– Для чего может понадобиться убивать кого‑то после перегрузки? – спросил Гаргалян. – Ну, то есть, если хочешь кого‑то прикончить, гораздо проще это сделать, пока он в своём нормальном биологическом теле, верно?

– Полагаю, так.

– И убийство перегруженного – это ведь всё равно убийство, верно? Я, правда, таких случаев не припоминаю, но по закону именно так, да?

– Да, это всё равно убийство, – сказал я. – Наказание за него – пожизненное заключение; на Земле, понятное дело. – Когда срок заключения больше двух марсианских лет, дешевле отправить преступника на Землю, где воздух бесплатный, чем держать его в под замком здесь.

Гаргантян снова покачал головой и подбородками.

– Она казалась такой приятной старушкой, – сказал он. – Не представляю, за что кому‑то могло захотеться её убить.

– Это «за что» меня тоже беспокоит, – сказал я. – Я знаю, что она приходила сюда пару недель назад с образцами на продажу; я нашёл квитанцию у неё в планшете.

Гаргалян указал на свой настольный компьютер, и мы подошли к нему. Он заговорил, обращаясь к машине, и на мониторе, с которым он работал ранее, появились изображения окаменелостей.

– Она принесла трёх пентапедов. Один оказался барахлом, но два других были очень приличные.

– Ты их продал?

– Этим я здесь и занимаюсь.

– И отдал ей её долю?

– Да.

– Сколько это было?

Он снова заговорил с компьютером и указал на появившуюся на мониторе сумму.

– За всё девять миллионов соларов.

Я нахмурился.

– В «Новом Вы» базовая конфигурация стоит семь с половиной. После того, как она перегрузилась, не могло остаться достаточно денег, чтобы оправдать убийство. Если только… – Я вгляделся в изображения образцов, которые она принесла, однако я вряд ли был способен надёжно оценить их качество. – Ты сказал, два образца были приличные. – «Приличный» – любимое прилагательное Гаргаляна; должно быть, он никогда не посещал курсы писательского мастерства.

Он кивнул.

– Насколько приличные?

Он засмеялся, сразу же поняв, к чему я клоню.

– Думаешь, она нашла альфу?

Я пожал плечами.

– Почему нет? Если она знала, где находится альфа, то за это знание могут и убить.

Альфа‑залежь – это место, где Саймон Вайнгартен и Денни О'Рейли – два частных исследователя, которые впервые нашли на Марсе окаменелости – собрали свои первые образцы. Это открытие привело сюда всех остальных ловцов удачи. Вайнгартен и О'Рейли погибли двадцать марсолет назад – тепловой экран оторвало, когда они входили в атмосферу Земли после своей третьей экспедиции сюда – и местоположение альфы они унесли с собой. Всё, что о ней знали остальные – что она находится где‑то в районе равнины Изиды; тот, кто её найдёт, станет богаче, чем даже Гаргантюан Гаргалян мог когда‑либо мечтать.

– Я ж тебе говорю: один из образцов – барахло, – сказал Эрни. – Не могла она его принести с альфы. Порода альфы чрезвычайно мелкозернистая – сохранность такая же хорошая, как на Земле в сланцах Бёрджесс.

– А другие два? – спросил я.

Он нахмурился, потом, словно бы нехотя, ответил:

– Те были хорошие.

– Хорошие, как с альфы?

Он сузил глаза.

– Возможно.

– Она могла вбросить поганый образец только для того, чтобы скрыть происхождение двух остальных.

– Ну, даже плохую окаменелость не так просто найти.

Это была правда. За время моего собственного беспорядочного старательства я ни разу не нашёл и обломка. И всё же должна была быть причина, по которой кому‑то понадобилось убивать старую женщину сразу после того, как она перенесла своё сознание в искусственное тело.

И зная эту причину, я смогу найти убийцу.

Моим клиентом был бывший муж Меган Делахант – бывшим он был уже в течение двенадцати марсолет, а не с тех пор, как она умерла. Джерси Делахант пришёл тем утром в мой маленький офис примерно в половине одиннадцатого. С возрастом он усох, но, похоже, в молодости был широкоплеч. На покрытом пятнами черепе осталось лишь несколько клочков белых волос.

– Меган разбогатела, – сказал он мне.

Я глядел на него со своего крутящегося кресла, заложив руки за голову и водрузив ноги на край видавшего виды стола.

– И вы были ужасно за неё рады.

– Насмешничаете, мистер Ломакс, – сказал он, но в его голосе не было горечи. – Я вас не виню. Разумеется, я тоже ищу окаменелости вот уже тридцать шесть земных лет. Меган и я – мы прилетели на Марс вместе, в самом начале лихорадки, надеясь сколотить состояние. Долго это, однако, не продлилось – я имею в виду наш брак; мечта разбогатеть, разумеется, осталась.

– Разумеется, – согласился я. – И вы по‑прежнему упоминаетесь в её завещании?

Старые слезящиеся глаза Джерси уставились на меня.

– Подозреваете, да?

– За это мне и платят среднего размера гонорары.

У него был маленький рот, окружённый сетью морщин; он сделал над собой усилие, чтобы не улыбнуться.

– Ответ нет: меня нет в её завещании. Она оставила всё нашему сыну Ральфу. Не то чтобы там много осталось после того, как она потратилась на перегрузку, но всё, что осталось, принадлежит ему – вернее, будет принадлежать, когда завещание утвердят.

– А сколько Ральфу лет?

– Тридцать четыре. – Возраст всегда считают в земных годах.

– То есть он родился после того, как вы прилетели на Марс? Он по‑прежнему живёт здесь?

– Да. Всю жизнь.

– Он тоже старатель?

– Нет. Он инженер. Работает в службе водоснабжения.

Я кивнул. Стало быть, небогат.

– И деньги Меган по‑прежнему там, на её банковском счёте?

– Так сказал адвокат.

– Если все деньги уходят Ральфу, то каков ваш интерес в этом деле?

– Мой интерес, мистер Ломакс, в том, что когда‑то я очень сильно любил эту женщину. Я покинул Землю и прилетел на Марс, потому что она этого захотела. Мы прожили вместе десять марсолет, у нас были дети и…

– Дети, – повторил я. – Но вы сказали, что все деньги она оставила вашему сыну, в единственном числе, Ральфу.

– Моя дочь умерла, – тихо сказал Джерси.

Непросто выражать сочувствие в той позе, в которой я находился – я по‑прежнему сидел, откинувшись на спинку стула и положив ноги на стол. Но я попытался.

– О. Гмм. Я… мне… э‑э…

– Вам жаль, мистер Ломакс. Все так говорят. Я это слышал миллион раз. Но в этом нет вашей вины. В этом нет ничьей вины, хотя…

– Да?

– Хотя Меган, конечно, винила себя. А какая мать не стала бы?

– Я не совсем понимаю.

– Наша дочь Джо‑Бет умерла тридцать лет назад в двухмесячном возрасте. – Джерси смотрел в единственное окно моего офиса на одну из арок, подпирающих обитаемый купол. – Задохнулась во сне. – Он повернулся и посмотрел на меня, и его глаза были красные, как марсианский песок. – Доктор сказал, что такое иногда случается – нечасто, но время от времени. – Его лицо было невыносимо печально. – До самого конца Меган начинала плакать каждый раз, как вспоминала о Джо‑Бет. Сердце разрывалось. Она так и не смогла это пережить.

Я кивнул, потому что не нашёл, что сказать. Но Джерси, похоже, был не в настроении говорить что‑то ещё, поэтому через какое‑то время я заговорил:

– Полиция наверняка провела расследование смерти вашей бывшей жены.

– Да, конечно, – ответил Джерси. – Но я бы не сказал, что они сильно старались.

Эту историю я слышал часто. Я снова кивнул, и он продолжил:

– Детектив, с которым я говорил, сказал, что убийца, вероятно, уже покинул планету и улетел на Землю.

– Но ведь это и правда возможно, – ответил я. – Если, конечно, с тех пор были рейсы.

– Два, – сказал Джерси. – Или, по крайней мере, так мне сказал детектив.

– Включая тот, двигатель которого, гмм… стал орудием убийства?

– Нет, этот ещё здесь. Он называется «Ленникова Дурь». Он должен был улететь на Землю, но его задержали.