Нинель уперлась взглядом в какую-то невидимую точку. Ни звука больше. Между нами снова пропасть. Теперь из ошибок прошлого. Она о них помнит, знает. Болят у нее где-то внутри. А я помню ее так смутно, что, кажется, ничего и не было.

— Поезжай домой, Нинель.

— Уау. А у тебя получается прощаться по-человечески, Ольшанский.

Хочет уколоть. Очевидно, наше с ней прощание было довольно эпическим. Я уверен в этом. Это ведь было в тот самый день. В тот блядь день. Ненавижу его.

— Я вызову такси, — перевожу взгляд на часы. Только три часа ночи.

В приложении забиваю данные, адрес. Удивился, что сообщила. Думал, будет брыкаться.

Что делать дальше — не знаю. Мы будто в тупике. Зашли туда и сами того не подозревали. Загнали друг друга, а выхода и нет.

Устал. Реально устал.

— Мне надо одеться, — вспоминает.

Я просто киваю. Сам даже не додумался. Мозги точно отключаются.

— Я пойду тогда?

Рвет на части. Надо отпустить. Нам нужно время. Но и не хочу терять ее образ перед глазами. Ее светлые локоны по плечам разбросаны, манят меня к себе. Между нами несколько метров, а я все равно сладкое яблоко чувствую.

Или вспоминать начинаю. Вот она сейчас пойдет к двери, а потом обернется и коротко улыбнется. Глазки хитрыми будут, сигналы какие-то передают только мне известные.

Так и происходит.

Удар под дых. Сгибаюсь. Так бьет прошлое.

— Нинель, я не женат.

Нинель

— Аленка, давай ешь суп, — это десятый раз, когда я прошу дочь пообедать.

Вздыхает, словно устала она, а не я.

— Не хочу. — Тарелку отодвигает, часть супа разливается на чистую скатерть желтым пятном.

Смотрю, как оно расползается по ткани, и взгляд не могу отвести. Накрывает также — внезапно, и капельки воды со стремительной скоростью овладевают сухим и чистым полотном.

Переношусь в прошлое.

Олег сидит напротив меня. Такой же задумчивый, как и Аленка сейчас. И грустный. Я не любила, когда он грустил, потому что он сразу замыкался в себе. Не то, чтобы Ольшанский делился своими переживанием. Но нет да нет, что-нибудь интересное рассказывал. А я слушала разинув рот.

Мысль признаться Олегу во всем возникла внезапно. Как сняла парик, посмотрела на себя в зеркало и поняла — вот она точка, черта, зазубрина, предел.

А Ольшанский ничего и не помнит. Обидно мне? До зубного скрежета. До натянутых струн души.

Потому что я помню многое. Нет, я помню все.

— Мам? Ты тоже суп не ешь, а меня заставляешь, — Аленка перетягивает внимание.

— Не хочу.

Это правда. Со вчерашнего ужина с Олегом я не брала в рот и крошки. Желудок скручивает от непонятного мне волнения.

— Вот и я тоже, мама! — даже голос повышает.

Хмурюсь.

Телефон постоянно передо мной. Стоит кому-тому позвонить, тот же спам, резко встаю со стула. Сердце работает на износ, но мгновенно останавливается. А потом запускается снова, когда понимаю, что это не он.

— А Куколка сегодня приедет?

Она обещала сегодня заскочить, какие-то важные новости у нее. “Нетелефонный разговор” — ее уточнение.

— Конечно. Она же обещала.

— И сюрприз принесет?

Каждый раз, приходя в гости, Куколка то и дело таскает то шоколадку, то киндер, то вообще игрушку. Теперь неизвестно, Аленка ждет больше подарков или гостей.

Мы за этот день успеваем прогуляться, обойти весь торговый центр в поисках нового плаща для Аленки — так быстро растет, не поспеваешь, — но вместо этого она несет очередную куклу из детского мира, карандаши и фломастеры, пахнущие конфетами и фруктами.

Куколка заявляется только к вечеру. Ее и не узнать с первого взгляда.

— Глядя на тебя, так и хочется спросить, все хорошо? — уточняю и рассматриваю подругу.

— Да, туфли я сменила на кеды.

— Юбка тоже превратилась в джинсы.

— А что? — моргает часто, словно для нее это привычное дело, — фасон модный.

Они широкие, а не полностью облегают ее стройные ноги. А еще топ…

— И закрытая блузка, — заключаю я.

— Да, — будто ставит точку.

Развязывает шнурки. Слышу, как ругается — там крепкий узел.

Аленка пока с опаской поглядывает на Куколка, что перестала быть Куколкой. Даже косметики почти нет, а волосы забраны в хвост.

— Ой, Аленка, забыла, — кидается к сумке. — Держи.

В руках шоколадка “Аленка”. Та, взвизгнув, вырывает из рук лакомство и убегает в комнату. Куколка смеется.

— Только всю сразу не ешь.

— Почему? — Аленка возвращается.

Пара глаз уставилась на Куколку. Знаю, что-то брякнет сейчас.

— Прыщи будут.

Дочь слегка морщится. Она девочка, хочет быть красивой. А тут … какие-то прыщи. Хотя сомневаюсь, что в курсе, о чем хочет ей поведать Куколка.

— Давай одну дольку? — подсказываю дочери.

Отламываю маленький кусочек и передаю Аленке. И та, уже счастливая, убегает в комнату.

— А для нас вот, — протягивает бутылку вина.

— Прости, я пас, — в клубе алкоголя много. Не могу больше его видеть.

— Ну смотри, — настороженно посматривает в мою сторону и проходит на кухню.

Телефон начинает звонить внезапно. Дергаюсь. Руки начинают потряхивать. И я даже не вижу, чей номер высветился на экране.

Игнат.

Смотрю на имя и дикое желание сбросить. Потому что не он. Не. Он.

— Алло? — не выдерживаю.

Куколка стоит в стороне и смотрит подозрительно. Да, разговор у нас с ней будет долгим. Если ей все рассказать, может, посоветует, что делать. Запуталась. В сетях барахтаюсь и постоянно цепляюсь за нити прошлого, не вынырнуть. Даже раздражение не себя саму проскальзывает. Получается, воспоминания сильнее меня.

— Нинель, — на другом конце тишина. Клуб еще закрыт, — ты можешь завтра выйти вне графика?

— Я бы хотела взять выходной, — мямлю, потом буду ругать себя за это.

Мне нужен перерыв, чтобы подумать, что делать дальше. Работать бок о бок с Олегом кажется невыносимым. А бросать все… осталось ведь совсем чуть-чуть. Бронь санатория уже подтвердила, билеты на Аленку и маму куплены. Я же останусь в столице, вернусь туда, откуда и пришла.

— Понимаю, но девочка одна ногу подвернула, — расстроенный голос.

Перевожу взгляд на Куколку. Та не в курсе, что от нее хотят, только бровями ведет.

— Хорошо, я выйду, — выдыхаю. Быстрее заработаю, быстрее уволюсь.

Кладу трубку. Словно камни навешали на шею. Жду, когда толкнут. Но вдоха не делаю, не поможет, все равно пойду ко дну.

Куколка молчит. Знает, мне нужна пара минут, чтобы прийти в себя.

Она наливает себе бокал, даже нарезку организовала. Немного странно она сейчас выглядит. Образ этот новый ее. Без высоких каблуков она моего роста. Такая же мелкая.

Усмехаюсь.

— Ты чего? — жует кусочек какого-то вкусного сыра.

— Ну и почему ты решила сменить стиль?

Про себя говорить пока не хочу.

— Гриша… он, — улыбается мыслям. Даю зуб, представляет его сейчас перед собой, — сказал, что когда я без всего этого, — обводит стороннюю фигуру в воздухе, — то выгляжу красивее. И свежее.

— И моложе, — добавляю и получаю укоризненный взгляд, а затем едкий смешок. — И ты вот так пошла ему навстречу?

— Да, — отворачивается.

Для меня сейчас Куколка тоже немного другая. И дело не в образе. Я словно вижу ее настоящую. Она прятала себя за оболочкой, а теперь решила содрать ее. Как я вчера ночью. Все мы прячемся за чем-то, а в один прекрасный момент нам до боли надоедает, и мы открываемся.

— А еще я ухожу из клуба, — на меня не смотрит.

Куколка проработала там больше пяти лет. Там, как она говорила, ее семья.

— Могу узнать почему?

— Не хочу. — Говорит уверенно, — больше не хочу. Мы с Гришей там познакомились. Какие-то беседы за столом вели, невинный флирт был. Но не более. Я и не думала, что я правда ему понравилась. А когда он на свидание меня пригласила, потом на второе…