Казалось, что можно было сделать с такой группой пехотинцев перед замком, что был выстроен таким образом, чтобы и не знать осады? Да в общем-то ничего. По каменной тропе, что вела к замку на этом отрезке не могла проехать даже старая кляча, не то, что осадное орудие. Несколько недель их воинство редело до состояния меньше тысячи бойцов, но не от потерь, а от банальной невозможности прокормить и обеспечить их безопасность на таком отрезки пути, больше напоминающем отвесную скалу, чем полноценную дорогу. Осадные орудия пришлось оставить уже у Каменного замка, одного из трёх мелких крепостей, в качестве финального рубежа обороны Долины. Тот, кто это выдумал был психом. Гениальным, но всё же психом. Ибо ни одна армия мира не могла бы преодолеть столько препятствий и уж тем более взять Орлиное гнездо в осаду.
Сама троица крепостей не была чем-то непроходимым, она скорее служила заставами, что завершали процесс стачивания вражеского воинства. Хотя, пожалуй, андальское воинство было первым, что прошло весь этот пусть за всю его историю. Каменный замок имел две башни, шипованные стены, да железные ворота, которые воинство преодолело за пару дней благодаря наличию осадных орудий и вмешательству короля. Из-за сильного ветра стрелы в них не летели, зато активно попадали камни, пущенные с этих самых стен. Снежный замок был и того меньше, имея в своём распоряжении лишь одну башню, да деревянную пристройку. Тут Гарденер мелочится и терять время не стал, сбросив её к подножью, что пусть и с трудом, но у него всё же получилось.
Последним, но не по значению был замок Небесный. По сути, не крепость, а одна стена в форме полумесяца из диких камней без раствора, что примёрзли к боку горы. Камни эти покрыты изморозью, ветер ревёт подобно какому-то мифическому исполину, дорога к нему узка настолько, что даже мулы, который в армии не было и в помине едва пройдут по ней, при этом оба края этой дороге отвесные скалы. В самих же стенах замка сложены камни и валуны, которые способны при сбросе вызвать лавину и похоронить по собой любого врага. В общем это был ад для любого полководца. Чистой воды издевательства, ибо безусловно к тому времени от его войска не должно было остаться ничего кроме горстки пехотинцев, ибо никто другой добраться до Небесного замка уже не сможет.
Эдмунд же смотрел на эту преграду без всякого страха и интереса. Гарнизон был мал, пускай и опасен. Это и позволило ему применить то, что он собирался сделать с Орлиным гнездом без всяких угрызений совести. На такой высоте, под гнётом безжизненного снежного ветра, даже под светом луны он бы вряд ли смог повалить строение рода Арренов, но теперь его идеалы претерпели изменения. Не полностью, но достаточно для того, чтобы не оглядываться назад. К тому же он уже всё для себя решил. Да и кто отныне посмеет осудить его, если единственный человек, мнение которого для него было важно, находился за многие сотни километров в Цитадели? Особенно, когда тот мог разве что похвалить своего ученика за столь изящный способ применения собственных сил.
- Готово, сир. Все надели повязки. – спустя мгновение отозвался ему Крейн, чьё лицо, как и у всех остальных гвардейцев было скрыто плотной тканевой повязкой из собственного же плаща.
- Отлично. На всякий случай пусть держат наготове святую воду. Мало ли. – посоветовал монарх, который и сам не побрезговал подобного рода способом защиты.
Его рука коснулась занесённой снегом каменной тропы, а точнее ступени. Последней каменной ступени, что отделяла его от непоправимого действа. Он не зря отозвал Гардстарка на Север, зная, что рано или поздно слухи о произошедшем определённо дойдут до него, но к тому моменту король был уверен, что сумеет замести следы и придумать что-то вполне удобоваримое для юного бывшего бастарда. Если же тот всё же не внемлет голосу разума, то у него всегда имелись на примете Мандерли. Канал с лордом Виманом уже давно был налажен, пускай всегда и находился в качестве козырной карты против Севера. В любом случае молодую Сансу Старк, находящуюся в замке было немного жаль. Девочка не заслужила своей судьбы и была лишь пешкой в чужой игре. Вряд ли Бейлиш оставил её в покое после заключения. Гарденеру хотелось думать, что таким образом он по крайней мере сможет избавить ту от боли, которой была наполнена вся её судьба.
Выдох. Вдох. Энергия бьёт через край. Возносится к безразличной каменной породе. Ищет редкие очаге жизни. Находит. Взывает к ним, изменяет их. Дальше борьба. Борьба жизни против хладного могильного камня. Магии уходит куда как больше, чем когда бы то ни было. И всё же победа. Одна из многих. Сквозь снег прорастает малый бутон. Напитывается тусклыми лучами солнца. Мерзнет от холода, но борется только лишь для того, чтобы бутон разбух под огромным давлением до состояния перезрелого фрукта. Вслед за ним появляется ещё один. Ещё и ещё. Пока каменная тропа не становится усеяна этими ярко-пурпурными бутонами, коих набралось не одна сотня. Энергии почти не остаётся, но дать пойти крови король не позволяет. Успокаивается и поднимается на ноги.
- Ха. – вновь тяжело выдыхает король. За его спиной молча ожидают несколько сотен верных гвардейцев из числа ветеранов. Они не осудят, не предадут. Большинство из них, по крайней мере. Они верны Семерым и рыцарским идеалам, но всё же для них он на первом месте. Избранник Семерых, благословенный и непогрешимый короля. Для них его решение не может быть ошибочным. Не может быть жестоким или неправильным. Для них его воля закон. Для тела, разума и даже для души.
Как это мерзко.
Под стон завывающего ветра сотни бутонов взрываются, но нет от них разрушений. Они лопаются подобно надувным шарам, но не оставляют за собой видимых следов. Тот, кто увидел бы эту сцену впервые не смог бы ничего понять, но присутствующие понимают, ведь сталкиваются с этой сценой во второй раз, пускай и не в таких масштабах. Понимают и принимают. Как данность. Как необходимость, на которую пошёл их безгрешный король. В отличие от всех остальных они не в праве судить или осуждать. Они дали клятву и вверили ему свои судьбы и сердца.
Как это мерзко.
Под повязкой король усмехается. Эта улыбка не гнусная, не торжественная и даже не печальная. Она попросту кривая. Его глаза холодны. За звучанием ветра не слышно ничего и никому. Включая верных ему гвардейцев. Но он слышит. Ощущает. Переживает, словно на самом себе. Почти как наяву видит забившихся в агонии обитателей крепости. Сотни мужчин, десятки женщин. Молодые и старые. Виновные и невинные. Все равны перед неминуемой гибелью. Возможно, они ожидали, что он отступит. Поймёт, что даже осадой крепость ему не взять, а потому проиграет в первые в жизни. Но разве мог он проиграть? После этого пути мог ли он оступиться сейчас? Поддавшись жалости и милосердию? Остаться человеком, а не правителем своего времени и своей эпохи? Что же, в этот момент ответ и так был понятен.
Он бы его осудил. Не дал совершить задуманное. Возможно, предложил бы иной способ. Некую тайную тропу, ведущую в замок или что-то подобное. Что-то, что мог знать только он. Достать козырь из рукава, как и подобает тому, кто не раз спасал ему жизнь. Но его нет. А значит никто не может помешать ему. Бесцветный ядовитые споры не знают жалости. Не разбирают друзей и врагов. Не заботятся о моральных дилеммах. Они ищут только возможность жить. Подхваченные ветром. Тянутся к живому человеческому теплу, но направляет их именно создатель. Хозяин, чья руки уже давно не белы, а цвета запёкшейся крови. А ведь так легко отвернуться и обмануться, но Эдмунд знал правду. Неведомый уже давно подготовил для него отдельное пекло, подобно другим величайшим героям прошлого.
- Закончили. – прокомментировал король, приоткрывшиеся ворота неприступной крепости. Закономерный и ожидаемый им итог.
По каменистой тропе, не разбирая дороги брела группа людей, под снежной пеленой разглядеть их лица было невозможно. Отдавая дань их выдержке и храбростей, он выдвинулся им навстречу. В условиях хаоса немногие смогли бы понять, что несёт за собой смерть, но они поняли, а потому ринулись к спасению, наружу. И всё же не успели, да и не смогли бы. Почти все лёгкие уже были выкашляны, а сердце отбивало безумный такт, в своём последнем танго. Один из них и вовсе бросился вниз с обрыва, возможно желая избавиться от боли, а может быть и вовсе не способный видеть куда идёт.
