Николай Семенович статью похвалил, и даже поставил меня в пример: вот, мол, как оперативно надо действовать! Вчера только поручил… а сегодня уже сделано! Всем бы так.

– Саша, берись теперь за частные парикмахерские!

Ну, вот, как говорится, «инициатива наказуема»! Снова работы привалило. Плотников даже хохотал в кабинете:

– А ты, Сань, думал, шеф тебе отгулы выпишет? А интенсивность труда как же?

– Да ну тебя, Серега!

Зазвонил телефон. Плотников снял трубку:

– Кого? Александра Воронцова… Да здесь, здесь, передаю трубку…

– Да, Воронцов. Слушаю…

Звонил Алексей из Золотой нивы. Водитель из правофланговой бригады и ударник ВИА «Веселые сердца»… Или, уже нет – группа «Голос» – так они теперь назывались. Слово «рок» на афишах еще писать побаивались.

От имени всего коллектива Леша поблагодарил меня за Тучку‑Грозу и пригласил на концерт.

– Завтра, в семнадцать ноль‑ноль, клуб Лесхимзавода. Ну, на Советской.

– Знаю.

– И еще, Сань, – попросил он. – Ты не мог бы Веронику позвать? Ну, поэтессу нашу. Мы‑то звали, но она вряд ли сама придёт. Я тебе ее домашний скажу! Записывай…

А вот это было кстати. Где искать юное дарование, я понятия не имел. В парк на Пролетарской она давно уже не ходила, домашнего адреса я не знал. Оставалось разве что ждать в библиотеке, но времени катастрофически ни на что не хватало.

Что ж, я тут же и позвонил, набрал указанный номер. Повезло, Тучка оказалась дома.

Узнала, обрадовалась!

– Александр! Я так рада! Да, конечно же, приду… А можно… Можно, со мной будет еще один мальчик. Ты его знаешь…

«Концерт самодеятельных музыкантов Дома творчества молодежи» гасила афиша. Первым значился какой‑то «Патефон» из лампового завода, вторым наш «Голос» из колхоза «Золотая нива».

В фойе, под портретом Алена Делона с афиши фильма «Тегеран 43», уже дожидались Тучка и Пифагор. Ну, кто же еще‑то?

– Ой, Александр, – обрадовались ребята. – Мы уж заждались!

Когда мы вошли в зал, музыканты уже настраивали аппаратуру.

– Саша! – раздался громкий голос.

Кареглазая блондиночка Лена, невеста Алексея привстала с места и помахала нам рукой, приглашая присоединиться к их компании. Две девицы, сидящие рядом, тоже оглянулись и разулыбались. Это же мои старые знакомые по колхозу! Светловолосая, статная Слепикова Светлана, комиссар студотряда «Бригантина», и ее шустрая подружка брюнеточка Тамара. Кажется, Тюлькина.

– Ребята, нам туда, – решительно сказал я и направился к девчонкам.

В толпе я нос к носу столкнулся с Весной. Тот прошел мимо, сухо кивнув, и даже руки не подал. Да и черт с ним! Нужна мне его рука.

– О, девчонки! – искренне обрадовался я. – Сколько лет, сколько зим⁈

– Здравствуй, Саша! Мы очень рады.

– Я тоже. Знакомьтесь. Вероника и…

Как зовут Пифа, я, честно говоря, не помнил, а может, и вообще не знал.

– Юра, – застенчиво улыбнулся тот.

Мы сели и, я принялся осматривать зрителей в зале. Искал знакомых. Увидев на последнем ряду Леннона, помахал, но тот меня не заметил, или сделал вид…

Весна уселся на первом ряду, в компании своей грудастой подружки и еще каких‑то смутно знакомых девиц и парней. Метели я нигде не видел, что и понятно, зачем ей какой‑то колхоз с ламповым заводом? Маринка вообще была немножко снобом. Неожиданно для себя, я вдруг подумал, что уже давно ее не встречал. И это было плохо, ибо могло навести кое‑кого на совсем не нужные сейчас подозрения.

– Добрый вечер, друзья!

На сцену поднялась стройная шатенка лет тридцати в длинном концертом платье, как я понял, директор клуба. Сказав что‑то о советской молодежи, она широко улыбнулась, и, сойдя со сцены, махнула рукой.

Занавес медленно открылся, явив зрителям сверкающую ударную установку «Тама», недавно приобретенную для Дома творчества. Погас верхний свет. В зале послышались редкие хлопки… На сцену поспешно выбежали музыканты. Группа «Патефон». Чеыре лохматых парня и две девчонки – солистки. Ударные, две полуакустические гитары и бас. Обошлись без «Ионики»…

Играли они неплохо. Этакое тяжелое рок‑н‑рольное кантри, местами сильно напоминавшее «Шокинг Блю». Зрители завелись! Правда, песенки казались довольно однообразными… Зато напоследок «Патефоны» грянули бессмертную «Шиз гот ит!»

– «Шизгара», – азартно ревел зал.

Кое‑кто даже пытался танцевать, и директриса нервно посматривала в проход, где в зале находились дружинники.

«Голос» начал свое выступление эффектно! Музыканты появились под рокот ударных, начав с модного почти дискотечного ритма. Потом был живенький рок‑н‑ролл в стиле ранних «Назарет», и в завершении блюз… Длинный тягучий блюз, как же без него‑то? Еще и со слайд‑гитарой!

Песни на слова Тучки‑Грозы, судя по аплодисментам, народу понравилось. Конечно же, ведь стихи были соответствующие, про несчастную любовь. Девушки в зале плакали.

Вот что значит хорошая аппаратура, вполне можно было разобрать слова, даже не особо прислушиваясь. Для непрофессионалов это было в новинку.

Гром аплодисментов! Прямо шквал…

В конце программы солист Витек, тракторист с длинными льняными волосами и шикарным диапазоном голоса в две октавы, представил музыкантов: гитары… Бас… Ударные… Клавишные…

– А теперь еще один наш участник, – после паузы продолжил он. – Вернее участница, без которой не было бы всех этих песен. Она сейчас здесь, среди нас, в этом зале! Наш поэт Вероника Тучкова!

Ударник выдал невероятный пассаж, солист указал рукою и в нашу сторону направился луч света.

– Ника, поднимись на сцену!

Зал грянул восторженными аплодисментами! Дрожащая Тучка поднялась, несмело улыбнулась и, встретившись с полным ненависти взглядом Весны, не выдержала, разрыдалась и бросилась к выходу. Вся наша компания бросилась за ней. На выходе из зала я обернулся и столкнулся с самодовольной ухмылкой Веснина. За что он ее так ненавидит? Ведь, должно быть наоборот…

Бросив на него сожалеюще‑разочарованный взгляд, я вышел из зала и отправился на поиски беглянки. Девчонки её уже нашли, вытерли слезы, умыли…

– Привыкай к славе, Ника! – улыбнулся я. – И не бойся. Никто здесь тебя не съест.

– Я и не боюсь, – Тучка, наконец, успокоилась. – Просто я думала, что всё будет как‑то по‑другому.

Я вернулся домой поздно и на заснеженной скамейке, у подъезда увидел Гребенюка. Без шапки, сам на себя не похожий, растрепанный, с бледным лицом.

Неужели, что‑то с тетей Верой?

– Серега! Случилось что?

– Случилось! Валентину похитили… Вот…

Он протянул записку…

«Наши условия – пятьдесят процентов прибыли. В милицию обращаться не надо. Иначе получите своего модельера по частям».

Я застыл, сжимая в пальцах грубый лист бумаги. Мир сузился до этих отпечатанных на машинке строчек. «Иначе получите своего модельера по частям…» Похищение?

Это только первые ласточки. Как я и предполагал, с развитием частного бизнеса начали образовываться криминальные группировки. Просто в прошлой реальности это случилось несколько позже.

– В милицию нельзя… – глухо прошептал Гребенюк, его лицо было серым, как пепел. – Сашка, что делать?

И тут мысль, дерзкая и ясная, как вспышка, пронзила мозг.

«В милицию нельзя. А в КГБ?»

На первый взгляд нелепая, почти сумасшедшая идея, но ничего другого не приходило в голову. Времени на раздумья нет. Надо действовать быстро. Улыбка тронула мои губы. Да. Конечно. Кто, как не они, лучше смогут пресечь развитие беспредела в самом зачатке. Надо только предупредить и объяснить о последствиях попустительства. И ведь у меня же есть там… знакомый.

– Сиди здесь. Не двигайся, – приказал я Сереге и рванул к телефонной будке.

Время позднее, но дело не терпит отлагательства. Пальцы уверенно набрали номер, который я запомнил ещё с прошлой встречи. Длинные гудки казались бесконечными, я не был уверен, что мне ответят, но на пятом звонке трубку сняли.