Входная дверь распахивается, и хриплый смех разносится по мраморным полам, отражаясь от высоких потолков. Знакомый, глубокий тембр пробуждает что-то внизу моего живота.

— Что за черт? — Роняя недоеденный сэндвич, я соскальзываю с барного стула на кухне и устремляюсь к выходу.

Джонни придерживает дверь открытой, пока Маттео тащит спотыкающегося Алессандро через порог. Он хромает, капли пота стекают по его лбу, и меня пронзает острый приступ страха. Это так сильно, что я наклоняюсь вперед, мое сердце катапультируется о грудную клетку.

— Алессандро? — Мой голос мне не принадлежит, в нем слышится паника и что-то еще, чему я отказываюсь давать названия. Просунув свое плечо ему под мышку и обхватив его рукой за талию, я крепко прижимаю его к себе. Сузив глаза на его кузена, я шиплю. — Что, черт возьми, с ним случилось?

Алессандро опускает голову, на его губах появляется дерьмовая ухмылка. — Расслабься, маленький лепрекон, я в полном порядке. — Запах виски обрушивается на меня, заставляя мой нос подергиваться.

— Ты совершенно пьян! — Я визжу.

Эта ухмылка становится еще более коварной, когда он наклоняется ко мне, как будто я единственное, что привязывает его к земле. Он — всего лишь мертвый груз, и если бы не стена с моей стороны, обеспечивающая поддержку, я сомневаюсь, что смогла бы удержать нас обоих в вертикальном положении.

— Еще только начало четвертого, — ворчу я.

Он обхватывает мою щеку, проводя мозолистым большим пальцем по ней. — Расслабься, красотка Рори. Тебе не обязательно все время быть такой напряженной. — Он икает, все его тело вибрирует рядом со мной. — Просто остынь… — Невнятно бормочет он, растягивая “Н” на бесконечную минуту.

Он смешон. Облепленный пластырем, в помятой и старомодной одежде, слишком самодовольный для его же блага. И все же, когда он обнимает меня и на его лице появляется кривая усмешка, что-то нежное поселяется в моей груди. Черт побери.

— Что с тобой не так, Маттео? — Рявкаю я, разворачиваясь к его кузену. — Как ты мог позволить ему так напиться посреди дня? Ты тупой как пробка и вполовину не так ловок.

— Она говорит по-английски? — Маттео переводит взгляд с Алессандро на меня.

— Без понятия, Мэтти. — Он пожимает плечами, перенося вес, и у меня чуть не подгибаются колени. — Но ведь это мило, правда?

Игнорируя его дурацкую улыбку, я поворачиваюсь к другому Росси. — Ну, не стой, как идиот. Помоги мне уложить этого пьяного ублюдка на диван.

— Верно. — Его кузен кивает, подходя к Алессандро с противоположной стороны, и мы затаскиваем его в большую комнату. На заднем плане гудит телевизор, какой-то местный новостной канал, который я включила, пока его не было. В огромном пентхаусе было слишком тихо и пусто без него.

Когда мы наконец добираемся до дивана, я пытаюсь убрать руку с его талии, но он падает на диван, как якорь, увлекая меня за собой в клубок конечностей. Его рука, перекинутая через мой живот, пригвождает меня к плюшевой коже, его нога приковывает меня к месту.

Смешок Маттео только еще больше раздражает мои нервы.

— Убирайся, — Я шиплю из-под большого зверя, пытаясь поднять голову, но безуспешно. — И Алессандро больше никогда не разрешается встречаться с тобой.

— Ладно, мам. — Теперь смех вибрирует прямо надо мной. — Ты мне не начальник, Рыжая.

— Это ты так думаешь. — Я обжигаю его взглядом, пытаясь высвободиться из его хватки. Он свернулся калачиком рядом со мной, подперев голову рукой и опираясь на локоть. Он переносит свой вес так, что теперь половина его туловища накрывает меня, а массивная нога накрывает мою нижнюю половину.

— И я думаю, что это намек на то, что мне пора уходить. — Маттео отвешивает драматический поклон, прощаясь со своим кузеном. — Не то чтобы мне не нравилось, когда меня ругает твоя вспыльчивая медсестра...

— Рори права. Убирайся. — Он говорит эти слова своему кузену, но продолжает смотреть на меня. Ухмылка озаряет его глаза, противоположные светлые и темные оттенки излучают веселье, когда он накручивает прядь моих волос на палец. — Ты сделал достаточно для одного дня.

— Ну все, Але. Это последний раз, когда я пытаюсь сделать для тебя что-то приятное. — Маттео одаривает его ответной улыбкой. — Увидимся позже, кузен. — Затем этот дразнящий взгляд поворачивается, чтобы встретиться с моим свирепым взглядом. — Позаботьтесь о нем хорошенько, сестра Рори.

— О, просто иди уже домой, ты, бесполезный болван.

Его мрачный смешок эхом разносится по коридору, когда он неторопливо выходит. На данный момент я не уверена, кто из двух Росси приводит меня в большее бешенство.

Алессандро смотрит на меня сверху вниз, его рука едва поддерживает тяжелую голову. Его глаза прикрыты, на губах играет озорная усмешка.

— Чему ты ухмыляешься, МакФекер?

— Ничего...

Он снова ерзает рядом со мной, и на этот раз я это чувствую. Причина, по которой он улыбается, как кот, съевший канарейку. Член этого придурка твёрд, как виски из старого паба О’Коннелла.

— Алессандро... — Я рычу.

— Что? — Он воплощение невинности, его губы украшает улыбка, от которой сестра Агнес упала бы на колени. Он наклоняется ближе, мускусно-янтарный аромат смешивается с теплым виски в его дыхании. Неожиданный прилив тепла поднимается от кончиков пальцев ног и оседает внутри. Я сжимаю бедра вместе, чтобы прогнать нарастающую боль.

Возьми себя в руки, Рори.

Его пальцы все еще крутят мои волосы, его взгляд прикован к рубиновым прядям. Затем он убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо, и его рука задерживается на моей щеке на невероятно долгое мгновение.

Его глаза встречаются с моими, буря эмоций отражается в ледяной синеве и неспокойной полночи его радужек.

Воздух застревает у меня в горле, когда его рука, перекинутая через мой торс, начинает лениво рисовать круги на полоске обнаженной плоти между халатами. Боль между моих ног усиливается, и мой взгляд устремляется к его губам. Они представляют собой идеальный бантик, не тронутый огнем с правой стороны. Горячие воспоминания о поцелуе всплывают на первый план в моем сознании.

Отчаяние.

Столкновение языков и зубов.

Сила всего, что осталось недосказанным.

— Прости, — шепчет он, возвращая мой взгляд к своим глазам.

— За что? — Мои слова — не что иное, как зазубренный шепот.

— За то, что хочу того, чего не заслуживаю.

— Не говори так...

— Это правда, не так ли?

— Это не причина, по которой этого не может случиться. — Я едва дышу, выдавливая слова, и моя рука поднимается к правой стороне его лица. Он напрягается, все его тело натянуто, как тетива лука. Я нежно поглаживаю нежную, розовую кожу легчайшим касанием большого пальца. — Шрамы или нет, Алессандро Росси, ты, без сомнения, один из самых захватывающих дух мужчин, которых я когда-либо видела, может быть, даже больше из-за них.

Его дыхание прерывается, глаза вспыхивают, как будто мои слова задели какой-то незащищенный нерв глубоко под поверхностью. На мгновение ни один из нас не двигается. Единственный звук между нами — это тихий ритм нашего дыхания, синхронизирующийся, как какой-то первобытный ритм, который ни один из нас не осмеливается признать.

— Тогда почему?

Я не отвечаю, все слова застряли у меня в горле. Как я могу объяснить все причины, по которым я боюсь влюбиться в него, не раскрывая темного, запутанного прошлого, за которое я так упорно боролась, чтобы сохранить его в тайне?

Затем его лоб прижимается к моему.

— Я хочу тебя, Рори, — бормочет он так тихо, что это едва слышно. Больше похоже на признание. — Не просто так. Не только на одну ночь. Я хочу всего. Но я не знаю как... не разрушив это.

Я судорожно сглатываю, жар между нами нарастает. Он ведёт себя как придурок, напоминаю я себе. Он не понимает, что говорит. Тем не менее, тысячи ответов вертятся у меня на кончике языка, но я не осмеливаюсь произнести ни одного предательского.

Его губы — шепот моих. Одно движение. Одно скольжение. Это все, что потребуется.