Олег ведет плечами неопределенно и снова притягивает меня к себе. Я выдыхаю. Да к черту эту правду и те видео. Все в прошлом. Сейчас хочу быть в своем настоящем, где я, Аленка, которая также сильно обнимает Олега, и сам Олег.

— Я звонила тебе, но ты не брал трубку. Хотела слышать тебя, позвать к нам.

— А я уже тут. Сюрприз, — целует в макушку.

Аленка сходит с его рук и тянет в сторону столовой. Совсем забыла о завтраке.

— Нина, — окликает, — давай заканчивать друг друга посылать на хер? Задолбался я выбираться оттуда.

Если бы он знал, как я жалею, что тогда грубо с ним поступила. Ведь он не виноват был. Прошлое корявыми старческими пальцами может сильно держать за горло и не отпускать.

— Прости меня, Олег. Я была на тебя зла. Мне казалось, что я всегда была для тебя Оксаной, — имя его жены теперь произношу уверенно, без запинки.

— Ты никогда не была ею, Нина.

— Я знаю. А еще я знаю, что ты меня любишь.

— Люблю.

Наш завтрак сегодня особенный. Он проходит в полном молчании, но мы то и дело переглядываемся и хитро дарим улыбки друг другу. Даже Аленка была с нами. Еще и хихикала.

Как такое возможно? Мне сейчас так хорошо и спокойно, будто в кровь влили литры обезболивающего.

Раньше я бы ждала после такого окрыленного состояние нечто плохое, потому что не заслуживала такого счастья. А сейчас знаю, что если кто и заслуживает его, то это мы с Олегом.

Между нами были сотни недопониманий, оскорблений, обид. И время, между нами стояло время. Но мы справились. Вон как сердечко у каждого колотится быстро. Это оттого, что мы рядом друг с другом. У них словно свой язык, и они так переговариваются.

— Покажешь море, Ален? — Обращается к дочери.

— Будешь со мной камешки собирать?

Она пересаживается к нему на колени. Вижу, как скучала по нему. Сердце тает как мороженое на ярком солнце. Все становится липким и вкусным.

— А как же. Потом мы привезем их домой, ты положишь их в свою комнату. Будут тебе напоминать о море, м?

— У меня нет своей комнаты, — насупилась.

— Есть.

Я уставилась на Ольшанского, физически не могу моргнуть. Это кажется еще более нереальным, чем его присутствие здесь.

— Олег, что ты хочешь сказать? — вмешиваюсь я в их разговор.

— Ты же не думаешь, — резко опускает голову, словно сказал чуть быстрее, чем проскочила мысль, — вы же не думаете, что вернетесь в свою однокомнатную квартиру на окраине.

Он ловит мою улыбку, взгляд бродит по губам. Мне становится жарко и тесно в каких-то нелепых шортах и топике. Взглядами цепляемся и мажем ими по лицам друг друга. Они такие красноречивые, что в воздухе уже летают наши чувства и желания.

— Я буду жить у тебя? — Аленка вырывает нас, — и что? Мы еще и маму с собой возьмем?

— Маму обязательно, — хитрый прищур.

Что-то мне подсказывает, что Олег перебронировал номер, чтобы у нас была дополнительная смежная комната.

Боже, я хочу, чтобы наступил вечер. Говорят, после разлуки встреча очень запоминающаяся.

На море сегодня мало людей. Мы гуляем вдоль берега и держимся за руки.

Олег останавливает меня, и, пока Аленка собирает свои камушки, наконец, целует меня. Еще никогда прежде поцелуй не был таким желанным.

Мы не спешим его углублять. Просто нежно касаемся, вспоминаем вкус друг друга. И наслаждаемся. Господи, это самый сладкий, ядовитый, опасный и горячий поцелуй. Наши языки синхронно сплетаются, ласкают.

— Ты вкуса счастья, Нина, — говорит в губы, — желанного и забытого. Кажется, я его заслужил.

Еще и сомневается. А я покрываю короткими жадными поцелуями его лицо. В каждом — моя любовь и благодарность.

— Люблю тебя, Олег Ольшанский.

Неделю спустя

Так, вроде все вещи собрала. Почему всегда, когда уезжаешь, вещей кажется больше? Крупных покупок нет. Одна мелочь да сувениры.

Куколке везу браслеты, Григорию вино. Знаю, он такое вряд ли пьет, но не с пустыми же руками ехать к ним в гости. Маме… красивую маленькую статуэтку. Там женщина держит за руку ребенка. Девушку. Увидела ее на местном рынке у бабульки. Не удержалась и купила. Словно из сердца картинку скопировали.

Олег ходит вокруг меня. Нервничает. В воздухе пахнет напряжением и беспокойством. По нервам прокатывается, и они натягиваются как старые струны.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю. Изучаю его лицо. Олег все утро даже не улыбнулся. Ходит хмурым и озадаченным.

— Что? — и не слышит меня вовсе.

— Я спрашиваю, с тобой все хорошо? Ты… — запинаюсь, — сегодня немного другой.

Подхожу к нему, обнимаю и носом утыкаюсь между лопаток. Его запах сию же секунду устремляется в нос. Ноги подкашиваются, а я как дурочка несмышленая тупо улыбаюсь и дышу им, дышу. Запах знакомый, родной. Так пахнет мой мужчина. Черт, аж мурашки кожу покрывают с треском.

Сегодня наш последний день здесь. Мы ужинаем в ресторане, который выбрал Олег. Как семья. От этого слова на душе словно бабочки крылья расправляют, а потом порхать начинают. Боже, это непередаваемое чувство. Блаженство и экстаз в одном флаконе.

— Мне по приезде надо с хозяйкой квартиры встретиться, объясниться, — начинаю пока еще непростую тему.

Быстро мажу по нему взглядом. Олег снова не здесь. Я кожей чувствую его мысли, которые жужжат как назойливые насекомые.

— Олег? — чуть повышаю голос. — Да что с тобой?

Он лишь улыбается коварно и переводит тему.

— Ты на работу выходишь, да?

Мой черед растягивать губы в улыбке.

— Да.

— Я рад. Правда.

“Можно подумать, ты не знал” — так и рвется. Приходится прикусывать язык.

— А еще я хочу попробовать поступить в институт. На заочное. Отобрала несколько вариантов, куда еще можно успеть подать документы.

Олег откладывает приборы, промакивает салфеткой губы и уже без улыбки всматривается в меня. Держу его взгляд.

Я знаю, мне уже не нужно ничье одобрение, чтобы сделать так, как решила, как подсказывает сердце. Но отчего-то все равно жду его слово.

Солнечное сплетение стягивает резинкой. Внутри все переворачивается в ожидании того, что скажет Ольшанский. Не может же он просто промолчать?

— Если я скажу, что хочу оплатить твою учебу, ты сильно взбрыкнешь?

У меня изнутри поднимается такая песчаная буря, которая затмевает сознание. Но следом отпускает. Так же внезапно, как и появилось. Потому что приму его помощь в любом случае.

— Буду только благодарна.

Мы выходим из ресторана. До самолета еще несколько часов. Как раз дойти до гостиницы, взять вещи и отправиться в аэропорт.

— Мам, мам!

Алена на одной ноге скачет ко мне.

— В ноге что-то.

Присаживаемся на лавочке, и я расстегиваю босоножки. Внимательно рассматриваю. Песок и какой-то маленький камушек. Вытрясаю и отдаю Аленке. Она сама любит одеваться и обуваться. От помощи отказывается.

Обвожу взглядом сидящих на лавочках людей.

Мое сердце делает смертельный выпад. Устремляется галопом и со вздохом его рвет как гранату. Сжимаю в кулаке край платья.

Через две лавочки от нас сидит такая же девочка. Ее мама вытирает ей рот салфеткой и ругает. За что — мне не известно. Слышны только обрывки фраз. Парень, или уже сказать мужчина, стоит напротив них и озирается по сторонам так же, как я это делала минуту назад.

Он совсем не изменился. Ни капельки.

Мы встречаемся с ним взглядом. Душа холодеет и с треском льда крошится. Черт, это неприятно. Сама я покрываюсь инеем и не могу вымолвить и слова.

Смотрим друг на друга. Я с ужасом. Он с долей любопытства. Разглядывает. И кажется, я как на ладони, все эмоции читаемы, все родинки заметны. Туман окутывает сознание, а я чувствую себя под колпаком.

Он бросает в меня свою улыбку, от которой трястись начинаю, и идет в мою сторону.