— Куколка, то есть Маруся, — пытаюсь шутить, разбавить наш разговор. Получаю острый укол ее локтя, — я работаю бок о бок со своим бывшим. Ольшанский платит мне за то, чтобы раздевалась для него. А еще мы с ним, — моя очередь брать паузу, — переспали.

— А? Вы что?

— У нас был секс, Куколка! — еще повышаю голос. Почему-то перестало заботить общество малознакомого Григория и Аленки.

Всматривается в меня, грузит своим взглядом. А мне и так тяжело оттого, что произошло. И неправильно, и резко. Но при этом мне понравилось. Секс с ним понравился. Хоть и оргазм я свой не получила.

— Он за него заплатил?

— Ну… — я даже не знаю как на это ответить, — фактически да. Но деньги ему вернула все-таки.

— … надо было взять.

— Куколка! — толкаю теперь я ее в плечо.

Мы смеемся. Но грустно. Обе понимаем, что и так непростая ситуация усложнилась. И как выкрутиться из нее — никому не известно. Все запуталось. Чувства мои тоже то взлетают вверх, жарятся там, горят, то бросаются в ноги на холодную землю и морозятся от злости и обиды.

К обеду мы пришвартовались. Аленка даже хныкать начала: сказалась усталость и легкий голод.

Ресторан, куда Григорий привел нас, небольшой, зал уютный. А еще красивый, роскошный, я бы сказала. И столик с видом на бухту.

— Ну что, дамы, вы можете позволить себе по бокалу вина, а мне, увы, нельзя.

Переглядываемся с Куколкой. Скрываем улыбки. Понимаем, бокальчик сейчас кстати.

— Ну, Аленка, заказывай, — Григорий смотрит на нее серьезно. Действительно, ждет ее слов, ее заказа. Как и официант. У него наготове планшет, куда он собирается вносить названные блюда.

Дочь, в отличие от меня, нисколько не стесняется. Удивляюсь, откуда она такая? Впору не мне ее учить, а ей меня. Смелости, уверенности в себе. А еще очарованию и непосредственности.

— Хочу мороженое. Шоколадное. Две порции, пожалуйста. И макароны, — пальчиком стучит по подбородку. Маленькая актриса, — с сыром.

— Юная леди, может, еще желает супа? Или куриные тефтели на пару? Сегодня наш шеф-повар очень старался. Ему сообщили, что в гости приглашена принцесса.

— Спасибо.

Аленка немного смутилась. И все-таки не растерялась. Горжусь. Я бы онемела, покраснела и не смогла бы и двух слов связать. А моя четырехлетняя дочь справляется.

— Буду суп.

Все скрывают улыбки как могут.

— Я могу пойти мелками порисовать?

Смотрю на Григория. Не знаю, разрешено ли на территории такое детское творчество. Не хотелось бы создавать ему проблем.

— Ничего же страшного? Аленка очень любит мелками рисовать, — спрашиваю его.

— Конечно, можно, в чем вопрос. Можно же? — уже спрашивает он официанта. Тон правда стал строже, требовательней. И никто перечить ему не спешит. Кто же ты такой, кавалер Куколки?

— Разумеется.

Аленка сразу же убегает. На душе немного неспокойно становится, когда дочь скрывается из поля зрения. Она очень шустрая, активная. Впору идти следом.

— Нина, она у Вас замечательная. И сообразительная, — Григорий говорит медленно. И не прервать. А хочется встать с места и глянуть, на месте ли Аленка, — маленькая Наташка такая же шебутная была. И милая. Наташа — это моя дочь. Уехала учиться в другую страну. Ей уже двадцать. Совсем большая стала.

Слушаю вполуха. Неправильный я сейчас собеседник. Моя маленькая дочь одна. Спешу просто взглянуть, что никуда она не убежала, а спокойно рисует мелками у входа в ресторан.

— Ничего, кстати, что мы разрешили ей мороженое заказать? Нужно было, наверное, с Вами посоветоваться. Прошу прощения, Нина.

— Я думаю, в этом вопросе ее никто не переубедит. Извините, хочу проверить, где Аленка. Переживаю. Любит она убежать, если что-то интересное увидела.

Встаю резко. Но пока не хочу думать, что скажет Григорий. Неуклюже, скрипнув ножками стула, выбегаю на улицу.

Вижу мелки, рисунки ее чуть корявые. Там солнышко и какой-то человечек. Принцесса. А вот Аленки нет.

Олег

— Ты говорил, что приедешь раньше, — Дана садится в машину, демонстрируя свои изящные длинные ноги.

Одета, как всегда, с иголочки. Макияж идеальный, кажется восковым. Хочется смыть эту маску и увидеть нормальное женское лицо. Дана натягивает улыбку и сверкает белоснежными зубами.

— Но опоздал.

Проспал. Завалился домой после ночи и сразу уснул. Со мной давно такого не случалось. В каком бы состоянии ни был — душ, чистая одежда и мягкая подушка. Смешно, да. Но студенческие времена прошли, когда всю ночь можно было пить, а наутро прекрасно сдать экзамен.

— Я могла бы просто приехать к тебе, Ольшанский, — голосок у Даны сладкий. Всегда мне нравился. Расслаблял и успокаивал.

— Еще немного, и ты попросишь у меня ключи, — ухмыляюсь. Этим женщинам дай только почувствовать слабину.

Она смеется. Делает это очаровательно. Она вообще меня этим и зацепила. Красивая, элегантная, знает себе цену. Да и в сексе никогда скучно не было. Что еще надо?

— Ты точно хочешь в яхт-клуб? Мы и правда можем изменить планы. Не обязательно куда-то выбираться.

— Не хочешь покататься на яхте?

Дана в целом замечательная. Но при всех ее достоинствах она очень хитрая. Везде ищет выгоду. Даже со мной. Никогда не уступит, если ее интересы ущемляют. С такими женщинами нужно договариваться на берегу. И только потом уже помогать сесть в свою яхту.

— Мы сейчас точно про них говорим?

Улыбаюсь.

Дана поднимает ткань своего платья, оголяя бедро. Кожа красивого оливкового оттенка. И хочется провести по ней ладонью.

Но перед глазами сразу мерещатся другие бедра и кожа другого оттенка, более светлая, молочная. И такая нежная. Черт, как суфле сожрать. Хотя то терпеть не могу.

— С тобой все в порядке?

Дана все подмечает. Я сцепил челюсти. Напрягаюсь. Образы не исчезают. Только дополняются: ее руки вдоль торса, грудь, что поднималась от частого дыхания. И глаза. Жгли меня такой ненавистью и страстью. Убойная смесь в одном флаконе. Тут уж либо выпить до дна, либо выбросить на хрен из окна, чтобы разбилось все вдребезги.

— Замечательно, — крепче стискиваю руль.

— Знаешь, а мне понравилась та девочка из клуба, — Дана чуть развернула корпус ко мне. Она словно почувствовала мои мысли на расстоянии.

— Какая?

Нервно виляю машиной, перестраиваясь в левый ряд.

— Черненькая такая, с короткой стрижкой. Как же ее звали, — щелкает пальцами. От ее игры иногда воротит. — Нинель, кажется.

— И чем же она тебе понравилась?

Мажу взглядом по ее довольному личику.

— В ней скрыт такой огонь! И чертовщинка.

Так и хочется сказать: не представляешь какая. А еще она дерзкая, языкастая и упрямая. Желание нагнуть ее грубо — затмевает мозги. И губы эти блядские все-таки поцеловать. Еле сдерживал себя.

— Ты с ней уже спал?

— Дана, тебя это волновать не должно, — говорю грубо.

— И как? Тебе понравилось?

— Если ты сейчас не прекратишь, я высажу тебя у заправки. И это будет наш последний разговор, — поворачиваю голову в сторону пассажирского сиденья. Перестраиваюсь в правый ряд, и мы заезжаем на заправку.

— Ты серьезно? — голос перестал быть сладким. Испугалась.

— Похоже, что шучу?

Кровь закипает в венах. И каким-то боком понимаю, Дана не виновата. Это банальное женское любопытство. Ревность, возможно. Но, блядь, и так кроет, еще она со своими расспросами. — Вон пошла!

— Олег, извини.

Делаю пару успокоительных вздохов. Может, и правда палку перегнул. Но кровь все кипит и кипит. Чувствую жар сочится через кожу, плавит тело.

— Извини! — чуть громче говорит. — Она всего лишь стриптизерша!

Черт. Знаю. Всего лишь стриптизерша.

— Поехали, — успокаиваюсь.

Желание общаться пропало. Совсем. Его и так немного было. А сейчас впору действительно вызвать ей такси и ехать в бухту одному.