Приспустив ткань с плеча, делаю несколько фотографий и отправляю Олегу. В фотографии ничего особенного. Он, наверное, и откровенней получал. Или во мне снова просыпается неуверенность в себе.

Чаще хочу слышать, что я красива, что нужна ему, что вкусная, что он влип в меня.

Банальщина. А сердце топит этот костерок.

Мама приходит раньше намеченного. Какие-то сладости купила к чаю. Не помню, чтобы такое было прежде. Улыбается мне, слегка приобнимает и целует в щеку.

— Ты чего такая удивленная? — еще спрашивает.

— Я?

— Иди давай, собирайся на свое свидание. От меня Олегу привет передавай. И в гости его приглашай. Слышишь?

Торможу так, что тело зависает в паузе. От мозга не поступает ни одного сигнала на самое простое действие. Вроде как пойти к шкафу и выбрать платье. Ее поведение и настроение и пугает, и радует. Я же такой мечтала видеть ее всю свою жизнь. Живой и моей.

— Я так понимаю, твои мысли про “шанс” все еще не отпустили тебя?

— Конечно, нет. Кто в трезвом сознании отступится от такого мужчины?

Становится смешно от ее таких слов и комментариев. Странная у нее забота сейчас. Но и она ложится мягким пледом на плечи и укутывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Платье выбираю быстро. И макияж наношу так же. Удивительно.

Нервы не натянуты гитарными струнами. А внутри штиль. Давно забытый и трудноузнаваемый. Я даже стала забывать про странного мужчину, который в обед нам встретился у подъезда. Ну, был и был. Мало ли какие чудаки живут в столице. Уверена, есть более ненормальные, чем тот…

Капельку духов. Тех, что были на мне в нашу первую ночь с Ольшанским. Пришлось заказать их. Так хотелось каждый раз напоминать ему, кто я такая и что нас связывает. А он сам начинает вспоминать. День за днем.

Жду звонка от Олега. Тот, как назло, не звонит.

— Нина, на работе я уже написала заявление на отпуск, чтобы поехать с Аленкой на море, — уводит мои мысли в другую сторону. Алена. Лечение. Работа.

— Хорошо, мам. Спасибо, — растягиваю губы в улыбке. Как бы признаться, что скручивает тугой резиной желание поехать с ними.

— Может, у тебя тоже…

Звонок. Рвет на части. Хочу услышать маму. Вдруг там то, что я жду от нее. И мелодия. Не вижу имени. Сердечко как у птички — долбится отчаянно и быстро.

— Алле? — не выдерживаю.

— Нина? Спускайтесь, пожалуйста.

“Нина?” Меня корежит это обращение. Сейчас оно неверное. Чувствую липкость вокруг, словно паук свои сети плетет. И так уверенно, что и не заподозришь ловушку.

— А вы кто?

Мама напряглась. Что-то шепчет, не могу разобрать. Глушит биение сердца и чей-то грубый и знакомый голос.

— Меня попросили Вас забрать.

“Забрать”. Тело погружают в вязкую субстанцию. Руки все в ней, ноги. Противно и страшно.

— А кто попросил?

— Спускайтесь.

Мужчина, который в обед помог мне, стоит, облокотившись на капот машины, и курит. Запах горького никотина всасывается в поры и травит. Моя паника ковыряется внутри.

— Добрый вечер, — говорю отрешенно и пячусь назад.

Машина не припаркована, двигатель заведен. От меня каких-то несколько метров до нее, а до двери подъезда рукой подать.

Пытаюсь взять себя в руки.

— Да, уже вечер. Заметили, какой сегодня он прохладный? Это после жары так. Грядет гроза. Передавали. Не слышали? — снова голос пробирает до мурашек. Они заселяются на коже и не хотят проходить.

— Не люблю холод.

Делаю шаг назад. Он кажется мне крошечным. Корю себя, что все-таки спустилась. Повелась на глупую мысль, что Олег и правда заказал мне такси.

Я ведь глупая, неумная, если не тупая. Внутренний голос вопил благим матом об опасности, а я закидывала его на задворки, как багаж на верхнюю полку.

Мужчина подходит ко мне с левой стороны и берет за руку. Пугаюсь сильно. Судорогой сводит от страха. И мысли все замирают остывшей лавой.

— Пройдемте к машине. Вас ждут.

— Кто? — выплевываю я.

Он хмыкает.

Перед глазами все цвета вмиг становятся настолько яркими, что начинает резать.

И правда, воздух стал холодным. Дрожу.

Мужчина подталкивает меня к машине. Пока мягко, словно и правда его задача отвезти меня на свидание. Маленькая просьба Олега одного из своих подчиненных, или кто у него там в клубе работает?

— Нет, — стараюсь уверенно говорить. Выходит писком. Жалобным и тихим.

— Ну тихо, тихо.

— Я буду кричать!

Он наклоняется и шепчет мне на ухо сиплым и прокуренным голосом. Воняет сигаретами и горечью. И мокротой.

Тошнота подкатывает к горлу сильная, спазмы чувствую в желудке.

— Я провозился с тобой весь день. Нужно было тебя раньше привезти, но просили без ребенка. У тебя же девочка, да? Сколько ей? Или все-таки подняться и забрать вас обеих, а?

Меня сковывает невидимыми цепями. Следы от них чувствуются, вонзаются в кожу и душат.

Я подхожу к машине и сажусь на заднее сиденье. Как кукла. Руки и ноги на шарнирах, а внутри пустота. Все живое съел страх.

Слышу, как щелкает замок на дверях.

Я в ловушке. Отсюда не выбраться, не сбежать. Я шагнула сюда сама, даже никто не толкал.

Говорила же, что глупая. Никакой браслет уже не придаст мне уверенности и смелости.

Я не знаю, кто меня везет и куда, что меня ждет через минуту или через час. Все призрачно, туманно. Сердце раненым зверем воет в пустоту, колотится мощно, до боли в ребрах.

— Вы же не от Олега?

Зачем-то еще выкаю своему похитителю. Дура!

— Ольшанский… — вздыхает. — Не переживай, привет ему успеешь передать.

Его оскал и прищур заставляют вжаться в кресло и задержать дыхание. Воздух в машине пресыщен агрессией, ненавистью и знакомой мне похотью. Так пахло у Олега в клубе: сладко, как в дурмане.

Я смотрю в одну точку перед собой. Какая-то царапина на кресле. Воображение рисует, что это царапина от ногтя. Женского, идеального, покрытого ровным красным слоем лака.

Боже, я будто в бреду нахожусь. Кожа покрылась испариной, и меня знобит.

Вывеска на клубе Олега горит сегодня ярче обычного. Это не утешает. Ольшанского там нет, я знаю.

— Выходи, — от былой приветливости не осталось и капли. — Или тебе еще и руку подать?

Ледяными руками касаюсь ручки и открываю. Каждая косточка моего тела ломается и хрустит. Мерзкий звук слышу. Тревога нарастает и вот-вот скачусь в истерику от накрываемого отчаяния.

Сейчас я ненавижу всех. Ненавижу! Даже Олега. Последнее, что я помню, перед тем, как меня швырнули в это безумие — я не успела поцеловать дочь.

Дверь открываю сама. Мой пристав не удосужился помочь, как делал это у подъезда дома. Задача выполнена, в джентльмена можно и не играть больше.

Утыкаюсь в поросячьи глаза охранника. Когда-то он встречал меня у черного входа и также похотливо рассматривал оголенные клочки моего тела.

— Вперед! Что встала? — подталкивает меня в спину потной ладонью.

Я не знаю, кто здесь друг, а кто враг. К кому обратиться за помощью, а с кем молчать. Лучше надеяться на себя и свои силы, которых и вовсе нет?

Клуб только начал работу. Музыка еще тихая. В воздухе витают пары алкоголя и пыли. Трудно дышать. В легких скапливается пепел.

Воспоминания накатывают слоями. Каждый такой толстый и жирный, за ними не видна настоящая и реальная картинка.

— Наверх. По лестнице, — приказывает.

Думаю, а если сбежать? Знаю, по какому коридору уносить ноги, где скрыться, если, конечно, от таких людей можно скрыться.

Телефон лежит в сумочке. Иногда слышу жужжание звонка. Он остается неотвеченным. Хрупкая надежда единственным лучиком еще держит меня на глади этого болота.

Взглядом замечаю девчонок. Вижу Астру. Такая яркая сегодня, будто намечается маскарад. Меня всегда пугали маски. Под ними редко прячется кто-то хороший и добрый. Только черт с улыбкой и иллюзорной дружбой.