Костян, почуяв неладное, резко отстранился от Метели. Его взгляд метнулся к выходу, потом к подходящим к нему людям, и устремился на меня. Сопоставил все и понял, кто его сдал. Он, наконец то, узнал меня и криво ухмыльнулся.

Его реакция была предсказуема. Он с силой толкнул Метель на одного из приближающихся мужчин в штатском и резко рванул, к выходу.

– Стоять, милиция! – крикнул один из оперативников, но Костя был быстр и ловок, как зверь. Он понёсся между столами, опрокидывая пустые стулья, и попытался скрыться через служебный вход.

Я действовал инстинктивно: оттолкнулся руками, перепрыгнул через стол, как через барьер, сметая всё со стола, в три прыжка преодолел разделяющее нас пространство и изо всей силы толкнул Костю, повалившись вместе с ним на пол.

Гулко рухнувший Константин не желал сдаваться. Он оказался очень вертким, практически сразу дёрнулся и изо всей силы ударил кулаком в висок. Только чудо спасло меня от смерти. Я смог увернуться и удар пришелся вскользь, но это позволило Косте выскользнуть и снова попытаться скрыться от преследователей.

Но я сделал подсечку носком ботинка за пятку, и он снова воткнулся лицом прямо в пол. Замычал.

Один из оперативников, подскочил к Косте, прижав его к полу.

– Далеко собрались, гражданин?

– Иди ты! – буркнул тот, сплевывая кровь с разбитой губы.

– Молодец, парень, спасибо, – оперативник кивнул мне, потом обернулся к своим. – Уводим его. Быстро.

Всё произошло так быстро, что посетители ресторана ничего не поняли. Даже диск жокей на сцене не сразу рассмотрел, что что произошло. Но когда сквозь зал протащили скрюченного Костю, музыка смолкла и повисла тишина, прерываемая громким перешептыванием. Дверь за милиционерами и задержанным закрылась, в зал выскочили официанты, быстро принявшиеся устранять последствия учиненного погрома, зазвучала музыка и весель, несмотря ни на что, продолжилось. Да, люди пришли отдыхать, и им совсем всё равно, что сейчас задержали главаря банды, долгое время державшего в страхе город.

Ко мне подошла бледная как полотно Наташа.

– Саша! Что это было? Ты ранен!

Я прикоснулся к виску. Все‑таки достал, гад, шаркнул, содрав кожу.

– Ерунда, – отмахнулся я.

– Кто это был? Ты знаешь его?

Рядом стояли Гребенюк и Валентина с круглыми от ужаса глазами.

– Это… – я вытер кровь платком. – Это тот, кто Колю Хромова по голове кирпичом ударил. Ну изобретателя, я тебе рассказывал. Разве нет? Тогда расскажу прямо сейчас! Они с моим отцом телефон изобрели!

Мы с Наташей и Гребенюк с Валентиной стояли у входа ресторана. После душного, наполненного музыкой и адреналином зала, воздух на улице казался холодным, колючим и обжигал легкие. Но именно это сейчас было то, что надо. Хотелось охладить голову и мысли.Метель вышла следом за нами, достала сигарету, сама прикурила от блеснувшей золотом зажигалки, затянулась и выпустила тонкую струйку дыма с таким невозмутимым видом, будто только что произошедшее задержание было частью развлекательной программы.

Наташа молчала, лишь придвинулась ко мне чуть ближе, чем обычно, и ее взгляд, обращенный на Метель, стал таким же холодным и колким, как и вечерний воздух.

– Ну ты даешь, Саня! – восторгался Гребенюк, хлопая меня по плечу. – Я бы, наверное, струхнул на твоем месте! А ты ему, раз! Подсечку! Это ж надо так! Как в кино!

– Он просто сделал то, что должен был сделать мужчина, – тихо, но твердо сказала Валентина, и выразительно добавила. – Настоящий мужчина!

– А я что, не мужчина? – удивился Сергей.

– Ты тоже мужчина! – Валентина чмокнула его в щечку.

Я лишь пожал плечами, все еще приходя в себя.

– Да уж, повеселились, – с сарказмом выдохнула Метель, выпуская струйку дыма. – Мой кавалер в наручниках, вечер испорчен. Спасибо, газетчик, удружил!

– Этот твой «кавалер» чуть человека не убил, – ответил я. – Сомнительная компания для приятного вечера.

Метель лишь презрительно фыркнула.

– Ладно, с бандитом разобрались, – Серега потер руки. – Теперь бы чего покрепче раздобыть, да отметить твой подвиг. Что скажете? Для сугреву! А то нашим шампанским Саня полы помыл.

– Не надо, – покачала головой Наташа, наконец отрывая взгляд от Метели и обращаясь ко мне. – На сегодня достаточно подвигов. Давайте лучше по домам.

– Наташа, ну чего ты как мой отец? – хмыкнул Сергей, пытаясь обнять Валентину. – Тоже все время чуть что, сразу ворчать и по домам!

– У тебя хотя бы ворчит! – усмехнулась Метель, щелчком отшвыривая окурок в сторону. – А у меня папашка совсем с катушек съехал, похоже.

Все в недоумении перевели на нее взгляды.

– В каком смысле? – осторожно спросил я.

– Да вот, последние дни какой‑то странный. Бегает, суетится. Я из окна видела, как он во дворе каких‑то пацанов допрашивал. Мелких, из соседних домов. Представляете? Не разговаривал, а именно допрашивал. До слёз довёл. Потом методично со всеми бабками на лавочках переговорил.

– Может, просто скучно ему? – предположила Валентина. – Поговорить не с кем.

– Ага, как же! Да он никогда в их сторону раньше не смотрел. А тут пошел общаться. Вроде ищет какого‑то человека. А для чего, загадка.

У меня похолодели пальцы. Я сунул руки в карманы, чтобы скрыть дрожь.

– Может, в самом деле ему просто заняться нечем? – предположил Гребенюк. – На работе, наверное, стресс, вот он и развлекается. Я слышал о таком. Мужчины в таком возрасте начинают всякие причуды совершать.

– Так я и поверила! – фыркнула Метель. – Я потом бабушек этих осторожно поспрашивала, о чем с ними отец говорил. Сказали, что, мол, ему на двери похабщину какую‑то написали, вот он и узнавал, не видели ли кого подозрительного. Говорит, еле стер. Но это вранье. Никто нам ничего не писал на дверях!

– А зачем же он тогда ищет этого человека? – спросил Гребенюк.

– Потому что сошел с ума! – категорично заявила Метель. – Не чудит, как Сергей сказал, а именно сошел с ума! Заняться ему больше нечем, как с утра до ночи какого‑то придурка в плаще искать!

Она рассмеялась, но ее смех прозвучал фальшиво. Она что‑то чувствовала. Чувствовала, что за этой историей стоит нечто большее, чем испорченная дверь.

Я стоял, стараясь дышать ровно.

– Да, занятная история, – выдавил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Наверное, у важных людей и в самом деле есть свои причуды.

– Причуды… – протянула Метель, докуривая и бросая второй окурок под ноги. – Может быть. Но мне кажется, у этой «причуды» есть какая‑то другая, очень серьезная причина. Он слишком уж целеустремленно этим занят. Как будто от этого что‑то зависит. Так что тут, видимо, дело с головой, – она постучала пальцем по лбу. – Совсем котелок варить перестал.

Я посмотрел на Метель и понял, что она сама не верит в это, но ничего другого придумать не могла, так что ей приходится довольствоваться этой версией.

Надо было срочно перевести разговор на что‑то другое, и тут Гребенюк как нельзя кстати громко чихнул.

– Вот, простудился, наверное, – тут же сказала Валентина. – Все, точно, идем домой. Вы уж извините.

– Да, конечно, – кивнул я. – Выздоравливай. Заходи как‑нибудь.

– Бывайте, – бросила Метель. – Я тоже пойду, коль вечер безнадежно испорчен.

С этими словами она посмотрела на меня, бросила колкий взгляд на схватившую меня под руку Наташу и громко рассмеялась.

– Крепче держи!

Утро в редакции было по‑будничному насыщенным.

«И все‑таки здесь здорово!», – поймал я себя на мысли.

Я прислушался к размереному стуку клавиш пишущих машинок, вдохнул запах свежей бумаги и типографской краски… Вот оно, счастье! Как хорошо, что я в свой второй шанс использовал для осуществления своей мечты.

Сергей Плотников подошел ко мне с листком бумаги в руках. Я как раз дописывал заметку о субботнике, который намечался в следующую пятницу.