Только… мне нравится это взгляд. Из всех присутствующих здесь мужчин, только под его взглядом мне и жарко.

— Привет, — его голос низкий, вибрирующий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дыхание замедляется. Кажется, что теряю сознание.

Ольшанский в белой рубашке, рукава закатаны. В руке бокал с янтарной жидкостью. Сексуальный и возбуждающий.

Ох, какая ты грязная, Нинель.

Вспоминаю наши ночи. Их было не так много, но каждая отзывается томной болью внутри.

— Как приват? — он видел, наблюдал за мной.

— Замечательно.

— И все? Все твои слова? — он приближается ко мне медленно. Каждый шаг — несколько ударов сердца.

Отвожу взгляд в сторону. Когда смотрю на него, в его глаза — вижу того Олега, что знала. Нежного, страстного, любимого. А сейчас передо мной другой человек.

— А что ты хочешь услышать?

— Что ты делала? — уже шепчет на ушко. Вибрирующий голос заставляет покрыться мурашками. Я в его власти. Понимаю это. Только часть меня сопротивляется этому. А другая…

Приближаюсь к его лицу. Горький табак врывается в поры. Запах настолько тяжелый, что я чувствую его своей кожей. Он давит. А в животе закручивается спираль удовольствия и какого-то кайфа. Неправильный кайф, запретный. Я в этом ему никогда не сознаюсь.

— Танцевала. Мои руки гладили себя, ласкали. Глаза прикрыты и я много, что представляла, когда он на меня смотрел.

Отхожу. Черным взглядом бью его. Хлещу жестоко. И получаю удовольствие, когда его кадык дергается, он сглатывает слюну, пальцем проводит по подбородку. Ореховые глаза становятся темными. Бликов нет.

— Тебе понравилось?

— Нет.

Смотрим друг на друга. Ни улыбок, ни флирта. Он хочет меня, я это знаю.

В его кабинет заходит один из официантов с подносом. На нем закуски и два бокала.

— А ты не терял времени. Подготовился, да?

— Ты говорила, что любишь маслины.

— Заставишь их есть? — обхожу столик и усаживаюсь на диван. Ноги еще трясутся. От его взгляда, его запах, такого мужского и развратного. Боже, его запах и правда развратный. Я как шлюха готова выполнить любое его желание.

— Сама захочешь, — говорит слегка грубо.

Ольшанский присаживается рядом. Очень близко. Я чувствую его. Между нами нет свободного пространства. А я не отодвигаюсь ни на миллиметр. Хочу, чтобы горечь табака захватила меня полностью. А еще сладость. Сладость момента и нотки его парфюма. Может он то и сводит меня с ума. Не алкоголь, не близость такого мужчина, а просто сладкие ноты какого-то цветка. Душного, немного приторного.

— А ты любишь? Оливки?

Я знаю ответ. Он их терпеть не может.

Беру одну и погружаю в рот. Смотрю в глаза и мычу от удовольствия. Кто бы мне сказал, зачем я так делаю. Провоцирую его, дергаю тигра за усы. Наверное, мне просто доставляет удовольствие его взгляд на мне. Он смотрит так же, как и пять лет назад. Мое тело и тогда вызывало какое-то немое восхищение в его глазах. Я ловила эти импульсы и чувствовала себя самой красивой и желанной. Как сейчас. Не с этими толстыми мужиками, а с ним, с Олегом.

— Пей, — указывает на коктейль. Он ярко-красный, как и все в его заведении. Не помню, чтобы он любил этот цвет. Да и я не люблю.

— А ты?

— У меня свой.

— Виски? Ты любишь его. А еще коньяк. Хороший, выдержанный, — Олег прищуривается и изучает меня. Взгляд пока держится на уровне лица и моих глаз.

— Ты права. Виски, коньяк.

— И Лонг-Айленд. Почему-то мне кажется, тебе он тоже нравится.

Сдаю себя с потрохами. Прикусываю язык, даже чувствую соленый привкус крови. Отрезвляет.

Олег отводит взгляд, смотрит куда-то в пол. Думает. Украдкой чешу кожу бедра. Волнуюсь.

— Мы знакомы? — он странно на меня смотрит. Сглатываю слюну. Главное не выдать себя. Дышу часто. Его взгляд опускается на грудь, и Олег завороженно наблюдает за моим дыханием. Кожа покрыта мурашками, острые соски непозволительно близко к ткани рубашки. Стоит чуть податься вперед — и прижмусь к нему, почувствую его силу и мощь. Боже! Закатываю глаза от одного только представления об этом.

Мне хочется, чтобы он коснулся меня. Он, не чужой мужчина, что заплатил мне, а Ольшанский. Мудак, предатель, женатый и несвободный человек, каким всегда и был.

— Нет, — улыбаюсь.

— Ты работала в одном из моих клубов? Официантка? — не отстает. Я жалею, что сказала. Еще немного, и он может догадаться. Сгорю со стыда. Утону в унижении и уничтожении.

Приближается ко мне. Его руку чувствую у себя на бедре. Он ведет ее вверх. Чуть-чуть и коснется трусов. Дыхание прерывается, становится поверхностным.

— Меня нельзя трогать, — уверенно говорю. Даже удивляюсь.

— Блядь.

Носом проводит вдоль шеи, втягивает мой запах. Черт, и дышит мной. Так жадно. Втягивает воздух и шумно выдыхает. Плавлюсь вся. От кончиков пальцев до самой светлой своей макушки. Стоп, Олег не знает, что я блондинка.

Рукой слегка толкаю его. Меня потряхивает. Это от возбуждения. Да, один его голос, горячее дыхание, рука на бедре, и я теку. Если сейчас потрогать там, внизу, то он все поймет. Как сильно его хочу. А он под запретом. Моим личным запретом. Как теперь объяснить это телу? Предатель.

Олег недоволен, что не позволяю, запрещаю. Моя маленькая победа, к которой не знаю как относиться. Часть меня все еще сопротивляется ему. Помнит, последняя его фраза была настолько жестокой, что гнила внутри меня долго.

“Иди нахер, Нинель. Сейчас не до тебя”

Звоном раздается. Набатом.

— Что ты хочешь, Олег? — смотрю на него. Он расслаблен, даже доволен. Ему хорошо.

— Станцуй для меня. — Не вопрос. Утверждение. Или приказ.

— Если стриптиз, то я уже раздета, если ты вдруг не заметил.

Он обводит мое тело взглядом. Кожу начинает печь. Сильно так. Хочется чтобы подул на нее, остудил. Силой сдерживаю стон. Снова позорно сглатываю слюну.

— Приват.

Он из заднего кармана достают купюры.

И сейчас я чувствую себя низко. Он втаптывает меня в грязь. Она липнет ко мне голой. Не стряхнуть. Въедается. Я сама становлюсь грязью.

Встаю с удобного дивана. Нарочито медленно. Дохожу до середины комнаты.

— Ольшанский, — разворачиваюсь на каблуках. Изучаю его всего: позу, выражение лица, как рубашка облепила его мышцы. Впитываю в себя, запоминаю. Сопротивляюсь из последних сил, но, черт возьми, мне нравится, как он смотрит на меня. Именно он. — Ты мудак!

Он смеется, запрокидывает голову и тупо ржет. Улыбаюсь. Его это не обижает, не злит. Только … заводит еще больше. Закусывает нижнюю губу и смотрит, прожигая дьявольским огнем. Он греет так сильно, обволакивает своим пламенем. Но хрен он меня погубит им.

— А ты стриптизерша. Танцуй!

— Дай мне свою рубашку! — обвожу его тело взглядом.

— Не понял, — Олег нахмурился. Ему не нравится такой расклад. Он хочет видеть меня полностью раздетой, а тут я прошу его одежду. Окутывает своим раздражением. Оно щиплет сильно, и хочется почесать горячую кожу, разодрать ее, унять это неприятное чувство.

— Дай. Мне. Рубашку, — повторяю, каждое слово чеканю.

Не знаю, откуда взялись силы. Может, это алкогольный коктейль? Я выпила его почти залпом. Чувствую себя словно в каком-то кино. Не порнушка, но днем бы точно показывать не стали. Много мата, откровенных сцен и вожделенных взглядов, которыми стреляем друг в друга.

Олег нехотя расстегивает пуговицу за пуговицей, не отрывая хищный взгляд от моих глаз. Только изредка опускает его на шею, грудь, обводит бедра и останавливается на маленьком треугольничке трусов.

— Держи!

Он кидает в меня белой тканью. Я ловко ее ловлю, и меня сносит волна его парфюма: горечь и сладость. Он впитывается в меня. Я как обдолбанная вдыхаю его. Дышу часто.

Надеваю его рубашку, застегиваюсь. Теперь чувствую хоть чуть-чуть себя защищенной. Соски выступаю через ткань. Уверена, что и цвет моей кожи можно различить.