– Видите ли, уважаемый Игнатий, – сказал отец Элиас, – все мы, будучи скептиками, никак не хотим поверить, что эта надпись имела какое-то особое значение. Мы разочарованы из-за того, что отрывок нам слишком знаком.

– Но ведь это же отрывок из Агадирской летописи! – не унимался я, – Мы наоборот должны были прыгать от счастья, увидев её здесь.

– Ну и что! – ответил Леридо. – Больше чем на приветствие она не тянет. В ней столько же смысла, сколько в надписи «вход».

– Но ведь эти слова… – я задумался, – кстати, о чем сам отрывок?

– Это обращение Йорина к будущему спасителю, – пояснил Вому, – скорее всего, эта надпись должна была ободрить того, кто проникал через этот подземный ход в осажденный храм.

– Я не согласен с вами, профессор, – возразил отец Элиас, – в летописи прямо говориться, что это слова Адониса, обращенные к Йорину перед его смертью.

– Правильно, – поддержал Леридо, – Адонис погиб раньше Йорина. Эти слова приписывались ему.

– Здесь, очевидно, какая-то путаница, – настаивал Вому, – вчитайтесь в отрывок…

– Арчибальд, я сам видел оригинал, – покачал головой отец Элиас.

– Возможно, это ошибка переписчика, – замотал головой Вому, – но не в этом суть. Предназначение надписи, так или иначе, должно было ободрить человека, попадавшего в храм. Вы согласны со мной?

– С этим нельзя не согласиться, – кивнул отец Виктор.

– И что, нам совсем не за что зацепиться? – спросил я.

– Можно, – Вому сделал такое лицо, как будто съел тухлую сосиску, – но нет ощущения, что мы идем по верному пути. Ничто не подсказывает, что этот отрывок способен нам что-то дать. Мы помолчали.

– И в нем нет ничего необычного? Совсем? – моя надежда почти угасла.

– Помните, сначала я тоже заинтересовался этим отрывком, – сказал Ларвик, – но потом нашёл текст ритуала, и отложил его. Это было ещё в Лаврионе, в тот день, когда мы обсуждали похоронный обряд.

– Да, – подтвердил Вому.

– Я, если честно, тогда ничего не понял. Мы как-то быстро перешли к обсуждению обряда, – признался я.

– Тогда в этом тексте меня привлекло только одно, – ответил Ларвик, – упоминание священного озера «Гадеса»…

– А как раньше называлось это озеро? – спросил настоятеля Нейш.

– Тогда его здесь не было, – ответил тот. – Ему не больше двухсот лет.

– Я раньше нигде не встречал подобное название, – продолжил Ларвик. – Но, наверное, больше меня заинтересовал сам факт упоминания озера, потому что озёр в те времена, сами понимаете, было не так много.

– Их даже сейчас не так много, – добавил Леридо.

– Это нам что-то даёт? – спросил я. – Может, стоит искать озеро?

– Сомневаюсь, – без энтузиазма ответил Вому.

Повисла пауза. Все как-то обречённо поглощали еду. Я отрешённо смотрел в стол.

– Господа, – обратился к нам Нейш, – я понимаю упорство Игнатия. Я поднял на него глаза. Мы встретились взглядами.

– Мы потратили столько времени и усилий, – продолжил он с улыбкой. – Вымокли, выпачкались, набили шишек, прогневали высоких иерархов нашей славной церкви и после всего этого опять приехали сюда, несмотря на высочайший запрет, – он обвёл нас взглядом. – И старались не только мы. Отец Виктор и его послушники нам во всём помогали. И даже сейчас отец Виктор рискует не меньше нас, а может быть даже больше. Мы слушали.

– За всё это время мы ничего, почти ничего, кроме этой надписи не нашли. Сейчас мы не знаем, в каком направлении нам двигаться, и что? Мы даже не пытаемся понять, для чего и почему появился здесь этот текст. Мы сидим и, как правильно отметил Игнатий, именно разглагольствуем о бесполезности данного отрывка. Мы с вами постоянно ратуем за нетрадиционность подхода, а сами постоянно загоняем себя в рамки. Я прав, Игнатий?

– Да, – кивнул я, – даже противно. Давайте, хоть восстановим текст. Похоже, нам удалось их пристыдить.

– Хорошо, спорить не будем, – согласился Вому.

– Отец Виктор, – обратился преподобный к настоятелю, – у вас в библиотеке случайно нет моей книги «Война и Небо»?

– Сейчас посмотрим, – отец Виктор дал задание одному из монахов.

Когда тот вернулся с книгой, отец Элиас быстро нашел в ней стих и зачитал его нам:

Восстань и гряди, Лучезарный.

Когда ты отправишься на Небо,

Я выйду к тебе навстречу

И протяну тебе руку.

Ты восходишь, окуриваешь себя ладаном.

В священном озере Гадеса

Ты очищаешь себя приношениями,

Ты плаваешь по небу

И совершаешь привал на вершинах гор,

Окруженный звездами.

Гряди светлоокий!

Я возвращу тебе своё сердце.

Кровь растопят лучи солнца

И воссияет правда над миром.

Когда отец Элиас читал эти строки, мурашки пробежали у меня по спине. Но не его голос, уверенный и ровный, не смысл этих строк привели меня в такое возбуждение, а то, что именно эти слова произнес Нингирсу, когда я встречался с ним. Какой же я был дурак, что перебил его и не дал ему договорить! Сейчас бы нам было во сто крат легче. Ясно одно, в этом отрывке заключено всё: и великий смысл, и тайна, и разгадка её. Как только отец Элиас закончил читать, я сказал своим друзьям так уверенно, как только мог:

– Господа, похоже, это именно то, что мы искали в этом храме. Больше нам искать здесь нечего. Мы уже всё нашли. Их лица вытянулись.

– Почему вы в этом так уверены? – отец Элиас поднял на меня глаза.

– Да, действительно, – поддержала его Лира.

– Называйте это как хотите, интуицией или откровением свыше, – ответил я, – но я абсолютно точно уверен, что этот стих имеет практический смысл. Наша задача – понять, в чем он заключается.

– Ну, иначе, как откровением, это действительно не назвать, – усмехнулся Вому. – Пять минут назад вы даже не помнили, что мы обсуждали этот текст у меня дома, а теперь вы четко уверены в его значимости.

– Тем не менее, это так.

– Но Лео, ведь этому должно быть какое-то объяснение, иначе это больше похоже на прихоть, – сказал мне Нейш.

– Похоже, – согласился я. – Но сейчас я понимаю, что этот стих именно то, что нам нужно было найти здесь. Нужно только понять, что значат эти строки.

– В любом случае, делать это мы будем не в храме, – подытожил Вому. – Отец Виктор, благодарим вас за этот чудесный завтрак.

Как я ни старался, похоже, произвести впечатление на моих спутников мне не удалось. По пути в отель они всё время переглядывались друг с другом и тайком поглядывали на меня. Мы решили продолжить наши обсуждения в холле отеля. И по пути молчали как рыбы. Меня это немого выводило из себя, но так как я был уверен в своей правоте, я скоро перестал об этом думать. Когда же мы прибыли к месту и поднимались по ступеням гостиницы, Вому задержал меня и шепотом спросил:

– Лео, в конце концов, вы когда-нибудь будете делиться со мной своей информацией? Мы же договаривались с вами!

– Арчибальд, – ответил я, – поверьте мне, я никак не мог предположить, что это окажется важно.

– Лео, вы постоянно говорите загадками, – раздраженно ответил он. – Если вы что-то знаете, прошу вас, делитесь этим с нами, тогда наша работа будет куда результативнее, чем сейчас

– Арчибальд, – произнес я сквозь зубы, – если я вам скажу, что об этом мне поведал великий пророк, вы поверите мне? Он посмотрел на меня, как на шизофреника.

– Нет? Тогда чего вы от меня хотите?

Мы сели в холле вокруг стеклянного столика. Все без исключения уставились на меня.

– Я понимаю, что это выглядит несколько странно, – начал я свою речь, – но прошу вас отнестись к моим словам серьезно. При всей кажущейся простоте этого отрывка, в нем заключено какое-то указание для нас.

– Игнатий, – произнес отец Элиас, – я думаю, настал момент выразить наше с Клаусом отношение к сложившейся ситуации. Мы понимаем, насколько важна и секретна та информация, которой располагаете вы и члены вашей экспедиции. Мы понимаем, что исследуемый нами вопрос чрезвычайно важен и любая утечка информации потенциальна опасна. Тем не менее, я считаю, что, поскольку вы проводите исследования совместно с нами, мы в той или иной степени должны располагать исходной информацией, которой располагаете вы. Не скрою, нам бы хотелось видеть большую открытость с вашей стороны. Конечно, настолько, насколько это возможно, – он посмотрел на меня. – Боюсь, что излишняя конспирация может навредить нашему с вами сотрудничеству. Я покраснел до кончиков ушей.