Что однако облегчает нам задачу, – сказал Такэда. – Если бы он попал в Касива, это было бы сложнее. Попасть туда, тем более в закрытые лаборатории – это за гранью возможностей. Хотя, я все время забываю, что не для вас.

– Ну да. Но вы правы. Если он, кто бы он ни был, знает что это и цену ему, он с ним никогда не расстанется.

– Но станет таким же одержимым, испытав влияние амулета, – сказала Хитоми.

– А следовательно появится еще один адепт Нанда и он станет искать единомышленников, – сказал я. – В том числе и того, кто дергал за ниточки доморощенных террористов.

– Что нам тоже на руку, – кивнула Кошка. – Как в анекдоте, когда киллер одним выстрелом отстрелил член любовнику и голову неверной жене.