– А спички у вас есть?

– Спички? – усмехнувшись, следователь вытащил из кармана коробок. – Ну, на.

Я энергично потер спичкой джинсы… коли фирмА, спичка посинеет от краски… Ан, нет, не посинела!

– Да они не «пилятся» вовсе! – воскликнул я. – Ну, не линяют, не трутся. А должны! Никакая это не фирма… Для лохов только.

– Согласен, – Константин Сергеевич достал прозрачный пакет… опять же, с джинсами. На этот раз «Даллас». – А про это что скажешь?

– ФРГ! Нет, Западный Берлин… Но, это точно фирмА, видно же! И строчка, и цвет, и сама джинса… и вон, кое‑где потерлись…

– Точно фирмА?

– Точно!

– А вот и нет! – торжествующе расхохотался Зверев. – Тоже самопал! Только уже куда более качественный. На этот раз сработали на совесть, не подкопаешься. Сказать по секрету, только квалифицированный товаровед разницу и определил. Представляешь?

– Да‑а… – протянул я. – Все равно на статью тянет!

– Даже на две! – Константин Сергеевич хмыкнул. – Сто шестьдесят вторую и сто сорок седьмую. Частное предпринимательство и мошенничество. Ну, раз под видом дорогой фирмЫ продают.

– А если бы… Если бы они свою марку ставили? Ну, типа там «Рога и копыта», – предположил я.

– Тогда бы состава мошенничества не было, одно предпринимательство, – капитан покивал и вдруг хмыкнул. – А при Сталине им бы вообще ничего не было! Мне брат старший рассказывал. У нашего дома артель была, ну, точно такая же частно‑кооперативная лавочка. Рабочую одежду шили… Так ведь герои труда! И эти таким б были. Ладно, я тебе ничего такого не говорил!

Я все же поинтересовался конкретным делом Хромова. Да, его вел Зверев. Возбуждено по признакам состава преступлений предусмотренных статьями 145‑й и 109‑й УК РСФСР грабеж и умышленные менее тяжкие телесные повреждения.

– А ты что им так интересуешься? – насторожился капитан. – Знакомый?

– Приятель отца… и гений!

Я кратко рассказал Звереву про то, чем занимался Хромов, и какие это сулило выгоды государству.

– На него ведь могли и вражеские диверсанты напасть! – сделал я осторожное предположение.

– Кто‑о? – Зверев вытаращил глаза, изумленно вставившись на меня.

– Ну, шпионы, – повторил я более уверенно. – Чтобы навредить, чтоб не дать…

– Ох, Саша, Саша… – следователь вытащил из сейфа несколько папок с делом. – Шпионы, говоришь? Смотри. Вот твой Хромов, ударили по голове, ограбили. А вот Семченко, никакой не изобретатель, тоже удар по голове. А вот Рогов, он вообще снабженец. И вот еще, ещё, ещё… Что, всех шпионы? Эти‑то им зачем?

Честно сказать, я не знал, что ответить. Похоже, Зверев был прав…

– И Хромова, значит, ограбили?

– Кошелек вытащили. А вот часы не успели снять, видать, спугнул кто‑то.

Я окончательно запутался. Мне нужен был совет человека, который бы мог хоть что‑то пояснить. Вечером я прождал его целый час. Стоял напротив, на автобусной остановке, но, никакого автобуса не ждал. Наконец, в дверях учреждения показалась знакомая фигура в длинном темном плаще и шляпе. Высокий худощавый брюнет с узким интеллигентным лицом. Вышел он не один, с каким‑то типом.

– Ну, что Андрюш, – предложил тип. – В рюмочную?

– Не, Иван Кузьмич, я к жене, – решительно отказался брюнет.

– Ну, к жене, так к жене, – не стал настаивать тип. – А я все ж накачу рюмашку!

Простившись со спутником, брюнет обернулся ко мне.

– Здоров, Сань. Пошли.

– Э… куда? – опешил я, бросая взгляд на рюмочную.

– Нет, не туда, – рассмеялся Андрей. – Тут, за углом, пирожковая. Там и поговорим! Ну, что смотришь? Ты же не просто так за мной от самой конторы тащился?

Лейтенант госбезопасности Андрей Олегович Сидорин выслушал меня внимательно, и не перебивая. Не смеялся и «бредом» мои предположения не называл. Наоборот, уточнил про часы Хромова, и про то, кто еще знал об изобретении…

– Может ты, Саня, и прав, – задумчиво сказал Сидорин. – Зря вы не поставили нас в известность. Я про этот самый телефон.

– Так ты тоже считаешь, что…

– Я ничего пока не считаю, Саня, – он устало улыбнулся. – Думаю, что надо все проверять.

Домой я добрался уже часов в восемь. У подъезда ярко горели фонари, кто‑то тусовался на лавочке под кассетник.

– Море, море, мир бездонный, – негромко пел Юрий Антонов.

– Сань! – окликнул кто‑то.

Я обернулся и увидел Гребенюка. На плече его висела объемная спортивная сумка.

– Здорово, Серега! Давненько не виделись. Слушай, тебе джинсы не нужны? Дешево!

– А сколько, дешево?

– Восемьдесят… Тебе, как другу, за семьдесят отдам! Да не сомневайся, фирмА. Вон, смотри сам…

Серега вытащил из сумки полиэтиленовый пакет с джинсами. Тот самый почти фирменный «Даллас».

Господи, еще она проблема… Ох, Гребенюк, Гребенюк… Куда ж ты опять вляпался?

Да, с виду вполне себе «Даллас». Но после разговора со Зверевым я смотрел на них уже другими глазами.

– Семьдесят рублей, говоришь? – я скептически окинул взглядом аккуратно сложенные в пакете джинсы. – Серега, ты с ума сошел⁈

– Чего с ума? – Гребенюк смущенно переступил с ноги на ногу. – Фирма, Санек! Посмотри, какая строчка! Какая ткань! Я тебе как другу…

– Ты мне как другу и должен сказать, откуда у тебя это барахло? – я понизил голос, хотя нас все равно никто не слышал.

Юрий Антонов на Серегином кассетнике пел о том, что приедет к морю где зеленеет лето, а у меня перед глазами вставали совсем другие картины: высокий забор с колючей проволокой и вышки с прожекторами по периметру.

– Какое барахло? – насупился Гребенюк. – Да ты потрогай!

– Я уже в курсе, что их у нас в городе шьют, – отрезал я. – В подпольном цеху. И качество у них, как повезет. Одни линяют, у других заклепки отваливаются. Да даже не в заклепках дело.

– Ты откуда знаешь? – Серега смотрел на меня с удивлением.

– Это не важно, – я внимательно смотрел ему в глаза, стараясь говорить как можно убедительнее. – Важно то, что за торговлю этим «левым» товаром тебе запросто могут впаять статью. Частное предпринимательство. А если докажут, что ты знал, что это подделка, но продавал как фирму, так это уже мошенничество. Хочешь вместо ПТУ переехать в колонию‑поселение? Или того хуже? И чего тебя во всякие такие сомнительные истории тянет? То пластинки, то теперь вот джинсы…

– Блин, Саня… – расстроился Гребенюк. – Я же не для себя… Денег надо. Мать одна, у нее же пенсия мизерная… Хотел ей помочь, ну, на продукты там, на лекарства… А на заводе, на моем, какие зарплаты, ты ж знаешь.

– Понимаю, – кивнул я. – Но с такой подработкой себе дороже выйдет. Эти джинсы не выход. Мы тебя с пластинками твоими еле вытащили, а тут… В общем, не получится уже тебе отмазаться.

– Что же делать? – спросил Гребенюк, посмотрев на джинсы с опаской.

– Слушай сюда, – решительно сказал я. – Берешь эту свою «фирму», идешь домой, и засовываешь подальше на антресоль. И забываешь, как страшный сон. Понял?

Гребенюк молча кивнул.

– Понял, – пробормотал он.

– Вот и молодец, – улыбнулся я, ободряюще похлопав по плечу. – Теперь скажи, откуда они у тебя вообще взялись? Ты же не сам их сшил.

Серега оглянулся по сторонам, нопоблизости никого не было.

– Ну ты верно сказал, из цеха, – тихо ответил Гребенюк. – Устроился я на работу, подрабатывать. Чиню технику. Швейные машинки, там, всякие фурнитурные станки для молний, заклепок…

Меня будто током ударило. Цеховики. Те самые, о которых только что говорил Зверев.

– Куда именно устроился? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– Да так, – он снова оглянулся и шепотом продолжил откровенничать. – Цех есть. Небольшой. В старом здании, на окраине, где раньше артель была. Ну, и в качестве оплаты мне иногда продукцию дают. Вот, джинсы. Две пары дали. Одну я уже сбыл, а эту… Нормально получается. Две пары по восемьдесят рублей, если продать, хорошие деньги!