— «Отец ещё пока жив, но я уже отправляюсь к нему в больницу. Оставайтесь на месте и ждите инструкций. Когда адвокат свяжется со мной по поводу последней воли покойного — я вас извещу. Любящая мать».
Джордж обвёл взглядом стол.
— Ещё пока жив… — медленно проговорил он. — Но она уже отправилась в больницу и ждёт адвоката с завещанием… Это надо понимать так, что…
Не было нужды договаривать до конца. Для Джеймса эта фраза из письма тоже прозвучала так, что мистер Уизли одной ногой в могиле, — и, если никто не остановит Молли, там же окажется и вторая. Рон, по-прежнему без кровинки в лице, смотрел на письмо не отрываясь, будто ожидал услышать от него слова утешения. Сириус выхватил пергамент у Джорджа и прочёл про себя, а потом посмотрел на Уизли, налил себе ещё стакан и выпил, не чокаясь с бутылкой.
Никогда ещё ночь не тянулась для Бонда так долго. Вместо того, чтобы заниматься полезными вещами, ему приходилось сидеть на грязной кухне, стараясь не слишком вляпываться в пятна полузасохшего жира, и пытаться не слишком откровенно похрапывать. В какой-то момент Сириус без особой убеждённости в голосе предложил всем лечь спать, но отвращение на лицах Уизли было достаточно ясным ответом. Сидели за столом по большей части молча, смотрели, как фитилёк свечи все ниже опускается над расплавленным воском, — Джеймс при этом с тоской посматривал на развешенные по стенам газовые фонари, которые хотя бы не чадили, но у Сириуса было какое-то патологическое неприятие нормального освещения. Изредка подносили бутылки ко рту, время от времени кто-то спрашивал время, или вслух гадал, что сейчас происходит в больнице, или пытался успокоить других, говоря, что, отсутствие новостей, несмотря на то, что миссис Уизли давно уже у постели своего мужа, — это хорошие новости.
Фред задремал, свесив голову на плечо. Джинни калачиком свернулась в кресле, но глаза её были открыты. Джордж раскладывал пасьянс, без особого успеха пытаясь научиться при тасовании незаметно сбрасывать туза вниз колоды. Рон пялился в закопчённый потолок и следил за разводами сажи. Сириус прикончил свою бутылку и взял следующую…
В десять минут шестого дверь распахнулась, и в кухню вошла миссис Уизли. Она была бледна, но, когда все повернулись к ней, а Джеймс, Фред и Рон привстали, слабо скривилась.
— Он поправится, — сказала она усталым голосом. — Попозже сходим, навестим его. Целители сказали, что ему сейчас нельзя волноваться. Но я считаю, что родительские обязанности — это святое, поэтому, Фред, Джордж, возьмёте с собой записки от учителей, дадите ему на подпись… Сейчас с ним сидит Билл, он в красках рассказывает ему об экономическом положении в стране. Утром он не пойдёт на работу.
— Билла отпустили из «Гринготтса»?! — удивилась Джинни.
— Нет, папе дали больничный, — взъерошила её волосы Молли.
Не зная, как реагировать на слова матери, Фред упал в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни бросились к матери и обняли её. Сириус неуверенно засмеялся и разом опорожнил бутылку.
— Завтрак! — весело и громко объявил он. — Где этот проклятый эльф? Кикимер! КИКИМЕР!
— Масса звал Кикимера? — поинтересовался эльф, высовывая свой длинный нос из-за угла.
— Кикимер, приготовь нам завтрак на… — Сириус попытался пересчитать людей. Некоторые присутствующие раздваивались, некоторые растраивались, поэтому подсчёт каждый раз давал новый результат. — …На всех. Яичница с беконом, чай, тосты… О, тосты! Ну, с наступающим опьянением!
— Кикимер может начинать готовить? — с отчётливым презрением спросил домовой эльф, выйдя на кухню.
— Да, сделай одолжение, — величаво покачнулся Сириус.
Тем временем Молли мягко, но настойчиво высвободилась из объятий своих детей и подошла к Джеймсу. Суперагент почувствовал идущий от волшебницы странный, бодрящий запах, навевающий мысли о жарких летних ночах, напоённых ароматом луговых трав и мускуса… С трудом он вынырнул из затопивших его сознание грёз и сосредоточился на словах Молли:
— Гарри! Спасибо тебе, конечно, за то, что переполошил всех и… Это… Спас моего мужа. Подумать только, всего несколько минут, и можно было бы… Эх, да что там говорить, — вздохнула миссис Уизли. — Спасибо тебе, конечно. Но подумай: тебе пришлось нарушить школьные правила, выйти после отбоя из башни Гриффиндора, чтобы обратиться к профессору МакГонагалл…
— Да ерунда, мы с Гермионой ещё не спали, — вежливо склонил голову Джеймс и успел заметить мимолётное изменение выражения лица Молли. Как будто тучка промелькнула по небу. Грозовая. Эдакий атлантический ураганчик. Гримаса Джинни была точной копией гримасы Молли, и Джеймс мысленно отметил этот факт.
— Но ведь у тебя ещё с позапрошлого года висит угроза отчисления за тот идиотский полёт на машине моего мужа, чтоб их обоих… В общем, ты будь осторожнее, ладно? И в следующий раз, если тебя вдруг накроет какое-нибудь подобное видение, не выходи из спальни после отбоя, дождись утра, хорошо? А то тебя отчислят, и я буду чувствовать себя виноватой, — неловко закончила Молли. — Ты же не хочешь подставлять меня? Хорошо ещё, что Дамблдор сочинил правдоподобную историю для объяснения, почему Артур оказался там. Не представляешь, какие нас ждали бы неприятности, — вспомни беднягу Стерджиса…
— Но мистер Уизли умер бы, — выполнил мягкую подачу Джеймс, — если бы я не поднял панику…
— Все мы смертны, — философски ответила Молли. — Настоящая сила волшебника заключается в том, чтобы принять факт неизбежности собственной смерти, сжиться с ней и не бояться её, но быть готовым принять окончание жизненного пути смиренно и со спокойствием. Особенно после того, как этот волшебник, блин, застраховал свою жизнь на два миллиона галеонов, а застраховать здоровье, долбошлёп эдакий, не додумался…
В голове Джеймса новые кусочки мозаики с хрустом встали на место. Духи с афродизиаком в ту ночь, когда муж находится на дежурстве. Свежекупленная страховка. Случайно ли змея заползла в Министерство именно тогда, когда жутко секретным заданием у входа в Отдел Тайн занимался не кто иной, как Артур Уизли? Молли не производила впечатление женщины, которая легко отказывается от своих планов. Судя по всему, страховое бюро, заключившее полис страхования жизни её мужа, в ближайшем будущем ожидала крупная выплата.
Джеймсу мучительно было выслушивать слова благодарности, в которых искренности было меньше, чем в предвыборных обещаниях, но, к счастью, Молли отпустила его и стала благодарить Сириуса за то, что приютил на ночь детей. Сириус ответил, что рад был оказаться полезным.
— Сириус, я так тебе признательна… А можно, дети поживут у тебя, пока Артур в больнице? Они хотели бы тут побыть… Ведь хотели бы, да, ребята? — Молли украдкой показала близнецам кулак. Близнецы, не сводя глаз с кулака, наперебой заверили, что это есть их самое горячее желание.
— Мам, а почему мы не можем провести каникулы в «Норе»? — не понял Рон, который то ли был менее понятливым, чем близнецы, то ли просто не разглядел мамин кулак со своего стула. — Камин-то в «Норе» работает, в отличие от этого поместья. Тутошние камины даже подключить к сети нельзя, иначе конспирация нарушится… Из нашего дома в больницу попасть будет куда быстрее, чем отсюда. И Сириуса мы стеснять не будем…
— Нет, Рон, вы должны быть в Лондоне, рядом с папой… Он будет чувствовать, что вы близко от него, и начнёт поправляться быстрее… И на Рождество вы тоже здесь останетесь, и на Новый Год, и не спорь с матерью!
— А ты тоже на это время сюда переедешь?
Молли безочтётно подняла собственное запястье к носу, втянула носом почти выветрившийся запах афродизиака и попыталась согнать с лица мечтательную улыбку:
— Нет, Рон, кто-то должен следить за «Норой»… Там опять садовые гномы расплодились… Надо их гонять… Упырь на чердаке…
— Какие садовые гномы, мама, конец декабря на дворе! — не понял Рон.
— Ну да, им холодно, вот они и лезут к нам в амбар! — нашлась Молли.
— Досточтимые маглофилы, — прервал их разговор Кикимер, — жратва готова!
