— Готова? — спрашивает он, и в его голосе едва громче хрипа.

Я киваю.

Первый рывок бинта причиняет боль. Я вздрагиваю, не успев ничего с собой поделать. Он замирает.

— Извини, — бормочет он.

— Все в порядке, — выдыхаю я. — Просто... продолжай.

Он так и делает. Медленно, осторожно, как будто я священна. Рана заживает, уродливая и розовая, швы, словно солдатики, накладываются на разъяренную плоть. Инфекции нет. Температуры нет. Но ломка пронизывает до костей.

— Ты хорош в этом, — шепчу я.

— Я учился у лучших. — На его лице появляется намек на улыбку, прежде чем он наклоняется, рассматривая рану поближе. Его большой палец зависает рядом с раной. — Тебе следовало бежать в противоположном направлении, — шепчет он, не глядя на меня. — Тебе следовало позволить мне принять пулю.

Печальная улыбка растягивает мои губы. — Это не так работает.

— Я был чертовски близок к тому, чтобы потерять тебя, Рори.

У меня перехватывает дыхание, но на этот раз не от боли.

Его глаза, наконец, встречаются с моими. В них не осталось брони. Только мужчина, который восемь дней подряд сидел у моей больничной койки. Человек, который с тех пор спит не более трех часов в сутки.

— Ты не потерял меня, — шепчу я.

Но он не отвечает. Просто берет антисептик и втирает его в огрубевшую кожу, как молитву. Я снова шиплю, и его челюсти сжимаются.

— Раньше я думал, что это слабость, — бормочет он, накладывая последнюю повязку. — Заботиться о ком-то. Нуждаться в ком-то.

— А теперь?

Его глаза встречаются с моими. — Сейчас, я думаю, единственное, что пугает меня больше… это потерять тебя.

Мир останавливается. Снег продолжает падать.

И на этот раз я не чувствую тяжести боли, или швов, или призраков нашего прошлого, давящих на меня. Только тепло его пальцев, прикасающихся к моим. Тихий звон чего-то, что пережило пули, предательство, кровь и все, что было между ними.

Я тянусь к его руке. Он не отпускает. Сверкающий изумруд и бриллиантовое кольцо в тон на моем безымянном пальце переливаются на свету, вызывая улыбку на моем лице. — Когда мы собираемся сказать им?

— Когда ты будешь достаточно здорова, чтобы выдержать групповые объятия моей восторженной семьи, миссис Росси. — На последних словах жесткая линия его подбородка смягчается.

Миссис Росси.

Я сама не могу до конца в это поверить. Я даже не уверена, что наш брак полностью законен, учитывая количество обезболивающих, которые я принимала, когда сказал "да" на больничной койке.

Прохода не было. Не было музыки. Не было букета.

Но он был рядом, и я никогда в жизни ни в чем не была так уверена.

Священник мягко прочищает горло. — Вы готовы?

Я поднимаю взгляд на Алессандро. Он выглядит так, словно не спал несколько дней, потому что на самом деле это не так. Но его глаза ясны, когда встречаются с моими. Спокойны. Свирепы. Такой взгляд, при котором невозможно чувствовать что-либо, кроме безопасности, даже когда ты в больничной рубашке со свежими швами под ребрами.

— Я готова, — шепчу я.

Он тянется к моей руке, осторожно касаясь капельницы. Его пальцы грубые и теплые, удерживающие меня. Он кивает священнику.

— У меня своя клятва, — говорит он низким голосом.

Священник мягко кивает. — Продолжай, сынок.

Алессандро придвигается ближе, упираясь коленом в край матраса. Он смотрит на меня так, словно я что-то святое. Что-то, что он почти потерял.

— Я никогда не думал, что у меня получится это сделать, — начинает он напряженным голосом. — Не потому, что я не хотел, а потому, что я думал, что не заслуживаю этого. Я был сломлен, зол и ожесточен, как черт. Но потом появилась ты. Рыжие волосы, дерзкий рот, отсутствие чувства самосохранения. — Он тяжело вздыхает, почти смеется. — Ты не видела монстра. Ты увидела меня и осталась. Даже когда я был полным ублюдком. Даже когда было проще уйти и оставить меня наедине с моими страданиями.

Его хватка вокруг моих пальцев слегка сжимается.

— Я клянусь любить тебя в тишине и хаосе. Защищать тебя всем, что у меня есть. Даже когда ты сама подставляешься под пули. Я клянусь выбирать тебя. Каждый день. В каждой жизни. — Он делает паузу. — Ты — мое искупление, Рори. И мне так чертовски повезло быть твоим.

Я с трудом сглатываю. Боже, я люблю этого мужчину. Мое горло горит сильнее, чем швы, и я сжимаю его руку в ответ. — Ладно, — прохрипела я, быстро моргая. — Моя очередь.

Я делаю вдох, игнорируя острую боль в боку.

— До тебя я не верила в судьбу, — Начинаю я. — Но потом я встретила твоих кузенов, и они привели меня к тебе. Ты ворвался в мою жизнь, как разрушительный шар, сотканный из теней и шрамов, и внезапно все обрело смысл. Ты — буря, которая разбудила меня. Огонь, который сжег все остальное. И я люблю тебя, не несмотря на твою мрачность, Але, а из-за нее. Потому что ты каждый день борешься за то, чтобы стать больше, чем то, чем тебя сделали обстоятельства.

Его глаза блестят. Он усиленно моргает.

— Я клянусь быть твоим утешением, когда тяжесть будет слишком велика. Напоминать тебе о том, кто ты есть, когда ты забудешь. Я клянусь бороться за нас, быть рядом с тобой, даже когда мир скажет мне бежать. И я клянусь, что эта любовь, наша любовь, никогда не будет тем, что тебе придется заслужить. Она у тебя уже есть. Навсегда.

Я прерывисто вздыхаю. — Ты мой дом. И я никогда не перестану возвращаться к тебе.

Священник ждет мгновение, уважая тишину, окутывающую нас, как шелк. — Берешь ли ты, Алессандро Марко Росси, Рори Бриджид О'Ши в законные жены?

Его голос не дрожит. — Беру. — Он говорит это с такой уверенностью, что у меня перехватывает дыхание.

— А ты, Рори Бриджид О'Ши, берешь ли Алессандро Марко Росси в законные мужья?

— Беру, — шепчу я.

— Тогда властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать⁠...

Но губы Алессандро уже на моих губах.

Он целует меня так, словно дышит в первый раз. Нежно, благоговейно, рука обхватывает мое лицо, как будто я хрупкая и любимая одновременно. Я чувствую исходящий от него жар, силу, обещание.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы прошептать мне в губы. — Теперь ты моя.

Я улыбаюсь.

— Разве я не была твоей все это время?

И я ни о чем не жалею в тот день.

Алессандро боится рассказать об этом своей семье, не потому, что боится, что они не примут меня, а из-за того, как они разозлятся из-за того, что им не удалось присутствовать. Так что, как только я достаточно поправлюсь, мы устроим экстравагантный свадебный прием со всеми прибамбасами.

Для них.

Простой обмен клятвами в той больничной палате был для нас.

Дни тянулись за днями в этой тесной комнатушке, и все, что у меня было, — это время подумать. Я даже не знаю, кто я такая. Я, конечно, не была Бриджид О'Ши... но и не была настоящей Рори Делани. Она была построена на лжи.

Я кручу кольцо с изумрудом на пальце, позволяя его прохладной тяжести напомнить мне, что Рори Бриджид Росси может быть кем угодно.

— Завтрак? — Голос Алессандро выводит меня из задумчивости.

— Ты готовишь? — Я ухмыляюсь ему.

— Ну, кто-то же должен подменить тебя здесь, раз уж ты выведена из строя.

Смех вырывается наружу прежде, чем я успеваю его остановить, и я тут же жалею об этом. Несмотря на все мои усилия сдержать дрожь, он это видит.

Темнота снова пронзает его челюсть, но прежде чем она успевает осесть, я тянусь к его лицу и провожу большим пальцем по щетине. — Я в порядке, Але. Я более чем в порядке — я счастлива. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я была так счастлива.