– То есть раньше он не убивал?

– Нет. Конечно, нет. Он был источником благости. Думаю, из-за него произошёл конфликт между пришельцами и лангархами. И видимо тогда он и был разрушен. Гармония нарушилась, и камень стал настоящим источником смерти. Всю свою жизнь я думал, что причиной этому была катастрофа, которую мы пережили. Но теперь я понимаю, что это, скорее всего, гости наших предков повредили его.

– Зачем?

– Представь, источник мира для целой планеты. Может быть, они надеялись вырастить нечто подобное у себя. Или хотели изучить это явление. Тогда их можно понять. Возможно, их намерения и не были дурными. Кто знает, могло быть так, что сами лангархи решили поделиться своим счастьем с другими? Но именно из-за того, что камень был поврёждён, и начались все наши беды. Не из-за конфликта с пришельцами, не из-за катастрофы, которая последовала за гибелью Иосто. Всё это следствия. Первопричина же в том, что кристалл был разрушен. И вместо благости стал источать тьму и смерть вокруг себя. Он снова перевёл дыхание и продолжил:

– Я думаю, что кусок, отделённый от кристалла находится на корабле. Он точно так же источает разрушительную энергию вокруг себя. Поэтому Йорин, пройдя весь путь, так и не смог улететь с Марса.

– А камни? – спросил я. – Они ведь могли служить ему защитой.

– Всё верно, Лео. Но человеку из этого мира не вынести этого воздействия. Вот почему спаситель должен был быть из другого мира. Наши предки ценой множества жизней спрятали корабль так, чтобы его никто не нашёл. Наверное, они надеялись на лучшее, раз пытались обезопасить своих потомков от воздействия осколка, – он перевёл дыхание. Я отметил, что его голос ослабел. – Теперь самое главное, Лео. Осколок на корабле. Йорин завещал тебе отправить корабль на Юпитер.

– Да.

– Но ты не можешь отправить корабль вместе с частицей кристалла. Основа основ должна быть воссоединена.

– Но как, Раэвант? Как я это сделаю?

– В этом главная сложность. Действительно, ты не можешь разорваться и сделать и то, и другое.

– Хоть это и трудно, но… Можно сначала достать осколок с корабля, воссоединить кристалл, а потом уже отправить корабль, – сказал я.

– Нет.

– Нет?

– Я уверен, что ты выдержишь излучение осколка, но никакие камни не спасут тебя от большого кристалла. По моему телу пробежала дрожь.

– Значит, я погибну?

– Да, Лео, – помолчав, сказал он. – Но ты спасёшь миллионы людей. Я сжал зубы. Эту новость я давно уже ждал и больше всего её боялся.

– Ну, а как же я отправлю корабль?

– Это второй печальный момент. Я насторожился.

– Кто-то должен будет помочь тебе отправить корабль.

– Что это значит? – спросил я.

– Улететь. Я был сражён как громом.

– Я не понимаю, – пробормотал я.

– Тот, кто любит тебя настолько, что не сможет перенести твою гибель, возможно, сам захочет тебе помочь. По лицу потекли слёзы.

– Раэвант, ты понимаешь, что ты говоришь?

– Да, Лео.

– Но это несправедливо!

– Я знаю. Прости меня, Лео.

Он превратился в светлое пятно. Оно стало уменьшаться и совсем исчезло. Так умер Раэвант.

Меня разбудил лязг отпирающегося засова. Но приходили не за мной. Я перевернулся на бок и попытался заснуть. Потом вспомнил свой сон и открыл глаза. Мне не было страшно, хотя нет, наверное, я всё-таки боялся. Глупо строить из себя героя и говорить, что этого не было. Но этот страх вытеснялся другими мыслями. Они беспорядочно носились в голове. Выпустят ли нас отсюда? Как дальше вести поиски? Что будет с друзьями, если мы не уедем с базы? Как быть с этим кристаллом, который свалился как снег на голову?

Часов у меня не было. Я не знал, который сейчас час. Малюсенькое окошко было под самым потолком, через мутное стекло едва пробивался свет, и было не понятно, утро ещё или уже день.

Я провёл несколько часов в ожидании. То и дело лязгали замки в соседних камерах. Кого-то водили по коридорам. Может быть, наших. Такая неопределённость хуже всего. Время тянется медленно, и не знаешь, сколько ещё осталось ждать.

Меня поразило, откуда на военной базе, пусть и большой такая тюрьма? Двери железные, цельные, гранатомётом не прошибёшь.

Снова раздались шаги. Лязгнул засов. Дверь в соседнюю камеру открылась. Я притаился. Закрылась. Все звуки в обратном порядке. И тишина. Шагов не слышно. Голосов тоже.

Вдруг такие же звуки раздались за моей дверью. Я встал. Дверь открылась. За ней стояли двое в военной форме и с дубинками. Я испуганно посмотрел на них. Оба здоровые, один жуёт в зубах зубочистку. «Это тебе не с королями общаться!» – пронеслось в голове. Тот, который жевал зубочистку, усмехнулся:

– Что, смотришь? На выход. Я пошёл им на встречу.

– Только без глупостей, – сказал второй, отступая. – Вышел и встал лицом к стене. Руки назад.

– Что? – не понял я.

Тут же моя правая нога подкосилась. Её пронзила резкая чёрная боль. Я вскрикнул.

– Ещё вопросы будут? – спросили у меня над ухом.

– Нет, – просипел я.

– Встал ровно. Я попытался выпрямиться.

– Руки назад. Щелчок. Запястья почувствовали тяжесть и холод.

– Теперь пошёл.

Меня повели по коридору, в конце которого была видна решётчатая дверь, а за ней светлел проём лестницы, ведущей вверх. У двери меня остановили. Открыли её. Два шага. Мы снова остановились, чтобы закрыть дверь, и стали подниматься вверх.

Меня завели в комнату, в которой сидели двое. Одного я не знал. Второй был майор Латроб. Незнакомец сидел за столом. Перед ним лежал листок бумаги. Латроб же сидел слева на крышке стола.

– Доброе утро, присаживайтесь, – незнакомец показал мне на стул. Я сел.

– Наручники с меня снимут? – спросил я.

Незнакомец посмотрел на меня голубыми глазами и едва заметно кивнул. Он был широкоплечим, с коротким пшеничным ежиком на квадратной голове. Латроб подошёл ко мне и снял наручники. Я потёр замёрзшие запястья. Всегда удивлялся, почему заключённые растирают руки после наручников, теперь вот понимаю, греют.

– Меня зовут капитан МакГи, – сказал светловолосый спокойно. – Это майор Латроб. Вы его знаете.

– Знаю, – сквозь зубы проговорил я, не смотря на него.

– Как вы думаете, почему здесь оказались вы? – спокойно продолжил МакГи. Его лицо не выражало никаких эмоций.

– Я? Видимо решил, что в вашем домике мне не уютно, захотелось покоя, уединения. Он про себя усмехнулся.

– Другие версии есть?

– Нет. Он меланхолично посмотрел на листок.

– А если подумать?

– Думать надо вам, господин капитан. Вы арестовали человека, который обладает дипломатической неприкосновенностью. Прежде чем арестовывать меня, я бы вам рекомендовал сначала навести справки о том, кого вы собираетесь арестовывать.

– Задерживать, – поправил меня он.

– Задерживать… – согласился я. Латроб крутил карандаш на столе и улыбался.

– Ваше имя? – МакГи взял в руку карандаш.

– Вы издеваетесь надо мной? – усмехнулся я.

– Назовите мне ваше имя, – повторил он.

– Спросите своего коллегу. У него мой паспорт.

– Я прошу вас назвать мне ваше имя, – не меняя тона талдычил капитан.

– Лео Гонгурф, чёрт вас дери! – я повысил голос.

– Настоящее имя.

– Что?

– Назовите мне ваше настоящее имя, – попросил он.

– У меня оно одно, – ответил я.

– Говорят ли вам что-нибудь имена Игнатий Эррана или Лео Гастер? – спросил он. Я посмотрел на него. «Быстро», – мелькнуло в голове.

– Нет, – ответил я.

– Вы прежде никогда их не слышали?

– Нет, – быстро ответил я.

– Хорошо, – он опустил глаза. Я вздохнул.

– Псевдонимами пользуетесь? – спросил он тут же, как бы между делом.

– Что? – я подался вперёд.

– Я спрашиваю, пользовались ли вы когда-нибудь псевдонимами?

– Нет, а что?

– Как вообще относитесь к такой практике?