Мы устроились в столовой, у окна. Я бросил взгляд на улицу и испытал чувство несвободы. Раньше я мог в любой момент выйти на улицу, а сейчас только после четырёх, и то, для того, чтобы покурить. Я не курю, но всё равно пришлось бы дышать сигаретным дымом, ведь место для прогулки строго ограничено. Надо будет поговорить об этом с руководством больницы. А возможно и написать серию статей о вреде курения и здоровом образе жизни. Кстати, написать их можно здесь, находясь в стенах учреждения здравоохранения. Получится очень символично.

– Ратников, Игорь… Валентинович, – представился оперативник и вытащил из дипломата бумагу и ручку. – Отдел УВД на транспорте.

– Воронцов, Александр Матвеевич, – в тон ему ответил я, чтобы немного разрядить обстановку. – Газета «Заря».

Со стороны это выглядело довольно забавно: сидят напротив друг друга два пацанёнка и меряются… значимостью. Он тоже оценил мою шутку и совсем не по‑взрослому фыркнул.

– Вы, наверное, по клофелинщицам? – уточнил я.

– Ну да, вы же сами звонили, – уже более расслабленно продолжил он. – Вот городская дежурка нам и передала. Ну, рассказывайте!

Я подробно рассказал ему про девушек, которых видел в электричке, описал приметы, и даже не забыл упомянуть Наташину догадку про парик.

– Парик, говорите? – опер сверкнул глазами. – А ведь, действительно! Почему бы и нет? Одну, мы, кстати, уже задержали.

– Задержали? – удивился я. – Уже?

– Уже, – Игорь Валентинович довольно ухмыльнулся. – Одна бдительная гражданка постаралась. Она, как вы, ехала в электричке с мужем, когда эти девицы, её мужу глазки стали строить. А она жуть какая ревнивая. Она с ними поскандалила и приметы запомнила. А потом эти же девицы в дорожное общежитие пришли… и на вахте предъявили студенческий билет!

– Дай‑ка я угадаю, – улыбнулся я. – А вахтерша оказалась той самой ревнивой женой?

– Точно, – снова хохотнул младший лейтенант и ударил рукой по столу. – Бывают же совпадения… Хотя, если разобраться, какое там совпадение? Дорожная общага с вокзалом рядом, порядка там особого нет, так что…

– И как это вахтёрша сдержалась и не вцепилась в волосы девкам?

– Почему это «сдержалась» – откровенно заржал милиционер. – Очень даже вцепилась! А девицы отбиваться стали. В общем, случилась потасовка, кто‑то из жильцов общежития пробрался к телефону и вызвал милицию.

– Задержали? – с надеждой выдохнул я.

– Да нет, сбежали девицы до прибытия наряда. – лейтенант с сожалением махнул рукой, а потом озорно сверкнул глазами. – Сбежать то сбежали, но клок волос в руках вахтёрши остался.

«Эх, в будущем можно было бы сделать генетическую экспертизу, не отвертелись бы мошенницы. Даже если это нее они убили попутчика Наташи, всё‑равно каким‑то образом связаны с этим.»

– И точные сведения остались, – продолжил лейтенант. – Вахтёрша сначала сдержала эмоции и записала данные из студенческого билета в журнал. А когда одна из них расписалась в журнале, схватила за руку и начала отношения выяснять.

– Молодец, профессиональная выдержка сработала, – одобрил я действия вахтёрши. – Если бы сразу начала скандал, не было бы улик.

– Представляешь, одна действительно студентка, – продолжал откровенничать милиционер. – В Ленинграде на юридическом учится.

– Не может быть, – сказал я и сердце моё как‑то ёкнуло.

– Да, – Игорь Валентинович заглянул в блокнотик. – Некая Ермакова Наталья…

– Кто‑о? – я даже подскочил на стуле.

– Ленинградские коллеги ее уже задержали и сейчас этапируют к нам, – продолжил он, не понимая, что меня так возмутило.

– Задержали? – прошипел я и Игорь кивнул. – Этапируют?

– Ну да, – растерялся он. – Так всегда делают…

– Наташу! – недоумевал я. – Мою Наташу! Мало ей всего, так теперь ещё и это!

Милиционер побледнел и оглянулся по сторонам в поисках защиты. Всё‑таки он, кажется, осознал, что находится в психиатрическом стационаре, и напротив него сидит «разбушевавшийся псих».

– Что же вы наделали‑то, а? – застонал я обхватил голову руками. – Вы не того задержали! Не ту… Наташа Ермакова хороший, честный человек. А студенческий у нее украли те же клофелинщицы…

Я во всех подробностях рассказал юному оперативнику о том, что случилось с Наташей…

– Говорите, украли? – записав что‑то в блокнот, младший лейтенант поднял глаза. – А заявление она писала?

– Конечно, писала, – волнуясь, подтвердил я. – Там же, в Ермилине, участковому местному.

– Вот видите, «участковому», – Игорь Валентинович покачал головой. – А я из транспортной милиции. И Ермилинские материалы до нас еще не дошли. Да вы не беспокойтесь так! Разберемся! Если ошиблись, извинимся, отпустим. Надо будет и в деканате все объясним.

– Ох, товарищ младший лейтенант, вы уж разберитесь поскорее, – я с мольбой уставился ему в глаза – У неё сессия, какой стресс для организма. А девушка едва от болезни оправилась. Сами понимаете, отравление клофелином это не шутка. А тут еще и это!

– Я вижу, она вам не безразлична, – убирая бумаги, хмыкнул лейтенант.

– Это моя невеста! – уже спокойным голосом произнёс я.

– Ого! Понятно тогда… – оперативник немножко сконфузился и покусал губы. – Знаете, что? Как только ее привезут, я вам сразу же позвоню. Вот, прямо сюда на пост! Или даже сам заскочу. Так говорите, она местная?

– Да, дедушка тут у нее, – быстро сказал я. – Ермаков Иван Михайлович…

– Диктуйте адрес…

– А можно обойтись без дедушки? – попросил я. – Все‑таки старый человек и у него с сердцем не очень хорошо. Лучше ему вообще не говорить ничего.

Старший лейтенант ещё задал мне несколько вопросов, я расписался в протоколе и расстались мы весьма довольные друг другом. Думаю, знакомство с ним можно продолжить. Хороший парень, хоть и «Метёлкин»…

Всю ночь я не мог уснуть. Ворочался, представлял, как Наташу, закованную в наручники, этапируют в арестантском вагоне с решетками, как какую‑нибудь преступницу. А в это время настоящие преступницы, прикрываясь чужим студенческим билетом, творят свои злые дела! Позорят Наташино имя. Господи… да как же это? Как?

На следующий день, прямо с утра мне снова сделали кардиограмму, а потом отвезли на МРТ. Не знаю, что там покажут результаты, но я был крайне возбуждён, хотя и старался это скрыть. Людей обмануть можно, но вот приборы…

После МРТ со мной долго беседовал обаятельный и веселый жизнелюб с черными густыми кудрями, местный психолог. Он показывал какие‑то кляксы, потом долго болтал «за жизнь», прикидываясь этаким душкой. Я так и не понял, что он от меня хотел? Что ему было надо?

Вечером пришли родители и меня отпустили на прогулку. Во дворе мы уселись в беседке, подальше от курящих пациентов. Мама выглядела несколько напряженно, видно было, что она очень переживает, а вот отец держался молодцом. Шутил, рассказывал об их с Хромовым работе. Естественно, только то, что не являлось государственной тайной. Со мной он мог бы быть и более откровенным, всё‑таки это я практически раскрыл замысел врага, но здесь ещё была мама. И её не стоило лишний раз волновать.

– Эх, ребятки, вечно вы про работу, – покачала головой мать. – Вот, мы тебе тут кое‑ что принесли…

Она полезла в авоську:

– Вот, курочка… апельсины, печенье…

– Ой, мам, – я схватился за голову. – Ну, голодом же тут не морят. И вообще, завтра уже обещали домой.

– Обещать, не значит выполнять, – произнесла мама весьма цитируемую в будущем фразу и поинтересовалась. – А кому можно всё это оставить, чтобы не пропало?

Я объяснил, что надо найти раздатчицу, которая уберёт все продукты в холодильник и мама направилась на её поиски.

– А ты знаешь, испытания удалось перенести! – неожиданно сказал он, когда мама ушла. – Это Коля настоял на этом.

– Молодец, Коля, – кивнул я.

– Представляешь, позвонил «прямо туда», – понизив голос, отец ткнул пальцем вверх. – Насчет возможной диверсии не говорил, но попросил время… Числа до десятого время у нас точно есть! У Николая такое интересное предложение. Встречный импульс! Они будут пытаться сжечь нашу сеть, а мы сожжем их оружие! Каково? Ну, Николай, ну, прямо гений!