— Вазиха, невеста моя! — бросив поводья и всплеснув руками, воскликнул Сухэ. Вазиха отвернула коня в сторону, однако Сухэ продолжал паясничать: — А это что за урусы?

— Мои друзья! — Вазиха побледнела. — И никакая я тебе не невеста. Освободи дорогу, я к отцу еду!

— А они?

— Может, в Сарай собрались? — встрял Исай. — Но Сарай, голубчики, для вас закрыт, придётся тута остаться!

— А ты, холоп, осмелел, — покачал головой Епифан. — С татарами заодно, сука? Поди, и веру бусурманскую принял?

— А то не твоя забота, Епифанушка! — ощерился Исай. — Ты... — И взвизгнул от боли — Вазиха с силой огрела его плёткой.

Аристарх, Епифан и Прокоп Селянинович выхватили из ножен сабли, однако в воздухе засвистели арканы, и вскоре все трое, крепко связанные, лежали на земле.

А Сухэ крикнул Вазихе:

— Поезжай домой! Твои недалеко. Да готовься: калым я уже заплатил, скоро третьей женой станешь! — И вытянул её коня по крупу плетью.

Понимая, что ничем не может помочь друзьям, девушка во весь опор поскакала в степь.

Разбойники спешились.

— За Аристарха Порфирий Платонович много золота даст, — ухмыльнулся Исай.

— А этих куда? — спросил Сухэ.

— Епифана можно на галеры продать. Видал, как хорошо мы за Вепря взяли? А Прокоп Селянинович... Не знаю. Порфирию Платоновичу он не нужен. Лишняя головная боль будет. У него в Новгороде Великом и в Торжке много бойких дружков имеется. Заколоть сразу, да и дело с концом...

— Ишь заколоть! — перебил Исая Сухэ. — Ты, урус, таньга считай плохо. Старик денга стоит. Хоть мало, да денга. Я его в Сарае продам, тама всяк товар берут.

— Как хочешь, мне и Аристарха хватит, — не стал спорить Исай. — Дай людей, и я завтра повезу его в Новгород, а ты своих вези в Сарай.

Утром следующего дня Вазиха отыскала на берегу Битюга стоянку отца. Радости в семье Атрака не было предела. А Вазиха безутешно плакала навзрыд, не могла даже слова вымолвить. Все думали, что это слёзы счастья, а девушка вдруг заголосила:

— Там деда убить хотят!..

Никто ничего не понял.

— Что с тобой, доченька? — тоже сквозь слёзы спросила мать. — Какого деда?!

— Там... там... — указывала Вазиха на север. — Там твой отец Прокоп...

— Ты бредишь, дочка! — побелела как мел Анна. — Мой отец?! Зачем он здесь?..

— Да не брежу, мама! Я в Новгороде Великом встретила твоего отца и моего деда Прокопа Селяниновича, и он поехал со мной в степь, чтоб тебя увидать!

— Где отец Айназа? — заволновался и Атрак.

— Их разбойники схватили. Убить хотят! Там ещё мой жених Аристарх.

— Русский?

— Друг деда.

— Так хто иха взяла? — помрачнел отец Вазихи. — Казмака?

— Сухэ.

— Ах, беда! Что делать?.. Атрак! — всплеснула руками Анна. — Собирай сынов и отбивай у этого разбойника моего отца. Сухэ — убийца, а ты за него дочь любимую отдать хотел, калым взял, недоумок татарский!

— Я калыма вернула! — огрызнулся Атрак.

— «Вернула», — передразнила мужа Анна. — Езжай!

— Плоха дела! — заныл было Атрак.

— Ты что как баба плачешься! — рассердилась на мужа Анна. — Хочешь, чтоб я сама отбила у душегубов твоих гостей? А у русских, между прочим, гостей не предают!

— Я сейчаса! — засуетился Атрак. — Карим! Назар!.. Где остальная? Давай конь! Садись! Сухэ пошла!..

Ехать с Атраком собрались более двадцати человек — его сыновья и близкие родичи. Они быстро отыскали стоянку Сухэ. Тот, услышав конский топот, вышел из юрты в одном халате и, миролюбиво подняв руки, произнёс:

— Приветствую тебя, Атрак. Чем я заслужил твоё внимание? Стар ты уже, чтобы по степи скакать, как мальчишка.

— Ты прав, Сухэ, моему телу покой нужен, да только вот такие, как ты, этого покоя мне не дают.

— Чем же я озаботил тебя? — прищурился Сухэ.

— Ты схватил моих гостей, а гость, как ты знаешь, неприкосновенен. Значит, ты оскорбил и меня, и я требую: или отпусти этих людей и разойдёмся миром, или...

— А если не отпущу? — вызывающе подбоченился Сухэ.

— Тогда мы освободим их силой.

— А хватит ли твоей силы против моей? — усмехнулся Сухэ.

— Хватит. Выбирай: или возвращаешь моих гостей, или сейчас прольётся кровь.

Сухэ замялся. Крови он явно не хотел, тем более что ни сам, ни его люди не были готовы к схватке. Он вышел из юрты даже без сабли.

— Слушай, но ведь на лбу у них не написано, что они твои гости! — развёл руками Сухэ. — Я взял их в плен, а пленники стоят денег, и немалых.

— Никаких денег ты не получишь! — отрубил Атрак. — Лучше прояви благоразумие, а не то...

— Ладно-ладно, не угрожай! — хмуро рыкнул Сухэ. — Эй, давайте сюда пленников!

Привели измученных, едва держащихся на ногах Прокопа Селяниновича и Епифана.

— А где третий? — насторожился отец Вазихи.

— Какой третий?! — деланно удивился Сухэ.

— Их же было трое!

Сухэ покачал головой:

— Третий не мой. Его урусут, который со мной в степь ходил, забрал.

— Куда забрал?

— А мне почём знать? На Русь. — Сухэ резко повернулся и ушёл в юрту.

Прокопа Селяниновича и Епифана развязали, посадили на коней и поехали домой. Все женщины юрта высыпали встречать возвращающихся воинов. Одни из любопытства, посмотреть на отца любимой жены Атрака, другие — глянуть на урусутского жениха Вазихи. Анна, рыдая, кинулась на шею к отцу:

— Батюшка!.. Как же долго я тебя не видала!..

— А где Аристарх? — побледнела Вазиха.

— Он Сухэ нет, — вздохнул Атрак.

— Значит, не этот её жених? — показала пальцем на Епифана одна из женщин.

— Значит, не этот, — кивнула другая.

— А где же он? — удивилась третья. Вазиха же заливалась слезами.

— Да что ж ты убиваешься, дочка! — заговорил по-татарски Атрак. — Ведь он тебя силой взял, нам такие страдания принёс!

— Что ты понимаешь, отец? — укоризненно глянула на него Вазиха и повернулась к Прокопу Селяниновичу: — Дедушка, милый, где Аристарх?

Купец опустил голову:

— За ним, внучка, ещё с Великого Новгорода Исай охотился. Видать, он его и забрал...

Вазиха побежала в юрту и через минуту вышла оттуда, подпоясанная саблей. Как кошка прыгнула в седло и на глазах изумлённых родственников пришпорила лошадь и ускакала.

— Куда она? — оторопел Атрак.

— Жениха выручать, — вздохнул Прокоп Селянинович.

— Олчай! — закричал отец. — Догони её!

Олчай, отрок годами, вскочил на коня и через минуту скрылся из виду. Настигать девушку он начал только на подъезде к стоянке Сухэ.

— Вазиха, стой! — закричал юноша, поравнявшись с беглянкой, но та вдруг выхватила саблю, и, если бы Олчай не пригнулся к луке седла, то мог бы и лишиться головы. Парень испугался и отстал, а Вазиха на полном скаку ворвалась в лагерь разбойников и подняла своего коня на дыбы перед изумлённым Сухэ.

— Где Аристарх, подлый шакал?

— Совсем спятила! — отшатнулся татарин. — Нужен мне твой сопляк! Его Исай увёл.

— Куда?

— Меня не касается куда! Хоть на Русь, хоть до ближайшего леса, чтоб вздёрнуть на первом попавшемся суку.

— Ах, пёс!.. — Молнией сверкнула на солнце сабля, и голова Сухэ покатилась по траве, а туловище, мгновенно залившееся кровью, ещё немного постояло и упало, окрасив ковыль в красный цвет.

Но Вазиха этого уже не видела. В горячке она даже толком не поняла, что сотворила, и уже через миг снова мчалась по степи, а соратники Сухэ застыли в полном оцепенении. Они не погнались за девушкой: во-первых, бешеного Сухэ боялись и не любили, а во-вторых, никто не хотел портить отношения с родом Атрака. Лишь чуть сзади скакал за Вазихой Олчай, опасливо не приближаясь, но и не отставая. Конечно, он мог бы заарканить Вазиху, но боялся, что она разобьётся при падении. Олчай ждал, когда Вазиха в своей горячке загонит коня и тогда ей некуда будет деваться: сядет к нему за спину, и они вместе вернутся домой.

Но конь у Вазихи оказался выносливым, да она и не летела безрассудно, иногда переходила на рысь, давая животному отдохнуть.