– Сань, выручай, – взмолился он с озабоченным видом. – Мне к верстальщику бежать, и фото для завтрашнего номера согласовывать, а тут это объявление срочно в номер нужно. Оформишь?

– Я сам зашиваюсь, Серег!

– Саня, да тут немного. Ну выручи!

Он протянул мне листок. Я лениво пробежал по нему глазами, ожидая увидеть стандартный текст о пропаже кошки или найденных ключах. Но то, что я прочитал, заставило меня выпрямиться в стуле.

«Кто знает молодого человека, который вечером 1 декабря на улице Маяковского неподалеку от магазина „Мелодия потерял 25 (двадцать пять) рублей“? Приметы: рост около 175 см, худощавого телосложения, был одет в длинный темный плащ, вязаную шапку, темные очки, синие джинсы и кеды. Деньги нашли. Просьба, кто знает этого молодого человека, откликнуться по телефону…»

В глазах потемнело. Черт. Черт возьми.

Первое декабря. Тот самый день, когда я, закутавшись в старый плащ и надвинув на глаза шапку, договорился с пацанами за рубль, чтобы те сунули конверт в почтовый ящик Метелкиных.

Темный плащ, шапка, очки. Моя импровизированная маскировка. Черт, а Виктор Сергеевич не успокаивается! Он расставляет капканы вокруг меня. И с каждым днем и часом подбирается все ближе и ближе!

– Сань, ты чего притих? – спросил Плотников, видя мое окаменевшее лицо. – Ничего сложного, стандартное объявление. Просто вмести его в полосу и отнеси Генке‑верстальщику. Поможешь?

– Да, помогу, – я заставил себя кивнуть, но голос прозвучал хрипло.

Мысль о том, что это объявление увидят тысячи читателей, что какой‑нибудь очень отзывчивый гражданин пожелает помочь молодому парню вернуть немалую сумму, а может и в надежде, что тот обрадуется и поделится частью возвращенной суммы, начнет вспоминать что видел кого‑то, похожего по описанию в объявлении, выходящего из дома, где живу я…

Нет, этого нельзя допустить. Это ловушка, в которую я только что едва не угодил.

Едва Плотников скрылся за дверью кабинета, я скомкал злосчастный листок в руках. Бумага хрустела, превращаясь в плотный, уродливый шар.

«Будем считать, что потерялось. Бывает, особенно в предновогодней суете. Такой уж я рассеянный.».

Я сунул смятый комок в карман брюк и огляделся по сторонам.

Раздался телефонный звонок, и я вздрогнул, словно застигнутый на месте преступления.

– Алло?

– Александр, зайди на минутку, – голос Николая Семеновича был ровным, но в нем чувствовалась какая‑то особая значимость.

Опять какие‑то проблемы?

– Садись, – кивнул главред, указывая на стул. – Не волнуйся, ничего плохого.

Я осторожно опустился на край стула.

– Слушаю, Николай Семенович.

– Да вот, с совещания только вернулся. Тебя хвалили.

– Меня?

– Ну да, – он выпустил струйку дыма. – Работой довольны. Очень. Интересуются автором. Говорят, материалы у тебя живые, злободневные, без шаблонов. Даже вопрос об увеличении тиража нашей газеты обсуждается. Многие важные люди теперь читают. В киосках очереди за свежим номером выстраиваются.

Облегчение волной прокатилось по мне, такое сильное, что на секунду закружилась голова.

– Спасибо, Николай Семенович. Я стараюсь.

– Вижу, что стараешься. Так вот, держи и дальше марку. А теперь к текущим вопросам. – Он затушил окурок, порылся в бумагах и слегка нахмурившись продлжил. – В городе открывается «Дом творчества молодежи». Понимаешь, типа клуба для самодеятельности. Но не для хорового пения, оркестров, танцоров, чтецов стихов, а для… – он сжал гулы, как бы в поисках наиболее подходящего слова. – Для гитаристов. Рок‑н‑ролльщиков, короче.

Я невольно встрепенулся. Рок‑клуб. Это интересно!

– Задача, написать хороший, яркий материал. Поддержать, так сказать, начинание. А то знаешь, как может быть. Только открылись, а их тут же под критику загонят. В общем, не мне тебя учить. Молодежи надо заниматься делом, а не по подворотням шататься. Вроде бы там будет руководить местный известный музыкант… Зовут, как‑то еще странно… Как же, черт его… придумают этих своих творческих псевдонимов… – Николай Семенович потер лоб, вспоминая и хлопнул себя по лбу. – А, вспомнил! Весна! Так его зовут.

Тридцать первое декабря 1983 года, в кои то веки выпал на выходные. У народа впереди было целых два дня непрерывного застолья и веселья. Это вызывало много шуток по поводу того, что некоторые могут заранее так «напраздноваться», что пропустят куранты, и имеют шанс так и остаться в прошлом.

Пятница считалась обычным днем, но неофициально его сделали предпраздничным, работали до обеда… Впрочем, какое там «работали»! Просто пришли, раскрыли принесённые с собой свертки и принялись накрывать на стол в кабинете гравреда. Общались, смеялись, ну и ждали, когда же наступит долгожданное время и откроют шампанское.

Вот и в редакции газеты «Заря» готовились провожать старый год, делились планами на новый. Людмила Ивановна и девчонки из техотдела, Галя с Надей, бурно обсуждали, у кого что будет на новогоднем столе, да кто где будет отмечать праздник.

– Я вот переживаю, хватит ли мне оливье и холодца? – волновалась Людмила Ивановна.

– А что, много гостей пригласили? – полюбопытствовала Галя.

– Да какое там! – разоткровенничалась Людмила Ивановна, выкладывая на тарелочку нарезанную тонкими колечками колбасу. – Мы с мужем никого не приглашали и сами никуда не пойдем, ни на какую елку! Заляжем вдвоём на диване у телевизора, «Иронию судьбы» посмотрим, «Служебный роман» и все программы. Эх, красота! Дочка с зятем обещали в гости зайти.

– А мы сами по гостям, – похвасталась Надя, жестом фокусника вытаскивая из сумки яркую коробку шоколадных конфет. – Вот! Мужу удалось достать несколько коробок на подарки, так что будем бегать от одного стола к другому, пока всё не раздарим.

– Шампанское‑то будем открывать, дамы? – поинтересовался Плотников, единогласно назначенный коллективом ответственным за спиртное, как самый галантный кавалер.– Или шефа будем ждать? Он сказал, начинать без него.

Главред с утра отправился в обком, на предпраздничную пятиминутку, но задерживался там уже часа два. Водитель дядя Федя уже собрался ехать за ним, но радостный шеф сам появился на пороге кабинета с грамотой в руках.

– О! Уважающие начальство коллеги всегда ждут, даже без особого указания, – прогромыхал он достаточно оптимистично и подмигнул. – Даже если шампанское греется. Открывай, Серега!

Пробка мгновенно взлетела в потолок, срикошетила и упала прямиком в корзину для бумаг.

– Ну, ты и снайпер, Серёга, – восхитился Федя.

Все быстро расхватали фужеры и приготовились слушать первый тост от главреда.

– Дорогие коллеги, друзья, – начал он торжественно, демонстрируя всем принесённую грамоту от руководства города. – Этот год мы закончили с невероятными результатами! И это даёт ещё более невероятные перспективы. Что точно известно, так это то, что тираж газеты значительно увеличивается, а это значит, что будут пересматриваться и кадровые вопросы.

– Ура! – дружно воскликнули все присутствующие.

– Но об этом поговорим потом, когда появится Надежда Абрамовна, – добавил он.

– А где она? – спросил я.

– Взяла отгул, – ответил главред.

– Она с нами никогда не общается в неофициальной обстановке, – тихо шепнул Сергей, и я его понял.

Настроение было самым что ни на есть праздничным. Из старой радиолы «Ригонда» доносилась тихая музыка, а на широком подоконнике вместо привычного кактуса красовалась новогодняя елка с пластмассовой красной звездой на макушке. Эту звездочку недавно реставрировал Плотников, и теперь она сверкала, не хуже кремлевских!

Серёга не забывал подливать всем шампанское, а женщины наперебой угощали всех своими кулинарными изысками. Попробовал три варианта оливье. Надо же. Из одних и тех же продуктов получились совершенно разные блюда. В миг улетели пирожки Людмилы Ивановны, и она, заметив погрустневший взгляд Плотникова, наблюдавшего, как Федя откусывает большой кусок от последнего пирожка, загадочно улыбнулась и… достала из шкафа ещё миску с румяной выпечкой.