Я уже подходил к дому, когда рядом затормозила новенькая сверкающая лаком и хромом темно‑синяя «Лада» универсал четверка. По тем временам шикарная тачка! Сквозь опущенные стекла вырывалась громкая музыка:

'Дари, дари, судьба мне луч надежды,

Что старые друзья верны, как прежде…'

Хм… Это кому там так жарко и весело? Пижоны какие‑то…

– Здорово, Сашок! – распахнув дверь, с пассажирского места выскочил… Серега Гребенюк!

Джинсы, короткая распахнутая дубленка, красно‑зеленый мохеровый шарф – ну, весь из себя!

– Садись, покатаемся!

– Да я как‑то…

– Говорю, садись! Прокатимся, пивка выпьем, я ж не за рулем…

– Водителя нанял? – хохотнул я.

– Водительшу! – Гребенюк махнул рукой.

– Привет, Саша! – приглушив звук, выглянула в окно Валентина. Юная Серегина пассия была довольно субтильного телосложения и едва виднелась из‑за руля. – Правда, поехали, а? Мне все равно куда. Недавно права получила, ездить учусь. Ну, часок покатаемся, а потом я вас домой завезу.

В конец концов, почему бы и нет? Время‑то было.

– Ладно, уговорили, – согласился я. – Но, только на часок.

Я прыгнул на заднее сиденье. Машина рыкнула двигателем, прыгнула вперед… и заглохла.

– Валентинка, ничего страшного, – тут же утешил Гребенюк. – Так… вырубаем передачку… заводимся… ага… врубаем плавненько сцепление… чуть‑чуть газку… Чуть‑чуть, Валентина! Ага, вот… молодец. Проехали!

– А куда ехать‑то? – девушка осторожно выехала со двора.

– Да куда хочешь, – развалившись на переднем сиденье, беспечно отозвался Серега. – Хоть на Маяковского…

– Ага, поняла…

'Дари, дари, судьба родные лица,

И если у друзей беда случится,

Пусть только позовут они меня,

И я приду‑у…'

Валерий Леонтьев пел. Валентина вела машину, кстати, вполне уверенно и осторожно, сильно не гнала, резко не тормозила, зима все‑таки. Время от времени Гребенюк деликатно поправлял свою даму, так сказать, учил. А я смотрел в окно на проплывающий город и старался отключить все мысли.

– Там, рядом с тобой сумка, – обернулся Серега. – Открой… Бутылки видишь?

Ого! Две бутылки дефицитного тёмного «Рижского». И где он только достал? Одну бутылку я предал приятелю, вторую открыл домашним ключом… А хорошо! Снежок кончился, солнышко вышло из‑за туч, и вообще… В салоне тепло, музыка играет… пивко, опять же… Красота!

'Куда уехал цирк?

Он был еще вчера,

И ветер не успел

Со стен сорвать афиши…'

– Сигареты достань… – попросила девчонка.

Гребенюк и его пассия закурили. Серега открыл форточку.

Сам я не курил, но к табачному дыму относился индифферентно.

– Ты, вообще, как? – снова обернулся Серега.

– Работаю потихоньку, – я пожал плечами. – Пишу. А вы?

– И мы работаем! – гордо отозвался Гребенюк. – Новый цех открыли! Новую линию… И вот собираемся открыть магазин!

Валентина остановилась на светофоре и обернулась:

– Саш! Там, в сумке, продукцию нашу глянь.

– В полиэтилене?

– Ага…

Упаковка была фирменной! Все, как полагается: яркая бумажная этикетка, только вместо ковбоев всадники в буденовках. И броский лэйбл «Selena».

Что‑то я такой фирмы не помнил… Черт!

– Это что же? Ваши?

– Наши! – хором отозвались ребята. – Ты вытащи, зацени.

Идеальный крой! Ярко‑оранжевая крупная строчка. Фирменная краска индиго, крепкая «дерюжная» ткань, кожаный лейбак «Selena», фурнитура шикарная, ну, чистая фирмА.

– Это тебе! – хлебнув пивка, хмыкнул Гребенюк. – Подарочек. Точнее говоря, взятка.

– Х‑хо! – я рассмеялся. – Это, интересно, за что же?

– Саш, мы хотим, чтоб ты про нас статью написал, – тут же разъяснила Валентина

– Я и так напишу! – отмахнулся я. – Это очень щедрый подарок!

Однако, юная бизнесменша и модельер оказалась девчонкой настойчивой:

– Нет, Саша, возьми! Иначе обидимся.

– Ну, ребята‑а…

Я не знал, что и сказать, хотя понимал цену рекламной акции.

Музыка кончилась. Гребенюк вытащил из магнитолы кассету и включил радио:

– … в свободную продажу поступил первый домашний компьютер производства компании Эппл Макинтош…

– Хорошая вещь! – усмехнулся я. – Нужная. Особенно вам.

Внезапно затормозив, Валентина прижалась к тротуару и остановила авто.

– Саша, поясни! – Обернулась она, сверкнув ярко‑голубыми глазами. – Что этот компьютер делает и чем он нам может быть полезен?

– Это такая маленькая домашняя ЭВМ, размеров… чуть меньше телевизора, – задумчиво протянул я. – Может многое. Рассчитать бюджет… Планируемые расходы, доходы, издержки…

– На основной и оборотный капитал? – дотошно уточняла Валентина.

– Ну‑у… да…

– А сколько это займет времени?

– Точно не уверен, – задумался я. – Ну… час… может, два…

– Сколько, сколько? – голубые глаза юной бизнес‑леди недоверчиво сверкнули.

– Ну, максимум, три! – подстраховался я.

– Три часа? А мы это все полтора месяца делали, – девушка задумчиво покусала губы и пихнула Серегу локтем. – Гребенюк! Озадачься! Нам такая штука нужна!

И тут у меня созрела очередная гениальная мысль. На персональные компьютеры явно будет большой спрос. Так почему бы их не делать у нас, на Металлическом заводе? С такими‑то гениями, как Николай Хромов и мой родной батя это вполне возможно. Да и вообще, что у нас, талантливых инженеров мало?

Я глянул на часы:

– Время‑то уже!

– А! Сейчас тебя отвезем, – Серега поставил кассету и, откинувшись на спинку сидения стал пританцовывать в такт музыке.

' Я никогда не видел такого чу‑уда,

Бархатный холм в океане, как горб верблюда…'

Мы пили пиво, слушали «Карнавал» и болтали о перспективах, о новой жизни, обо всём, что только могло волновать юных активных людей.

Я узнал, что Гребенюк и Валентина теперь живут вместе. Сняли квартиру на Кировской, недалеко от кафе «Айсберг». И, похоже, дело шло к свадьбе. Хотя, и здесь у Валентины было все четко распланировано.

– В девятнадцать заводить семью несерьезно, – авторитетно заявила она. – Тем более, Сереге весной в армию. Вот вернется… Нам уже будет двадцать один. Хотя, и не это главное. Самое главное, на ноги окончательно встанем! Предприятие, магазины, контракты, все уже как‑то устроится, устаканится. И можно будет спокойно рожать.

– Вот прямо так сразу и рожать? –рассмеялся я.

– Ну, а зачем тогда вообще выходить замуж? – удивилась Валентина.

Подаренные джинсы пришлись впору. Как раз мой размер. Ну, Гребенюк знал, наверное. Или, скорей, Валентина на глаз прикинула, все ж модельер.

Статью я написал быстро, уже в понедельник положил на стол главреду.

А перед этим съездил на производство в тот самый приснопамятный цех на окраине города, куда не так давно заехал вместе с милицией на арест «цеховиков». Теперь здесь все изменилось. Здание отремонтировали, покрасили, даже устроили что‑то вроде мансарды! А, главное, появилась вывеска «НП 'Селена». НП означало «народное предприятие».

Вдоль стены стояли аккуратно припаркованные машины сотрудников, в том числе и синяя «четверка» Валентины. У служебных ворот на удивление трезвые грузчики деловито разгружали фуру.

Я вылез из автобуса и прошел через проходную к невысокому, недавно появившемуся, крыльцу со стеклянными дверями. Чуть в стороне стоял старый бежевый «Иж‑Комби», в салоне сидело двое парней со скучающими лицами. Оба курили и кого‑то ждали.

Когда знакомился с производством, неожиданно вспомнил, что, кажется, одного из них я видел в компании Костяна, как раз тогда, когда они пытались устроить разборку по поводу «слитого» квартирника. Да‑а… Он, не он? Все же, я не был уверен. Нужно было бы на всякий случай запомнить номер Ижа. Но, когда я вышел из цеха, «Комби» уже не было. Ну, значит, видимо, и впрямь кого‑то ждали. Дождались да уехали.