– Да, – протянул профессор.

– Да, – согласилась с ним Лира.

– Красиво сказано, – склонил голову Джос.

– Да, – на глазах майора Тредера блеснули слёзы.

Ларвик понимающе покачал головой, а Нейш, прищурившись, посмотрел перед собой. Один лишь Латроб, наш надзиратель, не оценил мудрости древних, он недобро косился на меня. Я поймал его взгляд. Он сразу же деланно улыбнулся.

– Господин Гонгурф, – Тредер повернулся ко мне. – Вы видели здесь ещё какие-нибудь надписи?

– Да я, честно говоря, не обращал внимания, – ответил я.

– Тогда стоит поискать, – Ларвик глянул на меня. Я вопросительно посмотрел на Вому. Он кивнул. Я согласился:

– Хорошо. Давайте посмотрим.

– Обязательно, обязательно, Лео, – засуетился Тредер.

Он попросил тщательно осмотреть этот зал. Я обошёл его, внимательно осмотрел, но не нашёл больше никаких надписей. Здесь вообще больше ничего не было. Только бассейн и кристалл на постаменте. И даже никаких украшений. Да и зачем? Самый важный и красивый элемент был установлен на постаменте. Что ещё нужно? Одного пояснения было более чем достаточно. Но это немного разочаровало майора.

– Зря вы, господин майор, так расстраиваетесь, – сказал ему Вому. – Мудрость на то и мудрость, чтобы выдаваться дозировано.

– Я не из-за этого, профессор, – ответил тот, но продолжать не стал.

Мы пошли обратно. В галерее перед залом с кристаллом я обнаружил другую надпись: «Невозможно узреть великое, не став подобным этому». Вому отметил место обнаружения надписи и записал её.

– Потом проанализируем и обсудим, – сказал он нам.

Но никто не торопился идти дальше. Все смотрели на тонкую вязь над входом, и шевелили губами.

– Что это значит? – задумался Ларвик.

– Вы, Ларвик, похоже, любую фразу готовы истолковывать только исходя из возможности практического применения, – недовольно отозвался Нейш. – На минутку забудьте об этом.

Ларвик обиженно посмотрел на него. Джос попытался вступиться за нашего генератора идей.

– Мериголд, а мне вот удивительно, как вы после всего этого ещё сохранили какую-то веру. Я, например, теперь на подобные вещи вообще без скепсиса смотреть не могу.

– Ну, Алитус, – протянул Вому. – Не всё так драматично, всё-таки.

– Вы думаете? – хмыкнула Лира.

Тредер с интересом следил за нашим разговором. Латроб же ничего не понимал и тревожно наблюдал за нами, переводя взгляд с одного на другого.

– Да, – усмехнулся я. – А я думал, только я пребываю в смятении.

– Да уж какое тут смятение, Лео! – взорвался Джос и зашагал прочь.

Я посмотрел на Вому. Он поджал губы и отвёл взгляд. Перевёл взгляд на Нейша.

– Можно подумать, у меня на душе легко! – вспылил он. – Ладно, Ларвик, простите меня, – он покраснел и отправился за Джосом.

– Да уж, – сказал я. – В таком состоянии, мы, похоже, ничего не найдём.

– Если не будем раскисать, то найдём, – сказал Вому твёрдо. Я глянул на военных.

– Пойдёмте дальше, господа.

– Да, давайте осмотрим зал с бассейнами, – смущённо проговорил Тредер.

Мы спустились туда. В переходе из одной половины во вторую я обнаружил следующую надпись: «Здесь открывается открытое – через открытое, сокрытое – через скрытое». Мы с профессором, наверное, минуту стояли над ней и пытались понять, что это значит. Латроб не выпускал нас из виду и настороженно следил за нами с некоторого расстояния. Тредер же собрал наших чувствительных коллег и привёл к нам, чтобы мы могли обсудить с ним находку. Она вызвала недоумение и у них.

– Лео, я нашёл ещё одну надпись над входом сюда, – сказал Ларвик, – посмотрите?

– Конечно! – кивнул я. Следующая фраза звучала так: «Ничто от мира того не называется здесь».

– Интересно, – проговорил Мериголд, – это одна фраза, состоящая из двух, или две отдельные фразы.

– Если это одна фраза, – сказал профессор, – тогда она должна читаться как:

«Ничто от мира того не называется здесь. Здесь открывается открытое – через открытое, сокрытое – через скрытое».

– Похоже, что всё-таки это одна фраза, состоящая из двух частей, – сказал Ларвик.

– Что она значит? – спросил Джос.

– Хороший вопрос! – усмехнулся Нейш. Тредер обратился ко мне:

– Вы хорошо посмотрели, Лео, здесь больше нет никаких надписей?

– По-моему, майор, – сказал Вому, – уже понятно, что перед каждым помещением размещается по одной надписи.

– Нет, – возразил Ларвик, – в том помещении, где находится кристалл, фраза помещена внутри помещения.

– Значит мысль, заключённая в ней – главная, – сделал вывод профессор.

– Я бы сказал так, – вставил Мериголд, – фразы расположены в определённом порядке.

– Одна за другой? – профессор глянул на него.

– Да, видимо, – кивнул тот. – И если я прав, последнюю мы должны будем найти перед входом в первый зал.

– Давайте посмотрим! – сказал я.

Мы спешно прошли к самому началу. Поднялись по узкой лестнице и оказались на самом верху.

– Где? – спросил я Мериголда.

– С той стороны смотрите, – он указал на вход, ведущий в галерею, по которой была проложена железная дорога.

Он оказался прав. Над входом была расположена последняя надпись, самая длинная из всех: «Есть Жизнь внутри человека жизни, есть Дух – внутри человека мысли, есть Свет – внутри человека света. Если познаешь ты Истину, она сделает тебя свободным».

– Давайте прочитаем их все подряд, – предложил Вому.

– Только начинайте с этой фразы. Она должна быть первой, – сказал Нейш.

– Хорошо, – согласился профессор. Вот что получилось:

Есть Жизнь внутри человека жизни, есть

Дух – внутри человека мысли, есть

Свет – внутри человека света.

Если познаешь ты Истину, она сделает тебя свободным

Ничто от мира того не называется здесь.

Здесь открывается открытое – через открытое, сокрытое – через скрытое

Невозможно узреть великое, не став подобным этому

Пусть твоё прозрение останется при тебе.

Его не дано понять мечущимся бесцельно под пеленою мглы.

Мы все встали в кружок и долго молчали, соображая над смыслом этих фраз. К нам не присоединился только Латроб, предпочитавший оставаться за нашими спинами. Бьюсь об заклад, никто не понимал, что всё это значит. Первым заговорил Тредер:

– На первый взгляд они не кажутся связанными, – сказал он.

– Но при этом они пронизаны какой-то общей идеей, – добавил Вому. – Согласны? – он посмотрел на майора.

– Похоже на то. Но такое ощущение, что они вырваны из контекста.

– Да, они напоминают разрозненные отрывки одного произведения, – кивнул профессор.

– Опять загадки? – Ларвик сдвинул брови.

– Без них никак, – ответил я.

– У них мания какая-то! – недовольно проговорил он.

– Ларвик, – улыбнулся профессор, – здесь-то, наверное, так и должно быть. Вспомните Сказания: «Истина не пришла в мир обнажённой, она пришла в символах и образах».

– Какая хорошая фраза! – усмехнулся я.

– Вы не согласны? – спросил он меня.

– Согласен. Она многое объясняет, – ответил я и повторил её про себя. – Хочешь что-то узнать, будь любезен, поразмысли над этим. Все ответы мы должны найти сами.

– Думаю, это правильный посыл, – сказал Вому. – Лично я его разделяю.

– Я не спорю, – кивнул я. – Просто я в последние дни роптал, что нам не дали прямых указаний. А теперь, похоже, понимаю, что он имел в виду.

– Только нам от этого не легче, Лео, – сказал Джос. – Время-то идёт. Я согласился.

– Всему своё время, – попытался успокоить нас Вому.

– На это только и надеюсь, – ответил я.