Никто другой не мог этого знать – по крайней мере, не от меня, хотя я полагаю, что она могла рассказать кому‑нибудь. Но если учесть, что она тогда встречалась с моим лучшим другом, то я бы скорее предположил, что на губах её была печать – после означенного события, разумеется.

– Как звали девушку, которая впервые сделала нам минет.

– Кэрри, – ответил другой я. – У бассейна за школой. После вечеринки по случаю завершения той постановки «Юлия Цезаря».

Я улыбнулся.

– Хорошо. Ладно. Ещё один вопрос, чтобы не ошибиться. До того, как пройти через мнемоскан, мы решили утаить от персонала «Иммортекс» один незначительный факт. Нечто, связанное с… э‑э… со светофорами.

– Светофорами? О – что мы дальтоники. Не различаем красный и зелёный. Или, по крайней мере, раньше не различали – я‑то теперь их вижу.

– И?

– Это… гмм…

– Ну же, дай и мне это увидеть.

– Это… это… ну, в общем, красный – он тёплый , понимаешь? Особенно насыщенные оттенки, ближе к коричневому. А зелёный – это непохоже ни на что, что я могу описать. Он не холодный, не такой, как, к примеру, синий. Резкий, возможно. Он выглядит резким. И… я не знаю. Но он мне нравится – мой новый любимый цвет.

– Как выглядит травяной газон?

– Это… э‑э…

Вмешался голос Смайта:

– Простите, Джейк, но нам нужно обсудить более насущные вопросы.

Я всё ещё находился под впечатлением, но Смайт был прав. Последнее, чего бы мне хотелось – это возникновения эмоциональной привязанности к другому мне.

– Да, хорошо. Ладно, послушай, копия‑меня. Ты прекрасно знаешь, почему мы согласились на это копирование. Мы думали, что биологический я скоро умрёт или превратится в растение, но теперь это не так; я проживу ещё десятки лет.

Задержка сигнала.

– Правда?

– Да. Обнаружился способ лечения моей болезни, и меня вылечили. Судьба папы мне больше не грозит.

Задержка сигнала.

– Это… великолепно. Я счастлив это слышать.

– Я и сам доволен, как слон. Однако, видишь ли, мы оба знаем, что из нас двоих я – настоящий, правда?

Нескончаемая пара секунд.

– Ну нет, – сказал другой я. – Ты полностью принял условия, когда подписывал контракт. Ты понимал, что я – не ты, а я – стану настоящим из нас двоих.

– Но ты ведь тоже наверняка смотришь новости. Ты должен знать, что в Мичигане сейчас идёт судебный процесс с участием Карен Бесарян, где пытаются доказать, что мнемоскан – это на самом деле не личность.

Задержка сигнала.

– Нет, я этого не знал. И кроме того…

– Как ты можешь этого не знать? Мы никогда не пропускаем новости.

– …какое имеет значение, что происходит в Мич…

– Как играют «Блю Джейз» в этом сезоне?

– …игане. Важно не что говорят юристы, а о чём мы договорились.

Я подождал, пока пройдёт две с хвостиком секунды. Но андроидный я просто стоял, глядя куда‑то за пределы кадра. Он, предположительно, в Торонто, так что за кадром с большой вероятностью находится доктор Эндрю Портер. Но Портер говорил, что не интересуется бейсболом.

– Я спросил, как играют «Блю Джейз», – повторил я и снова стал ждать.

– Гмм… нормально. Только что выиграли у «Дэвил Рэйз».

– Нет, они играют ужасно. Не выиграли ни одного матча за две недели.

– Э‑э… я последнее время не следил…

– Какой бывший президент недавно умер? – спросил я.

– Э‑э… ты про американского президента?

– Ты не знаешь, да? Хилари Клинтон недавно умерла.

– Ах, это …

– Это была не Клинтон, лживый ты ублюдок. Это был Бьюкенен. – Неудивительно, что Смайт остановил его прежде, чем он начал рассказывать, как выглядит зелёный газон. Этот андроид никогда его не видел. – Господи Иисусе, – сказал я. – Ты не тот второй «я», который живёт моей жизнью. Ты… ты запасной .

– Я…

– Заткнись. Просто закрой рот. Смайт!

Кадр сменился; на экране возник Смайт.

– Я здесь, Джейк.

– Смайт, не смейте больше вот так пудрить мне мозги. Не смейте .

– Да. Я прошу прощения. Это было очень глупо с моей стороны.

– Это было почти фатально с вашей стороны. Свяжитесь с той моей копией, что живёт на Земле. Я хочу с ним встретиться, лицом к лицу. И пусть возьмёт с собой бумажный экземпляр… – Чёрт, какие газеты ещё выходят на бумаге? – …бумажный экземпляр «Нью‑Йорк Таймс» с датой их отлёта с Земли – это, по крайней мере, покажет, что кто‑то реально явился прямо оттуда. Но ему всё равно придётся доказать, что он – именно тот, кто обладает законными правами личности.

– Мы не можем этого сделать, – сказал Смайт.

Голова у меня раскалывалась. Я потёр виски.

– Не говорите мне, чего вы можете, а чего нет, – сказал я. – Ему всё равно придётся явиться сюда рано или поздно. Вы слышали, чего я хочу, и я собираюсь это получить. Пусть он придёт ко мне – привезите его на Луну.

Смайт развёл руками.

– Даже если я соглашусь попросить его об этом, и он согласится приехать, то дорога до Луны займёт три дня, и ещё почти день понадобится, чтобы доставить его сюда из ЛС‑1.

Краем глаза я заметил, что Гадес начал подниматься с кресла. Я направил на него горный пистолет.

– Даже не думайте об этом, – сказал я. Потом повернулся к изображению Смайта. – Привезите его грузовой ракетой. Высокое ускорение в течение первого часа. Ему же не нужно жизнеобеспечение, верно? И он может выдержать кучу «же», я знаю.

– Это будет стоить…

– Неизмеримо меньше, чем взрыв лунобуса вместе с половиной Верхнего Эдема.

– Я должен получить санкцию.

– Не делай этого! – Я обернулся; это кричал Гадес. – Гейб, ты меня слышишь? Я приказываю тебе не делать этого!

Голос Гейба звучал растерянно, но он ответил:

– Я посмотрю, что я смогу сделать.

– Чёрт тебя дери, Гейб! – заорал Гадес. – Я старшее должностное лицо «Иммортекс» на Луне, и я приказываю тебе не делать этого.

– Заткнитесь, – сказал я Гадесу.

– Нет, – ответил Гейб. – Нет, всё в порядке, Джейк. Мне очень жаль, Брайан – мне правда жаль. Но сейчас я не могу выполнять ваши приказы. У нас на телефоне консультанты с Земли, как вы понимаете, и я сверяюсь с разного рода инструкциями. И все они говорят об этом одно и то же. Приказы зало… задержанных нельзя выполнять независимо от высоты их положения, поскольку эти приказы, очевидно, отдаются под принуждением. Вам придётся положиться на мою оценку ситуации.

– Проклятие, Смайт, – сказал Гадес. – Ты уволен.

– Когда я вытащу вас из этой неприятности, сэр, если у вас по‑прежнему будет такое желание, вы сможете это сделать. Но в данный момент вы попросту не в том положении, чтобы увольнять кого бы то ни было. Мистер Салливан – Джейк – я сделаю всё, что смогу. Но это потребует времени.

– Я никогда не был особенно терпелив, – сказал я. – Может быть, это связано с жизнью под смертным приговором, и я ещё не привык к тому, что обстоятельства изменились. В любом случае, я не хочу ждать. Грузовая ракета может добраться сюда за двенадцать часов; я дам вам ещё двенадцать на логистику и на то, чтобы привезти другого меня к месту старта ракеты. Но это всё. Если через двадцать четыре часа я не увижу здесь андроида, узурпировавшего мою личность, люди начнут умирать.

Смайт шумно выдохнул.

– Джейк, вы знаете, что я психолог, и я, в общем, просматривал ваше досье. Это не вы. Это совершенно на вас не похоже.

– Это новый я, – сказал я. – Разве не в этом всё дело? Появился новый Джейк Салливан.

– Джейк, я вижу запись о том, что вы недавно подвергались операции на мозге – нанохирургической, конечно, но…

– Да. И что?

– И потом у вас были проблемы с балансом уровня нейротрансмиттеров. Вы по‑прежнему принимаете тораплаксин? Потому что если нет, то…

– Именно. Чтоб я примал таблетки, которыми вы меня пичкаете.

– Джейк, у вас химический дисба…

Я с силой ткнул пальцем в кнопку «выкл».

Судья Херрингтон объявил перерыв до завтра, и мы с Карен вернулись домой. Я всё ещё пылал гневом на то, как Лопес обошлась с Карен на месте свидетеля. То, что Карен не слишком из‑за этого расстроилась, помогало, но не слишком. Хотя моя пластикожа не могла изменять цвет, я чувствовал себя багровым от злости – и чувство это всё не рассеивалось.