— И не нужно на меня так смотреть, — киваю подсолнухам, которые с осуждением косятся на меня. — Я джентльмен.

— Можно побыстрее?

— Девушка, а штрафы мне кто оплатит? Как положено, так и едем, — фыркает таксист на мое нервное замечание.

Сколько раз себя уговаривала прикупить машину, но все боялась. Волновалась, что не сдам гаишникам практику. Да и за то время, что я собиралась, экзамены триста раз усложнили.

«Я говорил, что со мной шутки плохи, Мари. У тебя час. Или утром я расторгну договор с Шершневым. Следом вышлю Лене эту очаровательную подборку. Адрес у тебя есть. Фото стартуют по одному через пятнадцать минут после назначенного времени».

Отведенный час плавно истекает. Если верить часам, то у меня осталось не больше пятнадцати минут: подняться, найти нужный люкс и выполнить все требования этого бессовестного скота по имени Александр Николаевич Левицкий.

Надо ли говорить, что нечто подобное я ожидала? Потому, придя домой, вместо привычного моциона с поеданием пельменей под просмотр новой серии «Зимородка», потащилась в ванную комнату.

Маникюр, педикюр в порядке, а вот лицо, тело и волосы всегда требуют немного СПА-процедур. Хотя бы раз в неделю. И сегодня именно такой день, потому что после моей выходки Левицкий не мог не отреагировать соответствующим образом.

Он слишком ценит свою личность. Там корона намертво к черноволосой башке прибита, поэтому слова «нет» в его лексиконе не существует. А я не только потопталась по его самолюбию, но и ответила отказом на очередное пошлое предложение.

«Причем до этого вполне согласилась», — издевательски тянет знакомым баритоном внутренний голос.

Шикаю и поворачиваю голову, чтобы отвлечься на проплывающие виды за окном. Ничего интересного там нет: небоскребы, рекламные билборды, многочисленные вывески ночных баров и клубов. Они сливаются в одно яркое пятно, пока я судорожно соображаю, как докатилась до такой жизни.

Все же идет хорошо. Моя любовь к Олегу напоминает тлеющие угли, которые разжигаются и тухнут, но совершенно не мешает жить. У меня отличная работа, стабильная и понятная, есть цели, замечательные родители.

Несколько часов назад мамочка рассказывала мне про новый турецкий сериал. Я с упоением слушала о том, какой там классный главный герой. Мысленно записывала его в длинный-длинный список на просмотр, потому что до сих пор не дошла даже до середины предыдущего.

И что в итоге? Я несусь к дьяволу в преисподнюю, подгоняемая отвратительными фотографиями. Теми, что сделала сама для Левицкого и отдала их ему в руки. А он сотворил из них Франкенштейна! Да так умело, что с ходу не отличить от реальных снимков!

Гад. Очень наглый и…

Красивый.

Черт.

— Приехали, — бухтит таксист, когда мы тормозим у какого-то раскрученного СПА-отеля.

Обычно в подобные места наша компания селит партнеров и клиентов. Там они развлекаются по полной программе: эскорт, вечеринки, алкоголь. Никогда не думала. Что в итоге сама сюда приеду не в качестве проверяющей, а как личная игрушка для постельных утех очередного партнера.

— Спасибо, — выдыхаю и слышу, как приходит уведомления от банка об оплате такси.

Выбираюсь из салона в теплому майской ночи. Вокруг тихо, потому что отель находится где-то на отшибе Москвы. Здесь непривычно спокойно и немного страшно. Ждешь, что в любой момент из кустов выскочит маньяк.

Впрочем, знаю я одного маньяка, которому даже кусты не нужны.

Одергиваю край свободной рубашки из мягкого желтого хлопка, которая то и дело сползает с одного плеча. На ногах широкие капри в тон и белые кроссовки. К ним еще рюкзачок висит на руке, чтобы отбиваться им при случае.

Наряд я покупала для прохладного лета, но сегодня надела его из вредности. Даже лицо не красила, лишь губы увлажнила блеском и немного нанесла туши для бровей и ресниц. От моего вида даже у самого отпетого бабника все ляжет на половину шестого.

В конце концов, Левицкий же не уточнял, в каком виде я ему нужна, верно?

— Александр Николаевич, давайте я позову охрану. Они помогут вам дойти до номера, — слышу первое, когда пересекаю просторный и светлый холл.

Взгляд с кожаных диванчиков для ожидания перемещается к стойке. Девушка-администратор в наш век бесконтактного заселения не что-то невероятное, но необычное. Потому что никто из работников гостиницы лишний раз перед гостями сейчас не светит.

А здесь безупречно одетая брюнетка старательно ищет взглядом не то охрану, не то еще кого покрепче. Все ради того, чтобы они убрали развалившееся на стойке тело. Иначе назвать Левицкого язык не повернется.

— Не-не-не-э-э, — тянет мой ночной кошмар и очаровательно улыбается растерянной девушке. — У меня тут… Эта… Как ее, мать вашу…

— Встреча? — подсказывают ему тихонько.

— Именно оно! С подсолухами!

— С чем, простите?

Закатываю глаза и смотрю на часы. До окончания ультиматума осталось три минуты, поэтому я решительным шагом направляюсь к Левицкому. В голове гудит рой ос, а сердце долбится в груди. Странно, но ни злости, ни стеснения я не чувствую. Даже, наоборот, странное предвкушение охватывает меня.

А еще нет стыда перед Олегом, которого люблю.

Чудны дела твои, господи.

— Подсо... Пасу… Тьфу! — выдает Левицкий и фокусирует свой нетрезвый взор, наконец, на мне. — О! Вот с ней! — тычет пальцем.

— Нажрался, — не сдерживаю яростный выдох, когда он зигзагами топает в мою сторону.

— Ой, гляньте, пилит. Я еще не замужем за тобой, чтобы мне презупции виновности предъявлять!

— Презумпция невиновности, — поправляю на автомате и с пыхтением ловлю двухметровую тушу. — И не замужем, а женат.

— Это предложение, Мари? — хитро скашивает взгляд куда-то в район моего декольте. — И что на тебе за палантин?

— Это обвинение в домогательстве и попытке шантажа! — шиплю в ответ и ударяю по руке, когда он тянет к груди лапу.

— Пожалуйся на меня. Уже настрочила заявление?

— Завтра напишу.

— А до завтра мы много чего успеем, лисенок.

Охаю, когда Левицкий прижимается ко мне всем телом. Дезориентированная, позволяю ему довести меня до лифта. Только перед входом в кабину напоминаю себе, что должна сделать после всего.

Найти фотографии в его телефоне и удалить их. Все. А потом забыть этого козла как страшный сон.

Апельсиновое печенье с нотками корицы одурманивающим туманом пробирается в легких и оседает росой на носовых пазухах. От присутствия Марины мозг крошится, подобно засохшему хлебу, и осыпается в трусы.

Я не понимаю. Передо мной пьяный бред или она пришла?

Наваливаюсь всем телом на дезориентированную Марину. Вжимаю в огромное зеркало, висящее в лифте. Ноги не держат. Сгребаю в кулак разметавшиеся по плечам кудряшки и жадно впиваюсь зубами в тонкую шею.

— Мне больно! — протестующе рычит и толкает, но я пресекаю любые попытки. Бульдозером не сдвинуть и подъемником не оторвать.

Жадно вдыхаю отравляющий запах, сжимаю налитую идеальную грудь. Голодно рычу, оттягивая ее голову назад. Собираю языком яростную пульсацию синей венки над ключицей, царапаю линию челюсти.

Схожу с ума.

— Да потерпите вы до номера, в конце концов, — шипит и впивается когтями в шею.

Двери лифта распахиваются, как по команде. С разочарованным стоном отрываюсь от рыжей феи. Член недовольно дергается, когда сучка, не взглянув на нас, ломится вперед.

Норовистая. Но одурения вкусная.

С трудом шагаю за ней. Стены плывут, ориентиром становится аппетитная пятая точка, скрытая за ебаным балдахином.

— Какой номер? — тормозит и решительно оборачивается.

Из ртутных глаз летят молнии. А в них — вселенское недовольство. Будто не трахаться приехала, а зачитывать приговор.

«Хули притащилась, если не хочешь!» — готов рявкнуть в ответ на ее молчаливое осуждение.