- Я это учту, если у вас более нет ко мне ничего важного, то попрошу вас удалится, Варис. Мне стоит отдохнуть после сегодняшней церемонии. – после непродолжительного и тяжелого молчания ответил собеседнику верховный септон. Слова евнуха он воспринял не иначе, как угрозу, да и тот не отставал. И всё же оба они не показали виду о том, что прекрасно прочитали слова друг друга.

- Разумеется, приятного отдыха, господин. – поклонился Варис, после чего немедленно скрылся за дверью, где всё это время дежурили Сыны Воина. Защитники главного жреца проводили мастера над шептунами сосредоточенным взглядом, после чего продолжили нести свою службу.

А вот сам верховный септон после разговора с евнухом оказался сам не свой. Поспешив отправить сообщение к истинному хозяину птицы, церковный иерарх записал на клочке пергамента всего одну фразу: «Сокол пал, Олень идёт на Север, Паук вьёт паутину». После этого сообщение немедленно было скреплено печатью и привязано на крепкую лапу массивной птицы, что словно по команде немедленно вылетела из приоткрытого витражного окна солярия верховного септона. Жрец перевёл дух, но крепко задумался о том, что затишье, длящееся почти пять лет подходит к концу. События, о которых его предупреждал владелец птицы начали набирать обороты. Как верный сторонник и божий слуга он обязан был оказаться в эпицентре надвигающейся бури. Даст Семеро, и он её переживёт, а нет, так точно будет знать, что действовал не напрасно, возлагая свои надежды на того, кого видел в собственных снах.

Меньше, чем через неделю сообщения с примерно похожей, но с более содержательной информацией, разлетятся по всем уголкам Простора с призывом к действию, а точнее к тщательной подготовке. Гроза уже вовсю надвигалась на Вестерос и лишь немногие способны были увидеть это. Ещё меньше смогли бы оценить последствия. И только один из ныне живущих мог знать исключительный исход этих событий, а потому подготовиться к ним, чтобы далее и вовсе изменить, не столько ради себя, сколько ради других.

297 г. от З.Э.

Королевский лес. Лагерь Белой Длани.

- А ведь скоро всё это закончится, друг мой. – обратился Гарденер к Корбрею.

Наследник Дубового трона в данный момент мирно отдыхал в своём импровизированном бунгале, что стоял прямо по центру разросшегося за пять лет лагеря. За эти несколько лет, что пролетели для них словно один миг количество людей составлявших, его отряд выросло в геометрической прогрессии и сейчас насчитывало практически тысячу опытных и преданных рыцарей грааля. В какой-то момент число желающих принести ему клятву верности свободных воинов настолько выросло, что пришлось значительно перестроить существовавший ранее уклад.

Поляна на которой располагался лагерь была скрыта пологом живых деревьев, хищных и опасных растений, которые не давали добраться до этого месту никому, кто был бы незваным гостем. Простенькие палатки сменились несколькими десятками маленьких и уютных хижин с разной степенью предназначения. Повсюду можно было увидеть знамена с изображением белой и зеленой дланей, а также семиконечной звезды, что прямо намекала на связь с церковью всех обитателей этого места. В любом случае пленников они сюда не водили, так что подобная атмосфера была создана исключительно для своих.

Благодаря тесным связям с просторскими лордами и практически неограниченному бюджету его личное войско могло обеспечивать себя не только всем необходимым, но и даже некоторыми удобствами. Приличные доспехи и оружие, сменная одежда, приличная еда и достаточное количество инструментов для тех или иных работ стали неотъемлемой частью их быта. Можно сказать, что его лагерь стал неким аналогом земного Ватикана, правда скрытый и никем непризнанный, что не умоляло его ценности и значения. Часть новобранцев же и вовсе пришлось распределить в орден Сынов Воина, т.к. ещё больше раздувать количество людей, живущих в этом месте на постоянное основе, было невозможно. Тем более, что таким образом он увеличил количество людей лично ему преданных, во многих уголках Семи Королевств.

Постоянные тренировки и редкие, но полномасштабные вылазки сделали из его рыцарей настоящих ветеранов. Пусть настоящей войны они в большинстве своём не знали, но благодаря бесстрашию и фанатизму, в первую очередь связанному с влиянием на их жизнь и ремесло святой воды, они стали по-настоящему грозной силой, с которой требовалось считаться любому спесивому лорду или победителю турнира. Эдмунд даже не боялся сказать, что каждый из них стоил двоих, а может и троих человек с оружием и опытом фехтования за плечами. К тому же их образ жизни не ограничивался только холодным оружием. Каждый из них проходил подготовку с луком и пращой, благодаря чему лагерь не только стал окружён живой стеной тернового полога, но и сетью укреплений, что расположились на деревьях. Если бы не герб Гарденера, то он бы с удовольствием назвал свой отряд в честь волков или ещё какого-нибудь лесного зверя. Может быть даже белками, если бы это не звучало настолько безобидно.

В общем Королевский лес за эти года превратился в настоящую неприступную крепость партизан на полном самообеспечении. Сколько бы людей сюда не посылал Железный трон добиться каких-либо существенных успехов они не смогли. Особой жалости к людям, что желали привести его на казнь, Эдмунд не питал, а потому действовал в их отношении со всей жестокостью и безжалостностью. Те быстро смекнули, что любое насилие в отношении крестьянских поселений выходили для них боком, при том не только с его стороны, но и со стороны святого ордена, что взял значительную власть и влияния в свои руки. В таких условиях излишнее рвение или наглость были смерти подобно, так что те, кто были чуть умнее своих товарищей быстро сматывали удочки, а те кто упёрся своими рогами, надеясь снискать денег и славу быстро находили для себя уютные братские могилки средь вековых деревьев и мягкой земли укрытой плотным лиственным настилом.

- Вы проделали значительную работу, мой король. Остаётся надеяться, что все старания и длительное ожидание не были напрасными. – ответил ему рыцарь Долины, что сидел напротив Эдмунда в резном кресле. Естественно, на что-то подобное Гарденер бы тратиться не стал. Просто его сила настолько развилась за прошедшие года, что он нашёл себе небольшое хобби в резьбе по дереву и различных столярных работах. Своё жилище он не только соорудил целиком и полностью самостоятельно, но и обделал то от начала и до конца. – Уверен, что вы ещё много раз припомните эти дни, когда вам придётся сидеть за кипой бумаг в душном солярии Хайгардена. Кха! – неожиданно закашлялся Корбрей, а изо рта рыцаря повалил дым. – Хорошо пошла, крепкая. – вернул избраннику Семерых обратно тот курительную трубку тонкой работы.

Да, за это время, что Гарденер провёл в извечных планах, подготовках и тренировках, он успел не только расширить границы своих сил, но и найти себе дополнительное хобби помимо резьбы по дереву, а вместе с тем и пристраститься к пагубной привычке, о которой могли знать разве что на далёком востоке. Вспоминая прозвище первого сына Гарта Зеленорукого и родоначальника его рода Гарта Садовника, Эдмунд занялся разведением растений и культур, в частности тех, что запомнились ему по жизни на Земле. Сам он никогда не курил, но порой ему требовался отдых от излишних забот, но особой любви к алкоголю он всё же не испытывал, а потому занялся долгим и муторным культивированием различных видов растений.

В основном всё конечно же началось не с желания покурить, а с довольно банальной практики пополнения запасов Марвина для экспериментов. Да и сам наставник в магических искусствах считал, что Гарденеру пора было двигаться дальше, а то его знаний в подобном ответвлении магической практики было недостаточно. Так что Эдмунду пришлось засучить рукава и творить. Особо копаться в земле просторскому принцу не пришлось, скорее тут больше страдал его разум и мироощущение, когда приходилось интуитивно подбирать различные свойства и характеристики тех или иных растений, которых он и в глаза то никогда не видел. Привычка Мага стоять над душой, а также оскудевшие запасы кислолиста заставили его попробовать эту дрянь на вкус. В принципе ничего дурного, но последствия от подобных пристрастий в виде кровавого цвета слюны ему не особо нравились. После этого он несколько месяцев выводил, основываясь лишь на слепом подборе банальный жевательный табак, чтобы затем вывести уже вполне подходящую для курения его разновидность.